АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Захочет Владетель -- и Церкви туго придется, ну, не самой Церкви,
конечно, в здравом уме никто на нее не покусится. Но Богу простые люди
служат, на земле живут, и не от всего убережет строгий взгляд Сестры и
любящий взор Искупителя. Было ведь когда-то, хоть и редко о том говорят,
что Владетель Клодий, которому Церковь отказала в праве вторую жену в
законный брак взять, сместил Преемника. Как -- про то легенды молчат, а
уж священники и совсем вспоминать не любят, но съехались епископы из
всех провинций, от Лузитании до Богемии, да и выбрали Господу нового
приемного сына.
Нет, не станет Церковь с Владетелем ссориться... не станет...
Я посмотрел на священника -- но взгляд того был тверд и невозмутим.
-- Ты под моей опекой, брат Ильмар, -- сказал он. -- Я укрою тебя.
-- Зачем? -- спросил я.
-- Чтобы тебя не схватила Стража. Город наводнен войсками.
-- Я не такой дурак, брат Рууд. Я спрашиваю, зачем тебе нужно меня
укрывать?
-- Сестра завещала спасать несчастные заблудшие души...
-- Брат Рууд! Милость Сестры безгранична. И души ее слуг полны
доброты. Только ответь, почему тогда на площадях казнят душегубов, секут
пальцы ворам, плетями учат беглых крестьян? Ответь, почему вы не укрыли
от беды всех? Тогда я поверю, что тебе ничего от меня не нужно.
-- Не в человеческих силах спасти всех. Когда мы можем помочь -- мы
помогаем...
-- Брат Рууд, тебе ведь двойной грех -- лгать, -- сказал я.
Священник быстро сложил руки столбиком, зашептал молитву. Видно, мои
слова пришлись к месту, почуял он в себе ложь, попытку уйти от ответа.
-- Ты прав, брат Ильмар, -- закончив краткую молитву, произнес он. --
Церковь не может спасти каждого беглого каторжника, да и не станет
чинить помехи мирскому правосудию.
-- Тогда почему ты хочешь меня укрыть?
-- Преемник Юлий, Пасынок Божий, велел всем слугам Искупителя и
Сестры доставить к нему Ильмара-вора и младшего принца Маркуса... буде
такие встретятся.
Я вздрогнул.
К самому Преемнику?
Это что же, сам Пасынок Господний меня видеть желает? Меня --
каторжника?
-- Повинуешься ли ты воле Преемника Юлия?
-- Повинуюсь, -- кивнул я. -- Да, брат мой.
И вдруг ехидный воровской норов проснулся, и заставил спросить:
-- А если бы отказался бы я, брат Рууд? Стражу бы кликнул? Или сам
принудил бы?
-- Не суди о том, что не сделано, -- спокойно ответил священник. -- Я
знаю, ты верующий человек, и чтишь Господа. Зачем тебе противится святой
воле?
Я кивнул.
-- Хорошо, брат Рууд. Повинуюсь, твоей защите себя вручаю, и готов
идти с тобой.
-- Подожди, -- неохотно сказал священник. -- Брат Ильмар, не так все
легко. Я не могу просто взять и доставить тебя к Преемнику Юлию. Стены
имеют уши, а люди имеют языки. У Дома другие планы на твой счет, Ильмар.
Если до Стражи дойдет, что ты здесь...
На миг мне представилась безумная, немыслимая сцена. Стража,
штурмующая храм, и священники, с мечами идущие навстречу...
Ой...
Во что же я вляпался?
-- Я не в праве никому говорить о том, что ты в храме, -- Рууд будто
рассуждал вслух. -- Все может случиться, и если прольется кровь...
Ох, грехи мои непомерные!
-- Я недостойный и слабый слуга Божий, -- Рууд посмотрел на меня. --
Я не смогу сам доставить тебя в Урбис. Мы пойдем к епископу -- и ему ты
признаешься, кто ты есть. Больше никому! Запомнил?
-- Да, брат мой... -- прошептал я. -- Можно мне напиться?
-- Пей, Ильмар. Утоли жажду. Но у меня нет ничего кроме чистой
воды...
Я жадно выпил полную кружку. Вода, на самом-то деле, была не такая уж
чистая и свежая. Стоялая, и хорошо если со вчерашнего дня. Брат Рууд --
аскет... прости Сестра, я даже сейчас предпочел бы глоток легкого
вина...
Почему-то мне думалось, что резиденция епископа будет где-то наверху,
под крышей храма. А пришлось подниматься совсем немного. Старик,
наверное, епископ, как же я не сообразил, тяжело ему карабкаться...
Здесь встречалась охрана. Тоже священники, только в алых одеждах, с
короткими бронзовыми мечами, дозволенными Сестрой. Обманчивые мечи -- из
особой бронзы, она подороже стали выйдет.
Нас не останавливали. Видно, брат Рууд на хорошем счету, и к епископу
вхож. Мы миновали два поста, остановились у двери, ничем от других не
отличающейся. Рууд тихонько постучал. Миновала минута, и дверь
открылась. В проеме стоял молодой парень, такой же бледный и
просветленный, как сам Рууд.
-- Добрый вечер, брат Кастор...
-- Добрый, брат Рууд...
Кастор глянул мимолетно на меня, но любопытствовать не стал.
-- Мы должны поговорить с его преосвященством.
-- Брат Ульбрихт готовился отойти ко сну...
-- Служение Сестре не знает отдыха.
Как все просто у них! Кастор отступил, освобождая проход. Мы вошли в
большой зал, больше всего напомнивший мне чиновничью канцелярию. Столы,
заваленные бумагами, стеклянный сосуд, в котором мок, впитывая чернила,
десяток стильев. У стены высится механическая счетная машина, масляно
поблескивающая медными шестеренками.
Ого! Неужели у храма такая потребность в бухгалтерии?
-- Я спрошу брата Ульбрихта... -- без особого энтузиазма сказал
Кастор. Только сейчас я заметил еще одну дверцу в стене. С чего бы это
епископ амстердамский, брат во Сестре Ульбрихт, опочивал рядом с
канцелярией?
Священник скользнул в дверь, а я подошел к окну. Глянул. На площади
еще горели фонари, и в их свете поблескивали кольчужные нашивки на
кожаных куртках стражников. Два или три патруля прохаживались вокруг
храма.
Вовремя же я успел.
-- Входите, братья, -- тихо позвал Кастор. -- Его преосвященство вас
примет.
Брат Рууд зачем-то взял меня за руку -- будто боялся, что я растаю в
воздухе, или вздумаю убегать. Провожаемые взглядом Кастора, мы вошли в
опочивальню епископа.
Да. Брат наш во Сестре аскетом не был.
Дорогой персидский ковер устилал весь пол. Стены тоже были в коврах,
гобеленах, картинах -- словно бы и не роскоши ради, потому что на каждом
выткан, вышит, или нарисован лик Сестры. Наверное, подношения храму от
прихожан. И все же эти горы мягкого хлама больше подошли бы опочивальне
старой аристократки, чем обиталищу духовного лица.
Мебель тоже была дорогая, пышная, а уж кровати -- низкой, широкой, с
железными шариками, украшающими спинки, -- в спальне богатого повесы
стоять, а не у священника...
И запах -- да что ж это, сплошные благовония и духи разлиты в
комнате? Куда такое годится?
Но когда я увидел самого епископа, все насмешливые и неодобрительные
мысли разом вылетели из головы.
Епископ амстердамский, брат во Сестре Ульбрихт, был парализован. Он
сидел в легком деревянном кресле на колесиках, одетый в одну ночную
рубашку. Еще не старик, хоть и пожилой, но весь высохший, прикрытые
пледом ноги тонки и неподвижны.
-- Подожди там, брат Кастор... -- сказал епископ.
Священник за нашей спиной молча вышел, прикрыл дверь.
-- Добрый вечер тебе, брат Рууд, -- вполголоса сказал епископ. -- И
тебе, незнакомый брат. Прости, что не встаю, но я ныне и перед Пасынком
Божьим не встал бы...
Я рухнул на колени. Подполз к епископу, припал губами к слабой руке:
-- Благословите меня, святой брат. Благословите, ибо я грешен и
нечестив.
Шел от брата Ульбрихта тяжелый запах болезни. Вот почему так духами в
комнате пахнет -- чтобы запахи немощного тела отбить... И вот почему
опочивальня рядом с канцелярией -- нет у епископа сил и здоровья
двигаться.
-- Прими мое прощение, -- спокойно сказал епископ. -- Как звать тебя,
брат?
-- Ильмар, Ильмар Скользкий. Вор.
Рука епископа дрогнула.
-- Ты тот самый Ильмар?
-- Да, святой брат...
-- Рууд?
-- Это он, ваше преосвященство, -- отозвался священник. -- Я спросил
все, что было в скрытом послании, и он сказал так, как должно.
Слезящиеся глаза брата Ульбрихта всмотрелись в меня.
-- Засучи правый рукав, брат Ильмар.
Я подчинился.
-- Откуда у тебя этот шрам?
-- Это с детства, ваше преосвященство, -- прошептал я. -- Упал с
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 [ 28 ] 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
|
|