Чтение 28–й страницы книги ~Побег~

Можно. Только больно уж просто, Майх.

- Ничего, - сказал Майх. - Только так и выходит. Со временем туго.
Завтра нас уже будут к ногтю брать.

- Успеем. Тут у нас камушки ожидаются - орисский рой. Как раз повод
панику поднять. Значит, с утра в семерку. Проверим, заправим под
завязочку. Аккурат в середине вахты все в бункер залезем... схемы
смотреть.

- Нол, а какой вычислитель?

- "Каэф". Нормальная машинка. У нас здесь навигация хитрая, считаем
по расширенному.

Они еще кое-что обсудили, и Нол стремительно встал.

- Ну, если все...

- Наверное, все.

Опять они с Майхом стояли друг против друга, и опять Хэлану
показалось, что они сейчас обнимутся. Нет. Молча поглядели друг другу в
глаза, потом Нол кивнул и так же молча ушел.

Они шли по зияющей черно-белой равнине прямо в щербатую пасть
горизонта. Только раз Хэлан поднял голову, чтобы взглянуть на корабли, и
они ему показались очень большими. А может быть, очень маленькими. В этом
бездарном мире просто не было масштабов: он словно пульсировал, то
разбегаясь в бесконечность, то сдвигаясь в пятачок, и все, что было вокруг
то вырастало, то падало вместе с ним.

Это было очень страшно, но Хэлан уже отключил страх. Запер его где-то
внутри, в самый надежный чуланчик. Надо идти и надо дойти. Надо.

Он шел, не поднимая глаз, методично рассчитывая каждое движение. Майх
рядом... поможет. Нет! Он - это он, а я - это я, каждому свое, я своего не
отдам. А сумею?

Хэлан знал, что сумеет. Уже поверил. Те двое засели в скафандровой.
Неглупо, потому что дверь за спиной уже закрывалась, а наружная не
откроется до конца сверки. Умно, но не очень, потому что у одного из
скафандров оказалась двойная тень, и Майх отшвырнул меня за дверцу
открытого шкафа. Сам он просто стал в простенок между двумя скафандрами, и
они не могли в него попасть. Чтобы попасть, одному пришлось высунуть руку,
но тут уж попал я. А потом я достал второго, и теперь мы идем, и надо
дойти, все равно надо дойти, назад не повернешь.

...Железная дверь тяжело вылезала из стены, они ждали, согнувшись в
переходе.

- Уверен? - тихо спросил Майх.

Он усмехнулся. Уверен. Теперь уже - да. Это не работа: уложить
шестерых... какие б они ни были. Ты бы видел, Майх, каких я укладывал, сам
потом поверить не мог, но когда это приходит, и руки думают быстрей
головы... Знаешь, Майх, когда я брал Кровавого, их тоже было шестеро.
Отборные парни, самый цвет, только я уже знал всякое их движение, и их
пули не успевали за мной...

Это уже пришло, когда сдвинулась последняя дверь, и к ним обратилось
шесть пар глаз. Они были очень разные эти парни и очень одинаковые, но
если поймут...

- Ну что там? - недовольно спросил Энх. Очень точно сыграл, и за это
Хэлан уложил его первым. Вот тебе алиби.

Секунды растягивались; они еще провожали глазами оседающее тело, а
лингер уже успел дважды дернуться в руке.

А с четвертым Хэлан оплошал. Не угадал, не выделил сразу, только,
когда он исчез с прицела, и рука почуяла пустоту, понял: второй пилот.
Все. Опоздал.

Он забыл о Майхе, а зря: черные молнии уже сшиблись на середине. Тот
отлетел, и Хэлан все-таки поймал свой миг, а потом еще и еще раз.

А потом секунды начали сжиматься; они стали совсем короткими, когда
Хэлан с Майхом бежали по коридору; мелькали, катились, били фонтаном, пока
накатывалась сзади дверь шлюза; складывались часы, года, века, пока
открылась, наконец, наружная дверь. Увязая в стоячем времени, они
вваливались в темную щель переходника.

Хэлан уже не видел стен за багровым туманом. Силы кончились, слишком
щедро он растратил себя, а ведь только начало... Нет, я не скисну, все
сделаю, сдохну, а сделаю, и никто никогда не узнает... никто. Никогда.

Бестолковыми, вялыми руками он сдирал с себя скафандр, и только
какая-то сумасшедшая, нелепая гордость удерживала его на ногах.
Продержусь, и никто не узнает. Никто. Никогда.

Они уже были в рубке. Майх молча толкнул Хэлана в кресло, торопливо,
почти грубо затянул ремни, рванул рычаг, и кресло повалилось, потащило в
свою вязкую мякоть. Сквозь туман в глазах он видел, как Майх торопливо
пристегнулся сам, как заметались по пульту его руки.

Тяжелый гул поднялся снизу, все ходило ходуном; это было уже рычание,
грохот; Майх что-то крикнул, он не расслышал, хотел переспросить - не
успел. Черная мягкая тяжесть легла на грудь, вдавила в кресло, оборвала
дыхание.

- Конец, - вяло подумал Хэлан и ушел в темноту.

Только это был совсем не конец, всего лишь передышка, черный просвет
в бесконечной трясине часов, когда перегрузки все ломали и ломали его
тело, и огромное сердце еле ворочалось в груди; и воздух был твердый, и
его нельзя было вдохнуть. А потом пришли тошнотворные часы невесомости и
бессилия, и тоска, и одиночество. Да, одиночество, потому что Майха с ним,
считай, не было.

Майх работал. Шесть дней в пилотском кресле, почти не отлучаясь.
Засыпал на полчасика, если мог себе позволить, а, когда нет, просто глотал
таблетки. Он и о Хэлане забывал, так забывал, что вскидывался, когда тот
совал ему в руки еду. Вернется на минутку, улыбнется виновато - и опять
ушел.

Хэлан уже знал его план. Залезть в астероидный пояс, затеряться, а
потом каким-то хитрым зигзагом вывернуть к Фаранелу. Знал - и помалкивал:
ничего это ему не говорило. Майху видней. Если честно, просто боялся
думать. Изменить ничего не изменишь, значит, терпи.

На седьмой день Майх объяснил, на какие приборы посматривать, в каком
случае разбудить и завалился спать.

И тут уже пришло такое одиночество... Хотя нет, не такое. На Тенаре
было страшней. Хэлан сидел себе в пилотском кресле, лениво поглядывал на
приборы, лениво подумывал о своем, а огромная тишина ватным коконом
окружала его. Вязли и таяли в ней какие-то привычные, незамечаемые звуки,
по секунде утекало время, и все это было не очень страшно, не страшней,
чем любая засада.

А потом все как-то вошло в колею, уложилось в привычный порядок: еда,
работа, сон по очереди в крохотной загородке за рубкой - и все это было
так, словно они просто движутся из пункта А в пункт Б, словно на Ктене их
ждут-не дождутся.

- Майх!

- Да, - отозвался тот из работы.

- Слышишь, Майх, ты вот был на Ктене...

- Ктен? Ну, по кометной идем, должны прорваться.

- А, черт! Что я, об этом? Майх!

Он поднял голову, наконец.

- Да, Хэл?

- Майх, - медленно и раздельно сказал Хэлан, - как по-твоему, что
такое Ктен?

- Четвертый из внешних спутников Фаранела. Ктен, Латен, Афар, Гварам.
Поперечник - 1100, масса - 1,200 от Сатлирской. А что?

- Я не об этом. Я спрашиваю: что такое Ктен?

- А! Вот ты о чем. Не знаю. Место странное, ты прав. А в чем дело?

- Думать пора. Мы можем добраться до Намрона напрямую?

- Нет. Если честно, не знаю, доберемся ли до Ктена. И так на
экономичном иду, видишь, каждый этап по три раза пересчитываю.

- Горючее?

- Да, главным образом. Ничего, Хэл, пробьемся.

- Ну, если пробьемся, давай я тебя поспрашиваю. Значит, ты был на
Ктене?

- Да.

- Прямой рейс?

- Нет. Рейс обычный: Авлар - Гават - Гварам.

- А Ктен?

- На Гвараме подвернулся груз. Понимаешь, это ведь идет, как
спецрейс, по особому тарифу. Наша компания от таких фрахтов не
отказывается!

- А почему именно вы?

- Глупей не нашлось. Рейс для самоубийц. Груза мало, а недогруженный
корабль... ну, понимаешь, при неправильной загрузке теряется точность
маневра. А навигация там дьявольская... Мы по кометной идем, и то будет
трудно. А уж от Гварама...

- Понятно. А груз?

- Обычный. Медикаменты, оборудование, запасные блоки и приборы.

- А оттуда?

- Почти ничего. Малые контейнеры и кассеты. Пленки с приборов, как я
понял.

- А почта? Туда, обратно?

- Никакой почты, Хэл. Мне это тоже показалось странным.

- Только это? Помнится, ты говорил, что ждали груз. А груза-то нет?
Сколько вы там торчали?

- Четыре дня. Догадываюсь, что ты спросишь. На станцию нас не
пустили. По карантину.

- Значит, теперь у них есть врач?

- Не знаю, Хэл. Не уверен.

- А карантин?

- Ну, это как раз нормально. На такие вот маленькие станции нашего