Чтение 28–й страницы книги ~Вариант "И"~

считался вполне приличным, а во времена какого-нибудь Людовика был бы и
вовсе выдающимся.

Итак, она увидела меня. Но не выказала особого удивления. Она просто
указала рукой:

- Заходите. Что же мы тут стоим.

- Вы смелый человек, - только и мог пробормотать я.

Она повернулась и первой вошла в комнату. Поколебавшись, я последовал
за ней. В комнате остановился и осмотрелся скорее механически, по
привычке, чем с какой-то целью. Почему-то мне вдруг стало очень не по
себе.

В этой маленькой жилой ячейке я никогда не был. И все же возникло
ощущение, что я нахожусь в знакомом месте. Лишь через несколько секунд я
понял - обстановка. Все или почти все, что стояло и висело на стенах в
этой комнате, было когда-то мне знакомо. Видимо, Ольга, перелетая или
переползая с места на место, перетаскивала с собой столько мебели, сколько
могло вместить новое обиталище. Стол. Кресла. Акварели на стенах. Древняя
персоналка, коей настоящее место было в музее, - двести восемьдесят Шестая
модель, начало девяностых годов прошлого века. И - пара фотографий на
стенах. Старых фотографий, запечатлевших нескольких молодых людей, сейчас
доброжелательно, но не без некоторой иронии любовавшихся на меня.

Там была Ольга. И Константин. И еще - я сам. Я осматривался, и
Наталья мне не мешала медленно приходить в себя. Когда я смог наконец
перевести глаза на нее, то встретил ее спокойный взгляд. Она улыбнулась.
Хотя и не очень радостно.

- Не удивляйтесь, - сказала она, - я вас узнала.

Я смог только пожать плечами.

- Правда, - продолжила она, - меня предупредили, что вы наверняка
зайдете. Так что я, пожалуй, даже ждала. А уж когда узнала о маме, то
просто была уверена.

Я снова не нашел что ответить. Откашлялся, чтобы скрыть смущение, но
промолчал.

- Я так и знала, что это случится, - продолжила она, снова глядя в
сторону. - Без друзей! С ее сердцем - она могла и просто так упасть и
умереть, и никто бы не смог помочь... Вы успели ее увидеть? Или это
случилось без вас?

- Успел, - пробормотал я. - Был рядом. Так что если бы только
сердце...

Что еще сказать, я просто не знал. А повторное упоминание о друзьях
заставило меня еще внимательнее следить за своей речью.

- Говорите же, - сказала она тоном приказа.- Как случилось, кто,
почему?.. Знаю, что она пошла не по своим делам. Должна была встретить
вас, но это отменили. Вы знали?

Я кивнул:

- Да.

- И все же позвали ее? Неужели вы не смогли сообразить, что в ее
положении...

Какое, к черту, положение? Больное сердце? Нет, Наталья имеет в виду
что-то другое.

- О чем вы говорите?

- Ее же предупреждали: сейчас нельзя показываться... Тут нас охраняли
друзья.

- Я никого не заметил.

- Сейчас все ушли. Все равно ведь не уберегло.

- В чем же было дело? В чем она провинилась, и перед кем? Она же не
занималась бизнесом, насколько могу судить?

- Нет, конечно. Беда в том... дело в том, что она была знакома... с
одним человеком. А потом он погиб. Но как бы не погиб...

- Не понимаю.

- Ну, просто фамилия его попадается в печати, как-то не очень ясно
начала она. - Но встретиться ним мы так и не смогли. Он переехал. Мама все
хотела с ним переговорить - она сомневалась. А я уверена: это не он. И
наши друзья - тоже. Но только мама знала его в лицо. И должна была в
какой-то определенный миг - никак не раньше - опознать его как самозванца.
Кажется, это стало известно... тем. И ей запретили вообще показываться
где-либо. И отменили ее встречу с вами...

- Это очень интересно, Наташа. Как его фамилия? Кто он такой? С кем
связан? Имеет отношение к предстоящему Избранию?

- Не знаю, мама никогда его не называла. Я тоже просила ее не
выходить.

Но она не выдержала - очень хотела хотя бы посмотреть на вас... А
вообще - больше не хочу говорить об этом. Теперь рассказывайте вы.

- Сейчас. Еще секунду. Может быть, у вас найдется стакан хотя бы
воды?

Она встала и вышла. Я поднялся со стула. Подошел к фотографиям. Очень
старым фотографиям, хотя нет, цетверть века - это же так немного, по
сути... Шел к стене, словно упираясь, но что-то очень влекло меня. Может
быть, Ольга. Она смотрела со стены прямо мне в глаза, была серьезна,
однако выражение лица было таким, что казалось - она вот-вот улыбнется.

Можно было подумать, что ее развлекает создавшееся сейчас положение.

Нет, я понимаю, разумеется, что снимок или даже портрет - всего лишь
изображение, но все же... Все же... Может быть, мне надо сразу же бежать
отсюда? Дочь - не моя. Зато какие-то друзья - наверняка не по преферансу и
не по совместным походам в филармонию. В этом я был почти уже уверен.

Значит, больше тут делать нечего. Однако ноги не хотели ступать к
выходу. Я перевел взгляд на Константина. Удачливый соперник из давнего
времени на этот раз смотрел угрюмо. Почему?

Я отвернулся от него. Включил ящик. Транслировался какой-то очередной
процесс над хапугами. Эти судебные процессы начались еще при коммунистах,
потом то затихали, то снова набирали обороты - в зависимости от того, чья
стояла на дворе власть. Они были очень похожи один на другой. Но люди
смотрели с немалым интересом.

Ну хорошо; раз есть друзья, причем надежные, то они позаботятся и о
пристойном погребении, и обо всем прочем. Мне в этом стечении
обстоятельств соваться со своей помощью, даже только денежной, не следует.
Наоборот - лучше всего отойти от событий подальше, благо и собственных дел
столько, что за жизнь не переделаешь.

Но я еще не успел принять какое-либо решение, как Наталья вернулась с
водой. Я стал жадно пить. Горло и на самом деле пересохло. Черт знает
отчего.

Обстановка ведь не таила в себе сиюминутной опасности. Или все же
таила?

Никогда раньше я не реагировал так необычно на какие угодно
неожиданности. Переведя дыхание и поставив стакан на стол, я спросил:

- Так о чем же мне рассказывать? Она немного подумала.

- Ну, хотя бы... Почему вы пришли так поздно?

Я пожал плечами, взглянув на часы:

- Мне кажется, что не очень... Она усмехнулась одним углом рта:

- Я не об этом. Теперь я сообразил.

- Не знаю... Наверное, потому, что никто меня тут не ждал.

- Нет. Вас ждали.

- Простите. Не верю. Кто?

- Она. Мама.

- Меня?

- Кого же еще? И сейчас, и раньше. Дед перед смертью просил отдать
вам бумаги - мама все последние дни в них копалась...

Бумаги деда. Гм. Ольга, кажется, о них говорила что-то. Но так и не
успела объяснить. Ничего не успела...

- Какие бумаги?

- Не знаю. Не заглядывала. У каждого свои бумаги: у нее, у меня, у
деда покойного...

Бумаг при Ольге не было. Разве что под пальто. Прокол, прокол...

- Странно, - сказал я задумчиво. - Я знаю, кем был ваш дед. Обычно
после смерти таких, как он, бумаги изымаются бывшими коллегами. Почему же
их на этот раз не забрали?

- Хотели. Они просто не нашли его архив.

- А вам известно, где он?

- У нас с мамой не было секретов друг от друга.

- Это приятно.

- Так что она ждала вас. - Наталья помолчала. - И, может быть, не
только она. Но и я.

Это не было похоже на кокетство. Но чем еще могло быть?

- Послушайте, Наталья... Наталья Константиновна, так?

- Как будто вы не знали! Если бы знал, меня сейчас здесь не было бы.

А если не знали, - проговорила она, хмурясь, - тогда и вовсе
непростительно. С опозданием на двадцать с лишним лет! А ведь она ждала,
ждала...

- Между прочим, мой адрес был вашей матушке известен.

- Знаю. Но ей нужен был хоть какой-то намек... Вы не забыли, каким
она была гордым человеком?

Уж это я прекрасно помнил.

- Почему вы... почему не сделали этого? Не могли простить ей того,
что она ошиблась? Вы сами никогда не ошибались?

- Больше, чем хотелось бы, - откровенно признался я.

- Вы разве не знали, что она порвала с ним... с моим отцом почти
сразу после моего рождения?

- Откуда мне было знать? Когда вы родились, я был... - Я попытался
вспомнить. - Ну конечно. В Австралии. Туда такие вести не доходили.

Это не Германия, не Америка, не Израиль... Да и что толку говорить об
этом сейчас, когда ее нет?

- Говорить никогда не поздно, - тихо, как бы про себя сказала она. -