(вернее, первый, живший в этом теле до Эврита), которого так и не удалось
убить до конца. Да, Эврит сумел подавить примитивное мышление юного
Гиганта, но полностью уничтожить душу своего внука бывший басилей не смог.
Он ходил, ел, дышал, стрелял из лука - все навыки прекрасно сохранились -
разговаривал с Одержимыми, но в то же время его разум, тень его
бессмертной души всегда ощущала слабое, но настойчивое давление чужого и
жуткого присутствия. Эврит грезил наяву, речь его становилась бессвязной,
фантасмагорические видения роились внутри и снаружи - плачущие кровью
скалы, огромный, довольно агукающий рыбий хвост, глотающий вереницы
покорно бредущих к нему бесплотных призраков, усеянное слезящимися глазами
небо, полуразложившиеся лица Одержимых-нянек...
почему этот упрямый, несговорчивый человек сумел до конца убить душу
своего внука, самолично захватив власть над телом?!
хотел!
отчетливо сознавал, что сходит с ума; что он уже безумен - три с лишним
года, которые он делил растущее тело с побежденным, но не уничтоженным
внуком, не прошли даром.
Мы пытались использовать Павших, они пытались проделать то же с нами...
Можно ли без потерь для обеих сторон развязать создавшийся узел? Или его
можно только разрубить?!"
этим вопросом, но и вдвоем они не нашли ответа.
Пустошей - ровный ковер бархатисто-черного пепла, редкие окраинные холмы,
лениво гоняющиеся друг за другом вокруг центрального жертвенника
("Обеденного стола", - усмехнулся он) дети-Гиганты... Гиганты - для богов.
А для него и советующихся о чем-то Одержимых-нянек - дети. Внуки. Смертные
потомки людей и Павших. Герои, не осознающие своего предназначения...
в том, что знает это?
открывающегося Дромоса.
конце концов, он мог не узнать даже Зевса-Бротолойгоса, поскольку до сих
пор видел лишь его культовые изображения, имеющие мало общего с оригиналом
- да и не было Зевса среди явившихся на Флегрейские поля Олимпийцев.
узнать не мог!
мир старый Одержимый, растянулись в зловещей ухмылке.
запасную, перекинул через плечо ремень колчана со стрелами - хвала
нянькам, снабдили всем, чем надо! - и, так же не спеша, натянул лук и
наложил на тетиву первую стрелу.
прекрасно! Если все произойдет, как было задумано, Эврит и сам справится
потом с Гигантами.
богов; это настораживало.
очередного гостя, довольно хмыкнул: помяни Громовержца - он и объявится!
стрелу в грудь гордо шествовавшего впереди Семьи Аполлона.
древко со светло-сизым оперением, одним движением вырвал его, отшвырнул
прочь - и безошибочно устремил гневный взор на достававшего из колчана
вторую стрелу Эврита.
побежали к ним.
когда - забавными игрушками, но в конечном итоге все равно - пищей.
привлекательней прежних.
доставляли на Флегры мелких дриад, молоденьких сатирисков и зазевавшихся
нимфочек - и всегда не переставал удивляться увиденному.
формироваться колонна клубящегося мрака, - колоссальные фигуры с размытыми
очертаниями, подпирающие и без того низкое небо - а грозные боги на глазах
стали уменьшаться, превращаясь в игрушечных, ненастоящих... в богов, в
которых не верят.
игрушечного Аполлона - и ударила в левый глаз бегущего первым Эфиальта;
Гигант захныкал, схватившись рукой за уязвленное место, потом,
остановившись, стал сосредоточенно и обиженно тереть пострадавший (но не
очень) глаз. Новая игрушка оказалась нехорошей - она обидела маленького!
Пустила злую муху, которая укусила его в глаз! Ну ничего, сейчас маленький
покажет этой противной кукле, как его обижать! - и юный Эфиальт решительно
двинулся к попятившемуся в ужасе Фебу.
гром выходил какой-то неубедительный, а молнии скорее походили на летящие
из костра искры; они лишь еле-еле обжигали руки тянувшихся к новой забаве
Гигантов - и руки удивленно отдергивались, чтобы через мгновение
потянуться снова.
оружием, но те лишь недоуменно таращили глаза, не понимая, что происходит,
и пытались потрогать кусачих зверьков, рассмотреть их поближе,
погладить...
игра котят с мышатами, но скоро дети рассердятся, проголодаются, - и игра
закончится. Вот они, великие могучие боги; жалкими куклами мечутся под
ногами детей, в страхе пытаясь увернуться от пальцев тех, кто не верит в
них!
Эллада?!
фигуры.
оборвав смех, быстро прицелился - и тетива его лука, скрипя, поползла к
правому уху лучника.
Гигантомахии.
нему когтистые лапы Гигантов, но, отдернувшись, лапы эти возвращались
снова, а Громовержец медленно отступал, ладони отца-Дия уже дымились, но
он не замечал этого, забыв про боль, и на какое-то мгновение Афине
показалось, что Гиганты вот-вот дрогнут, попятятся... нет, это была лишь
иллюзия.
черные колоссы не обращали на ударяющие в них золотые стрелы никакого
внимания, лишь изредка уворачиваясь от раскаленных скал, которыми швырял в
них хромой Гефест, бог-кузнец...
последнем замысле, ибо что может сделать смертный там, где бессильны
Крониды?!
оружием, бегали, уворачивались - и дети никак не могли понять, что
происходит. Дети должны были вот-вот рассердиться и начать отрывать
непослушным куклам руки, ноги и головы - как поймавший муху несмышленыш
отрывает ей слюдяные крылышки и тоненькие лапки, а потом сует в рот, не
понимая, что делает.