Чтение 28–й страницы книги ~Дерни за веревочку~

Она фыркнула. На протяжении всего разговора она не взглянула в его
сторону ни разу.

- Может, познакомимся все же? - попросил Дима.

- Галка, - ответила она немедленно, будто дожидалась. - Только Галка,
никаких уменьшительных.

- Есть, шеф! - гаркнул Дима, на ходу щелкнув каблуками. - Будет
исполнено, шеф! Очень приятно, шеф!

- А вас? - спросила она натянуто.

- Доцент тупой, - сказал Дима. Она даже не улыбнулась, ни чуть-чуть;
губы ее, такие мягкие, нежные были фанатично стиснуты.

- Меня - Димка, - сообщил он. Томно вздохнул. - Можно также Дымок.

Она фыркнула.

- А можно - Пушок? - осведомилась она. - Или предпочитаете Барсик?

- Предпочитаю Дымок, однако ж, если вам угодно...

- Димка так Димка, - оборвала она. - Скоро?

- Ну, как... - честно ответил Дима.

Она впервые покосилась в его сторону - коротко и требовательно.
Двойной пролетающий молнией взблеснули очки.

- Перестаньте молотить языком и займитесь делом, наконец. Вы же
обещали. Мне нужно домой, вы понимаете?

- Исессино, - ответил Дима.

- Вот навязался...

- Уважаемая и где-то внутри милая Галка, - сказал Дима. - У вас
виктивное поведение.

- Что?! - взъярилась она.

- Вы так боитесь, что я склоню вас к позорному сожительству в детской
песочнице, затем убью, ограблю и, расчленив юное тело, спущу в
канализацию, что вы каждой фразой меня на это провоцируете. Расслабьтесь.
Я довольно хороший.

Она не реагировала секунд пять, а потом даже остановилась.
Повернулась к нему наконец.

- Я вас боюсь? - с предельным презрением сказала она. - Да я вас в
грош не ставлю! Вы прост болван или маньяк!

Дима широко улыбнулся.

- Наверное, все-таки маньяк, - сказал он. - За последние два дня я
влюбляюсь в третий раз. И все три раза - безответно. Просто не знаю, как
жить дальше.

- Нет, - сказала она. - Все-таки болван.

Дима засмеялся.

- Что вы хихикаете все время?!

- Блошки щекочуть.

Она фыркнула.

- Где остановка?

- Да, черт! Я и забыл, мы ж остановку ищем, - спохватился Дима. -
Шерше...

- Ну знаете, это действительно свинство! Я тороплюсь!

- Принято, шеф, - сказал Дима и щелкнул каблуками. Потом они снова
пошли.

Некоторое время молчали. Дима озирался - он честно старался найти.
Галка смотрела только вперед.

- Крайне дурацкий город, - вдруг сообщила она.

- Какой?

- Ваш.

- Впервые слышу. Поясните, будьте добры.

- Не паясничайте, Дымок, я вас просила уже. С одной стороны - вся эта
прорва архитектурных финтифлюшек, с другой - плоскостность, двухмерность,
монохромность. У нас вот - сопки, дома разного цвета... С матфака, с
Суханова, Золотой Рог видно, это же приятно, когда на лекциях сидишь и
балдеешь. А тут - крыши, крыши...

- Исаакий как раз напротив универа...

- Ха, драгоценность! Торчит ни к селу ни к городу...

Дима почесал щеку.

- Айда взорвем, - предложил он. - У меня ребята есть знакомые, пару
грузовиков с ТНТ подбросят к рассвету...

Она блеснула очками в его сторону и впервые улыбнулась. Правда, еще
не настоящей своей улыбкой. Этим губам сухая ирония не шла. Но все-таки
уже улыбнулась. Сказала:

- Рук марать неохота.

Подождала.

- Шокирует?

- Ясное дело.

- Ну да, вы - художник. Чем бесполезнее, тем лучше. Наверное, слюной
исходите от сфинксов?

- Слезами, - ответил Дима. - Стояли они в Фивах, горюшка не знали, а
тут на воздусях кислоты плавают, перегары, выхлопы, и от эдакого амбре за
полсотни лет они истрепались больше, чем за предыдущие тысячи.

- Следовало ожидать, - сказала она после короткого размышления.
Помолчала. - А зимняя канавка меня вообще убила и к месту пригвоздила. Там
не то что взрослая женщина - ребенок не утонет.

- Это в связи с загрязнением среды, - серьезно заметил Дима. - Во
времена Лизы было значительно глубже.

- Вы-то откуда знаете?

- Я в команде был, которая ее вытаскивала. Зеленая такая, осклизлая,
карасями изгрызенная...

Сказав про карасей, Дима вспомнил, что не ужинал, и немедленно
захотел есть. Но он шел ровно, и все посматривал - не становится ли нежнее
строевая походка подруги? Нет, но раскованней и более усталой.

- Я вам соврала, - вдруг сказала Галка.

- Когда это вы успели?

- Меня зовут Инга.

Дима качнул головой.

- Позвольте документик.

- Что?!

- Я очень нехорошо отношусь к тем, кто на ходу меняет имена.

Она опять скривила губы и, остановившись, сунулась в сумочку. Дима
тоже встал, созерцая дивное зрелище, прелесть которого неожиданно стала
ему доступна. Прежде вид девушки, роющейся в сумочке, раздражал.

- Прошу вас, - сухо сказала она, протягивая паспорт.

Он открыл - действительно Инга. Таманова Инга Витальевна. На фото
Инге Витальевне было лет пятнадцать. Маленькая девчонка со свешенной на
лоб челкой беспомощно и чуть испуганно щурилась.

С трудом Дима подавил позыв изобразить пытливое милицейское лицо и,
как бы в шутку полистав паспорт, заглянул в графу "семейное положение".

- Инга по-японски - карма, - задумчиво сказал он, возвращая документ.

- Что?

- Карма. Есть такое понятие в буддизме, я думал, всякий знает.

- А ну-ка, назовите число "пи" с точностью до десятого знака!

- Что? - удивился Дима. Она победно сверкнула очками и сказала: - Я
думала, всякий знает.

Дима улыбнулся.

- Как бы квиты, - проговорил он. Подумал. - Это закон распределения
душ умерших для следующего воплощения.

- Да, для нашей жизни такое знание совершенно необходимо, - съязвила
Инга.

- Каждый поступок, - будто не слыша, продолжал Дима, - ставит твою
душу на один из миллиона возможных путей, по которому после твоей смерти
она пойдет. И в конце каждого из путей - какой-то будущий человек, будущее
животное, будущее растение...

- И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

- Вот именно. И каждый поступок перещелкивает стрелки с одного
возможного пути на другой, в лучшего или худшего человека, в благородное
или мерзкое животное... Итоговый вариант пути - это и есть карма.
Фактически "инга" - это судьба. Только не данной жизни, а будущей,
посмертной.

Слова были как удар. Он сам это сказал, сам. Я даже зажмурился на миг
от какого-то мистического, суеверного трепета. Он опять все знал наперед.

Сам не подозревая об этом.

- И которой уже Инге вы вбиваете клин столь охмурительной
информацией? - ершась уже без всякого желания, и потому с какой-то совсем
нелепой грубостью, спросила девушка.

Дима покосился на нее. Глядя вперед, Инга поджала губы.

- Фи, Элиза! - проговорил Дима с жеманным возмущением а-ля доктор
Хиггинс. - Что за тон, что за манеры! Единственная Инга, с которой я был
более или менее знаком, - это Инга из Германовской "Операции "С Новым
годом".

- Герман - это что, писатель? - после паузы спросила Инга. Дима даже
слегка растерялся.

- Ну да, - подтвердил он, придя в себя. - Но героиня "Пиковой дамы"
утопилась в Зимней канавке не из-за него.

Инга фыркнула.

- Вы меня уже совсем за дебилку держите?

- Нет! - возмутился Дима. - Не совсем!

- И на том спасибо. Послушайте, куда вы так несетесь? Я же не
иноходец!

Дима сразу замедлил шаги.

- Простите, я как-то запамятовал, что вы не иноходец.

Она опять фыркнула.

- Вот фырканье меня и сбило с толку, - пояснил Дима. - Оно типично
лошадиное.

Она чуть было не фыркнула в третий раз. Задавила фырк в зародыше и