Чтение 28–й страницы книги ~Гадкие лебеди~

преодолеть сомнение, но раз он сюда пришел, надо было говорить. - Я
примерно представляю себе, кто вы такие. Может быть, я ошибаюсь, и тогда
все в порядке. Но если я не ошибаюсь, то вам полезно будет узнать, что за
вами следят и стараются вам помешать.

- Предположим, - сказал долговязый. - И кто же за нами следит?

- Вами очень интересуется человек по имени Павор Сумман.

- Что? - сказал долговязый. - Санинспектор, что ли?

- Он не санинспектор. Вот, собственно, и все, что я хотел вам
сказать. - Виктор встал, но долговязый не пошевелился.

- Предположим, - повторил он. - А откуда вы это, собственно, знаете?

- Это важно? - спросил Виктор.

Некоторое время долговязый раздумывал.

- Предположим, что не важно, - произнес он.

- Ваше дело - проверить, - сказал Виктор. - А я больше ничего не
знаю. До свидания.

- Да куда же вы, погодите, - сказал долговязый. Он нагнулся к
туалетному столику, вытащил бутылку и стакан. - Так хотели войти и теперь
уже уходите... Ничего, если из одного стакана?

- Это смотря что, - ответил Виктор и сел.

- Шотландское, - сказал долговязый. - Устраивает?

- Настоящее шотландское?

- Настоящий скоч. Получайте, - он протянул Виктору стакан.

- Живут же люди, - сказал Виктор и выпил.

- Куда нам до писателей, - сказал долговязый и тоже выпил. - Вы бы
все-таки рассказали толком.

- Бросьте, - сказал Виктор. - Вам за это деньги платят. Я вам назвал
имя, адрес вы сами знаете, вот и займитесь. Тем более, что я на самом деле
ничего не знаю. Разве что... - Виктор остановился и сделал вид, что его
осенило. Долговязый немедленно клюнул.

- Ну, - сказал он. - Ну?

- Я знаю, что он похитил одного мокреца и что он действовал вместе с
городскими легионерами. Как его там... Фламента... Ювента...

- Фламин Ювента, - подсказал долговязый.

- Вот-вот.

- Насчет мокреца - это точно? - спросил долговязый.

- Да. Я попытался помешать, а господин санитарный инспектор треснул
меня кастетом по голове. А потом, пока я валялся, они увезли его на джипе.

- Так-так, - произнес долговязый. - Значит, это был Сумман...
Слушайте, а вы молодец, Банев! Хотите еще виски?

- Хочу, - сказал Виктор. Чтобы он не говорил себе, как бы он себя не
уговаривал, как бы он себя не настраивал, ему было противно. Ну, ладно,
подумал он. И на том спасибо, что шотландское, по крайней мере, не
мучаюсь. Никакого удовольствия, хотя они теперь начнут жрать друг друга.
Голем прав: зря я полез в это дело... Или Голем хитрее, чем я думаю?

- Прошу, - сказал долговязый, протягивая ему полный стакан.

- Который час? - сонно спросила Диана.

Виктор аккуратно снял бритвой полоску мыла с левой скулы, поглядел в
зеркало, потом сказал:

- Дрыхни, малыш, дрыхни. Рано еще.

- Действительно, - сказала Диана. Скрипнул диван. - Девять часов. А
ты что там делаешь?

- Бреюсь, - ответил Виктор, снимая следующую полоску мыла. -
Захотелось мне вдруг побриться. Дай, думаю, побреюсь.

- Сумасшедший, - сказала Диана сквозь зевок. - Вечером надо было
бриться. Всю меня исполосовал своими колючками. Кактус.

В зеркало ему было видно, как она поднялась, подошла к креслу,
забралась с ногами и стала смотреть на него. Виктор ей подмигнул. Опять
она была другая, нежная-нежная, мягкая-мягкая, ласковая-ласковая,
свернулась, как сытая кошка, ухоженная, обглаженная, благостная - совсем
не такая, что поднялась вчера к нему в номер.

- Сегодня ты похожа на кошку, - сказал он. - И даже не на кошку - на
кошечку, на кошаточку... Чего ты улыбаешься?

- Это не про тебя. Просто почему-то вспомнилось...

Она зевнула и сладко потянулась. Она тонула в пижаме Виктора, из
бесформенной кучи шелка в кресле выглядывало только ее чудное лицо и
тонкие руки. Как из волны. Виктор стал бриться быстрее.

- Не торопись, - сказала она. - Обрежешься, все равно мне пора уже
ехать.

- Поэтому я и тороплюсь, - возразил Виктор.

- Ну, нет, я так не люблю. Так только кошки... Как там мои шмотки?

Виктор протянул руку и потрогал ее платье и чулки, развешенные на
обогревательной решетке. Все высохло.

- Куда ты спешишь? - спросил он.

- Я же тебе говорила. К Росшеперу.

- Что-то я ничего не помню, что там с Росшепером?

- Ну, он же повредился, - сказала Диана.

- Ах, да! - сказал Виктор. - Да-да, ты что-то говорила. Откуда-то он
вывалился. Здорово расшибся?

- Этот дурак, - сказала Диана, - решил вдруг покончить с собой и
выбросился в окно. Кинулся, как бык, головой вперед, проломил раму, но
забыл при этом, что находится на первом этаже. Повредил коленку, заорал, а
теперь лежит.

- Что это он? - равнодушно спросил Виктор. - Белая горячка?

- Что-то вроде.

- Подожди, - сказал Виктор. - Так это ты из-за него два дня ко мне не
приезжала? Из-за этого вола?

- Ну да! Главный врач мне приказал с ним сидеть, потому что он, то
есть Росшепер, без меня не мог. Не мог и все тут. Ничего не мог. Даже
помочиться. Мне приходилось изображать журчание воды и рассказывать про
писсуары.

- Что ты в этом деле понимаешь? - пробормотал Виктор. - Ты вот ему
про писсуары излагала, а я тут мучился один, тоже ничего не мог, ни
строчки не написал. Ты знаешь, я вообще не люблю писать, а в последнее
время... Вообще жизнь у меня в последнее время... - Он остановился. Какое
ей дело? - подумал он. Спарились и разбежались. - Да, слушай... Когда, ты
говоришь, Росшепер сверзился?

- Третьего дня, - ответила Диана.

- Вечером?

- Угу, - сказала Диана, грызя печенье.

- В десять часов вечера, - сказал Виктор. - Между десятью и
одиннадцатью.

Диана перестала жевать.

- Правильно, - сказала она. - А ты откуда знаешь? Принял его
некробиотическую телепатему?

- Подожди, - сказал Виктор. - Я тебе сейчас расскажу что-то
интересное. Но сначала - а ты что делала в этот момент?

- Мотала я бинты, и вдруг такая тоска на меня навалилась, как
головная боль, хоть в петлю. Сунулась я мордой в эти бинты и реву, да как
реву! В три ручья, с детства так не ревела...

- И вдруг все прошло, - сказал Виктор.

Диана задумалась.

- Да... Нет. Тут вдруг Росшепер как заорет на улице, я перепугалась и
выскочила...

Она хотела сказать еще что-то, но в дверь застучали, рванули ручку, и
голос Тэдди прохрипел из коридора: "Виктор! Виктор, проснись! Открой,
Виктор!" Виктор замер с бритвой в руке. "Виктор! - хрипел Тэдди. -
Открой!" - и бешено вертел ручку. Диана вскочила и повернула ключ. Дверь
распахнулась, ворвался Тэдди, мокрый, растерзанный, в руке у него был
обрез.

- Где Виктор? - хрипло рявкнул он.

Виктор вышел из ванны.

- Что такое? - спросил он. У него заколотилось сердце. Арест...
Война...

- Дети ушли, - тяжело дыша, сказал Тэдди. - Собирайся, дети ушли!

- Постой, - остановил его Виктор. - Какие дети?

Тэдди швырнул обрез на стол в кучу исписанной, исчерканной, измятой
бумаги.

- Сманили детей, сволочи! - заорал он. - Сманили, гады! Ну, теперь
все! Хватит, натерпелись... Теперь все!

Виктор еще ничего не понимал, он только видел, что Тэдди вне себя.
Таким он видел Тэдди только один раз, когда во время большого скандала в
ресторане у него под шумок взломали кассу. Виктор в растерянности хлопал
глазами, а Диана подхватила со спинки кресла белье, проскользнула в ванную
и прикрыла за собой дверь. И в этот момент резко нервно затрещал телефон.
Виктор схватил трубку. Это была Лола.

- Виктор, - заныла она. - Я ничего не понимаю, Ирма куда-то пропала,
оставила записку, что никогда не вернется, а кругом говорят, что дети ушли
из города... Я боюсь! Сделай что-нибудь... - Она почти плакала.

- Хорошо, хорошо, сейчас, - сказал Виктор. - Дайте штаны надеть. - Он
бросил трубку и оглянулся на Тэдди. Бармен сидел на разворошенной постели
и, бормоча страшные слова, сливал в стакан остатки из всех бутылок. -
Погоди, - сказал Виктор. - Надо без паники. Я сейчас...

Он вернулся в ванную и принялся торопливо добривать намыленный
подбородок, он сейчас же несколько раз порезался, ему некогда было
направлять бритву, а Диана тем временем выскочила из-под душа и шуршала