лицезрения? Давно ли сам государь назвал его Светлейшим и
фельдмаршалом? Еще не обсохла кровь врагов, пролитая им на полях
Бородинских; еще не истлели трупы, которыми устлал он великое
пространство от Оки до Немана; еще блестят трофеи, им собранные,
зеленеют лавры, им пожатые; еще не успела обтечь круг земной
слава, вещая о нем... А его уже нет!
Что ж значит в мире сем слава? Что значит величие людей?..
Песнопевцы земли русской! Предайте потомству стоны соотчичей
своих в печальных звуках ваших лир!
Около половины апреля неприятель начал показываться в больших
силах близ города Наумбурга, известного в 30-летней войне, когда
оружие гуситов гремело в Германии. Отряды и передовые посты его
распространялись между реками Салою и Эльстером. Намерение его,
устремиться на Лейпциг для расхищения славной ярмарки, час от
часу становилось очевиднее; а посему и все российско-прусские
войска сосредоточивались в окрестностях сего города. В это время
авангард главной армии, под начальством генерала от инфантерии
Милорадовича, из расположения своего при Хемнице, предпринимает
косвенное движение вправо. В течение нескольких дней, следуя сему
направлению и движением своим прикрывая все дороги в Дрезден,
авангард рассылает вперед отряды до Цвикау, Плауена, Гофа,
Лобенштейна и Геры для разведывания о неприятеле; а между тем
постепенно приближаясь и Лейпцигу, занимает Пенниг, Альтенбург и
Цейц, более или менее останавливаясь в каждом из сих мест.
С первым лучом зари выступили мы из Альтенбурга в Цейц. Едва
прошли милю, как услышали пушечные выстрелы. Чем далее подавались
вперед, тем слышнее становились они; наконец облака дыма на краю
горизонта, блеск обширного зарева и все признаки великого
сражения представились глазам нашим. Там, на дороге в Наумбург,
близ Люцена, где уже один раз в 1652 году решалась судьба
Германии и где путешественники привыкли останавливаться над
памятником великодушного Густава Адольфа, там сражались теперь за
жребий всей Европы. Наполеон с великими силами ломился к сердцу
Пруссии. Российско-прусские армии, под начальством графа
Витгенштейна и генерала Блюхера, встретили его - и они
сражаются!.. Авангард наш, с поспешностью достигнув Цейца, стал в
боевом порядке на выгодных высотах вокруг оного. Жители их города
и окрестных деревень идут толпами к нам в лагерь, неся
добровольно вареное кушанье и вина. Солдаты паши готовы сражаться
за счастие таких добрых людей и за прекрасную землю их.
С высоты древнего и величественного замка в Цейце смотрели мы на
сражение, кипевшее за две отсюда мили. Долго гром рокотал на
одном месте. Наконец дым и выстрелы начали отдаляться - и все
сердца наполнились приятнейшим предчувствием, что неприятель
отступает. Генерал Милорадович во все это время не сходил с
балкона, прилежно наблюдая в зрительную трубу и взглядывая на
карту. Еще в первый раз в жизни смотрел он на сражение, не
участвуя в нем. Несколько раз объезжал он полки, спрашивал
солдат, хотят ли драться, - и всеобщий голос был: ура! готовы,
вперед! Я не знаю, для чего мы остаемся праздными свидетелями
общего сегодняшнего дела: 15 000 лучших солдат, восемьдесят пушек
и генерал Милорадович смогли бы сделать немалый перевес. Но
говорят, что неприятель отрядил сильную колонну на ту дорогу,
которую мы заслонили. Последствие все объяснит. Гром пушек опять
усиливается, небо дымится! Народ и войска молят бога, да
благословит он оружие правых, да увенчает славою победы
императора и короля.
В сию минуту получил генерал Милорадович от партизана полковника
Орлова рапорт, который, стоя с отрядом своим на высотах близ
деревни Вебау, видел все сражение и в коротких словах уведомлял,
что неприятель, беспрестанно получавший подкрепления, принужден,
однако ж, был уступить нам на целую милю пространства; но к нему
подоспели еще свежие войска, и сражение воскипело с новым жаром.
На городской башне бьет полночь; но спокойствие не водворяется в
город. Все тоскует и волнуется. Войска готовятся к походу.
Конница гремит по мостовым, проходя через город. Пехота еще в
лагере. С наступлением ночи генерал Милорадович приказал развести
большие огни, дабы внушить неприятелю некоторое опасение видеть
на крыле своем новое войско. С нашей стороны огни в лагере, с
противной - пылающие окрестности Люцена все небо обагрили
заревом. Лошади наши оседланы, мы готовы. Два часа дозволено нам
сдремать; с рассветом должны быть в поле и в деле. Прощай!
Весь вчерашний день провели мы в движении. Будучи посылаем в
разные места, я проскакал более шестидесяти верст и ввечеру едва
не падал с лошади, которая и сама готова была упасть. В позднюю
ночь уже войска наши, сделав весьма большой переход чрез горы,
ущелины и леса, прибыли наконец к Фробургу, где неприятель не мог
нас ниоткуда отрезать. Авангард становится опять арьергардом, ибо
армии отступают.
Генерал-адъютант князь Волконский известил генерала Милорадовича,
что государь поручает ему учредить вновь партизанскую войну для
действий на сообщения неприятеля в гористом пространстве от Иены
до Лейпцига. С этого времени не ожидай подробных описаний, мы в
арьергарде; следственно, в беспрерывных трудах и опасностях. Не
сходить по целым суткам с лошадей, валяться на сырой земле, не
иметь сна и хлеба - вот что нас ожидает и что нам уже не ново.
Хотя Саксония и не менее прелестна, как древняя Капу; но мы не
растаяли в роскоши, как Ганнибаловы воины, и с прежнею бодростию
готовы терпеть и сражаться.
Соединенные армии отступают за Эльбу. Наполеон ведет с собою
великие силы и теснит. Наша армия отступает довольно покойно:
арьергард выдерживает весь натиск. Покамест отделываемся кое-как
перестрелками, скоро дойдет дело до сражения. Мой друг! Самая
бурная осень не так обнажает природу, как война опустошает
цветущие области! Что сделалось с Саксониею? Мы не узнаем ее!
Какая разительная во всем перемена! Домы пусты; лица мрачны; у
нас голод, у жителей стон... Уже французы в Лейпциге!.. Опасность
и тревога распространяется повсюду. Все ужасы войны постигают
прекраснейшую из стран Германии. Нет больше сил писать - сон
давит меня. Каждая минута дорога... Перо падает из рук, а друг
твой на солому... Прощай!
Сейчас только вышли из жаркого дела. Смерть так близко прошла
мимо меня!.. Чуть было не взяла с собою! Отвезши одно приказание
графу Сент-Приесту, бывшему в сильной схватке с неприятелем, и
получа другое, чтоб провезти несколько пушек на известное место,
тихо ехал я подле оных. Недалеко случился генерал Мерлин.
Некоторые товарищи мои были тут же. Неприятель открыл из лесу
пальбу - и ядра запрыгали через, между и около нас. Мы ехали
шагом. Я слышал шепенье множества ядер, как вдруг одно, провизжав
мимо самого уха, ринулось в землю у самых ног моей лошади! Теплый
дух, как будто из бани, хлынул мне в лицо, и земля, брызнувшая
вверх от сильного удара, засыпала меня всего!.. Я совсем не
почувствовал великой опасности до тех пор, пока не услышал со
всех сторон около себя криков и восклицаний.
Товарищам показалось, что меня уже не стало! Им со стороны полет
рокового ядра был виднее.
Склонясь чуть-чуть вправо, оно оторвало бы у генерала руку, а с
меня снесло бы голову!.. Но, друг мой! если и сама смерть также
неприметна, как приближение ее, то умереть, право, ничего не
значит! Страшна смерть ожидаемая, и страх сей рождается, кажется,
более от тревоги в воображении или от затмения в совести; а
смерть, налетающая невзначай, должна быть очень легка! Храбрый
генерал Мерлин имеет семейство, думал я после: жизнь его нужна
для оного. К чему ж мою сберегло провидение? К отрадам или
Акунин Борис
Пехов Алексей
Пехов Алексей
Контровский Владимир
Василенко Иван
Чернецов Андрей