постарались податься на запад и в конце 1013 - начале 1014 г. напали на
Яркенд. Здесь их встретили карлуки, уже ставшие мусульманами, и после
четырехлетней войны оттеснили их обратно в степи [є108]. Кочевников спасло
от киданьской мести и расправы только очередное восстание приамурских
племен, продолжавшееся два года (1014-1015), и конфликт киданей с
корейцами, причем последние одержали полную и блестящую победу.
На фоне этой жестокой войны, когда буддисты империи Ляо, конфуцианцы
империи Сун и мусульмане Средней Азии стали врагами кочевников, те обрели
идейное знамя и способ ддя преодоления племенной розни в проповеди монахов,
незадолго перед тем изгнанных из Китая и не находивших пристанища.
В 1009 г. приняли крещение от несторианских проповедников кераиты [*83].
Это был самый крупный и самый культурный из монголоязычных народов
Центральной Азии, обитавший на берегах Орхона, Толы и Онгина, на том самом
месте, где некогда утверждали свои державы хунны, тюрки и уйгуры.
Численность взрослых кераитов определена для начала XI в. в 200 тыс.
человек, которые, согласно легенде, приняли христианство [є109].
Следовательно, с учетом детей и стариков их было вдвое больше. Согласно
легенде, обращение кераитов произошло вследствие того, что кераитскому
хану, заблудившемуся в пустыне, явился св. Сергий и указал путь домой. Хан
крестился со всем своим народом и получил имя Маргуз (Марк). Об этом
событии был немедленно уведомлен мервский митрополит, к которому поступил
запрос: как соблюдать посты кочевникам, не имеющим растительной пищи
вообще. Митрополит запросил об этом важном каноническом казусе
несторианского патриарха в Багдаде- Иоанна VI (умер в 1011 г.) и переслал
кераитам разъяснение, что в пост надо воздерживаться только от мяса, а
молочные продукты можно употреблять в пищу.
Примерно в это же время приняли христианство тюркоязычные онгуты, потомки
воинственных тюрок-шато [є110] - последнего осколка хуннов. Онгуты обитали
вдоль китайской стены, в горах Иньшаня, и служили маньчжурским императорам
династии Кинь (Цзинь) в качестве пограничной стражи. Подобно многим другим
кочевым племенам, онгуты охотно заимствовали материальные блага китайской
цивилизации, но категорически не принимали китайскую духовную культуру и
идеологию. Поэтому несторианство нашло в них верных и ревностных
прозелитов. В это время были крещены гузы и отчасти чигили [є111]. У
уцелевшей части уйгуров, обосновавшихся в Турфане, Карашаре и Куче,
христианство вытеснило остатки манихейства. Даже среди самих киданей и
подчиненных им племен Западной Маньчжурии оказался "некоторый христианский
элемент", что и дало повод для возникновения в средневековой Европе легенды
о первосвященнике Иоанне [є112]. Весьма интересно, что даже в долине
Ангары, на берегу извилистой Унги с солоноватой водой, экспедицией
А.П.Окладникова открыты несторианские погребения среднеазиатского,
европеоидного антропологического типа [є113]. В XI-XII вв. здесь была
область вольнолюбивых меркитов. Вне восточнохристианского единства остались
только монголы, населявшие междуречье Онона и Керулена.
Известно, что русская православная миссионерская деятельность в Сибири,
несмотря на мощную поддержку правительства, имела чрезвычайно малый успех.
Тем более удивительны результаты, достигнутые несторианами, действовавшими
только на свой страх и риск. Очевидно, они преодолели наибольшую трудность
общения между разноязычными народами, т.е. нашли в языке местного населения
слова, передававшие адекватно сложные христианские понятия [є114].
Благодаря этому они стали для южносибирских скотоводов своими, близкими, а
их учение было усвоено органически, без применения насильственных мер, для
которых у несторианских миссионеров не имелось никаких возможностей.
Затруднения, постигшие империю Ляо в 1014 г. [є115], и консолидация
кочевников, несомненно имевшая место после принятия христианства, как и у
всех других народов (русских, франков, англосаксов) [є116], заставили
киданьское правительство умерить свои аппетиты и пожаловать вождю
кочевников (цзу-бу) Уба [є117] титул царя. После этого шага воцарился мир,
нарушенный через двенадцать лет опять киданями. Заключив в 1020 г. мир с
Кореей и установив границу с ней по реке Яду, кидани снова заинтересовались
западом. На этот раз они обратили внимание на усиление Тангута, но решили
не давать повода к ссоре, до тех пор пока они не окружат его своими
владениями [є118]. С этой целью они пытались снестись с Махмудом Газневи,
но, убедившись в бессмысленности этой затеи, двинули свои войска на уйгуров
и захватили город Ганьчжоу в 1020 г. Тангуты пришли на выручку и отразили
киданьское войско, после чего сами взяли Ганьчжоу и присоединили его к
своим владениям [є119]. Но пока киданьское войско двигалось из Маньчжурии в
Ганьсу через степи, оно, очевидно, грабило местное население, и потому
объединенные кочевники напали на отступавших киданей и нанесли им
значительный урон [є120]. Ободренные успехом, они попытались вторгнуться в
исконные киданьские земли, но тут были обращены в бегство регулярными
войсками (1027). После этого мир был восстановлен, и надолго, потому что
силы киданей были брошены на подавление восстания в Бохае (1029-1030)
[є121].
Кочевники отнюдь не стремились к войне и в очередном конфликте киданей с
тангутами в 1049 г. сами пригнали киданям коней для ремонта кавалерии. В
это время у кочевников был уже "великий царь" [є122], т.е. объединение
степи было закончено.
Весьма любопытно, что мусульманские авторы, сообщая о переходе в ислам
десяти тысяч шатров тюрок, кочевавших в современном Казахстане, отмечают,
что "неверными остались только татары и хатаи (кидани)" [є123], подтверждая
тем самым тождество цзубу и татар. Очевидно, в понятие татар входили
кераиты и басмалы, которые в отличие от карлуков не стали мусульманами. Это
значит, что этноним татар уже получил собирательное значение.
Следующее восстание кочевников, по терминологии "Ляо ши", а точнее - война
их с империей Ляо, вспыхнуло в 1069 г. [є124]. Но киданям удалось поймать
вождя кочевников и доставить его для наказания в свое северо-западное
управление.
Однако война не прекращалась до 1086 г., пока киданьский принц Елюй
Жень-сянь, командовавший западной армией, не получил распоряжения
"относиться по-дружески к вождю цзубу", после чего последний заключил с
империей Ляо мир [є125].
Последний этап войны начался в 1092 г., когда киданьский принц Елюй
Алусаогу неизвестно по какой причине напал на северных цзубу (кераитов).
Могусы, вождь всех племен кочевников, принявший власть в 1089 г., ответил
на удар ударом. Он призвал из Джунгарии басмалов, поднял приамурское племя
уги, а один из его помощников отогнал киданьский скот и табуны, пасшиеся на
западной границе (1094 г.). Но несмотря на эти энергичные действия, он не
смог предотвратить вторжения киданьской армии в пределы степи, где кидани
полонили много женщин и детей, а тангуты, ударив в тыл кочевников, победили
и вывели из войны басмалов, закончив эту операцию в 1099 г. [є126].
Регулярная, хорошо обученная армия всегда сильнее ополчений, даже
укомплектованных природными стрелками и наездниками. В военном деле, как и
всюду, профессионализм мощнее дилетантизма. Поэтому не мудрено, что в 1097
г. вожди разных кочевых племен, находившихся в пределах досягаемости войск
Елюя Алусаогу, просили мира и возвращения территории, захваченной киданями.
В начале 1100 г. Могусы, покинутый своим народом, был захвачен в плен,
отвезен в Среднюю столицу империи Ляо и там, на рыночной площади, при
скоплении народа, праздновавшего победу, разрублен на куски.
И эту кровавую эпоху китайский источник характеризует так: "Этот период
пользуется славою спокойствия. Как на севере, так и на юге забыты были
брани; все заботились только о сохранении своей власти внутри и об
уничтожении раздоров, происходящих от разделения; старались выказать свои
доблести в привлечении иностранцев ласками и в подражании качествам
предков, которых ставят в разряд мудрых. Можно сказать, что в то время
кидани достигли известного совершенства" [є127].
Нет, здесь нет сознательного обмана! Хронист именно так воспринимал эпоху,
а что касалось кочевников, тоскующих в плену, умирающих от ран в степях, их
семей, лишенных стад и юрт, и вождя, замученного на глазах у всех, так ведь
в каждом из нас достаточно сил, чтобы перенести страдания ближнего [*84].
Историк, воспитанный на китайской классической историографии, искренне
рассматривал войну с кераитами как охоту на диких зверей. Но мы-то видим в
них людей и поэтому можем констатировать, что в окитаенной империи Ляо сила
права уступила место праву силы. Кидани наконец одержали победу, но она
досталась им слишком дорого. Упадок династии, проводившей политику
китаизации страны и подавления местных традиций, стал очевидным.
Объединение кочевых племен распалось, но малая война продолжалась до 1119
г., т.е. после того, как империя Ляо зашаталась под ударами чжурчжэней,
восставших в 1114 г.
Перипетии этой войны не относятся к нашей теме и описаны А.П.Окладниковым
обстоятельно и живо [є128], поэтому ограничимся краткой, но патетичной
цитатой из источника по истории династии Ляо, содержащей ретроспективный
анализ происшедших событий: "Как сильны были кидани, когда они владели всей
провинцией Янь и когда им покорствовали все иностранцы! Как слабы оказались
они при малолетнем и безумном государе Тянь-цзо (1101-1125), когда нючжисцы
(чжурчжэни, - Л.Г.) свободно проникли внутрь их владений и от одного их