итальянцев. Из этих восьмерых пятеро за кардинала Гаэтани, племянника
Бонифация... Они непримиримы. Никогда они не согласятся нас поддерживать.
Они мечтают отомстить за Бонифация, ненавидят французский царствующий дом и
всех, кто прямо или через папу Климента, моего глубокочтимого благодетеля,
служил Франции.
склоки... Ни один из этих троих не имеет достаточного авторитета, чтобы
рассчитывать на папскую тиару, и в той мере, в какой я мешаю избранию
Гаэтани, они согласны отдать свои голоса за меня... Но они тут же
отступятся, если им пообещают перенести Святой престол в Рим - это
единственное, что может их примирить, хотя вслед за тем они все равно
перережут друг друга.
папа! Но из них за меня отдадут голос только шестеро, я имею в виду тех, к
которым через мое посредство благоволит король Неаполя.
Учтите, что и девяти остальных французов также недостаточно для избрания
папы, намеченного Мариньи.
приобрести их за деньги? Я могу предоставить в ваше распоряжение известную
сумму. Во что обойдется кардинал? Как по-вашему?
величайшему удивлению, Дюэз отнесся к этому предложению более чем
хладнокровно.
чувствительны к подобным аргументам. И вовсе не потому, что главная их
добродетель - честность, или потому, что ведут они суровую жизнь; но страх,
который внушает им мессир де Мариньи, заставляет их в данный момент
пренебрегать всеми земными благами. Итальянцы более алчны, но разум их
ослеплен ненавистью.
девятью французскими кардиналами? - осведомился Бувилль.
другая причина. Сколько золота вы можете мне вручить? Бувилль прищурил
глаза:
золотом здесь ничему не поможешь?
новых сторонников мне приобрести не удастся, но оно более чем необходимо,
дабы сохранить тех, какие есть и для каковых я, не будучи еще избранным, не
могу служить источником выгоды. Хорошенькое получится дело, если вы сумеете
завербовать недостающие мне голоса, а я тем временем растеряю тех, что меня
поддерживают.
ливров, я обязуюсь с пользой для дела употребить эти средства.
полез за платком. Кардинал принял его жест за ловкий маневр и испугался, что
запросил лишнего. Это было единственное очко, которое удалось выиграть
Бувиллю.
продержаться.., конечно, до поры до времени.
той суммы, что перейдет к кредиторам в погашение его личных долгов.
есть кое-какие счеты. А по мере надобности я буду брать деньги.
что не преминет помянуть его в своих молитвах и будет весьма счастлив
встретиться с ним вновь.
молодцеватой, подпрыгивающей походкой направился к свите.
Святой церковью, - думал Бувилль, глядя ему вслед, - создан ли он для той
высокой миссии, какую себе избрал?" В сущности, Бувилль остался доволен
состоявшейся беседой, а главное, самим собой. Поручено ему было встретиться
с кардиналами? Что ж, он и встретился с одним из них... Поручено ему было
найти кандидата на папский престол? По-видимому, этот Дюэз спит и видит себя
папой,.. Поручено было распределить золото? И золото распределено.
состоявшейся беседе, племянник банкира Толомеи воскликнул:
единственного кардинала, который и без того был за нас.
ссудили в долг королю Франции, вернулась в карман авиньонских Барда, дабы
возместить расходы, произведенные ими на того, кого прочил в папы король
Анжуйский.
Глава 7
ЦЕНА ПАПЫ
стоял перед Людовиком Сварливым его брат Филипп Пуатье.
напоминавшим голос их усопшего отца Филиппа Красивого, - не признать
результаты нашего обследования - это значит отрицать правду, которая
бросается в глаза.
Ангеррана де Мариньи, закончила накануне свою работу.
д'Эвре, граф Сен-Поль, Людовик Бурбон, каноник Этьен де Морнэ, который, еще
не получив соответствующего назначения, уже взял на себя функции
королевского канцлера, а также первый королевский камергер Матье де Три и
архиепископ Жан де Мариньи просматривали документы, рылись в архивах, строка
за строкой изучали записи за те шестнадцать лет, что Мариньи ведал казной,
требовали дополнительных объяснений и оправдательных расписок. Надо сказать,
что труда они не пожалели, не забыли, ни одной статьи расходов. Под влиянием
взаимной ненависти обследователи проникали во все уголки.
упрек Мариньи. Его управление королевской казной и государственными деньгами
оказалось разумным и добросовестным. Если он был богат, то лишь благодаря
милостям покойного короля Филиппа, да и сам сумел приумножить свои доходы,
разумно распоряжаясь ими. Ничто не доказывало, что, по крайней мере в
области финансов, Мариньи смешивал свои личные интересы с интересами
государства; и уж совсем было недоказуемо, что он обокрал казну, как
утверждали его противники. Было ли действительно это открытие неожиданным
сюрпризом для его высочества Валуа? Во всяком случае, им владела глухая
ярость игрока, поставившего не на ту карту. Карл Валуа, один из назначенных
Людовиком контролеров, упорствовал до последнего, отрицая с пеной у рта
непреложные факты, понятно, при поддержке Морнэ, который, по сути дела, был
лишь подголоском его высочества.
голосами против двух, и все же не решался утвердить ее действия; эта
нерешительность оскорбляла его брата Филиппа.
если вы не желаете принимать ее выводов?
судьбою, - уклончиво ответил Сварливый.
брата...
Мариньи, подобное предположение мне просто оскорбительно, - произнес он.
равно как и вы, коль скоро вы король Франции.
совпадающие положения. Несходство натур, наблюдавшееся между Филиппом
Красивым и его младшим братом Карлом Валуа, с точностью повторялось в случае
с Людовиком Х и Филиппом Пуатье. Однако на этот раз роли переменились. При
своем царствующем брате завистливый Карл выступал в амплуа вечного смутьяна;
теперь же старший брат был явно неспособен управлять страной, зато младший
был рожден государем. И точно так же, как тщеславный Валуа в течение
двадцати девяти лет не переставал твердить про себя: "Ах, был бы я
королем...", точно так же и ныне, только с большим основанием, твердил про
себя Филипп Пуатье: "В этой роли я был бы куда более уместен"...
хотя бы это письмо, которое я получил от английского короля, где он советует
мне относиться к Мариньи с таким же доверием, с каким относился к нему наш
отец, и превозносит услуги, оказанные коадъютором обойм королевствам...
Терпеть не могу, когда меня учат.
отказываетесь ему следовать?