широкого окна, и первая женщина Согдианы, богиня, достойная рода Сиавахша,
склонила голову свою на мои колени. Я слышу ее взволнованное дыхание. Она
покрывает мою руку поцелуями. Око доброго бога Охрамазды остановило на нас
лучезарный взор, и голубой туман обволакивает нас мягкой пеленой, и
грезится нам, будто мы витаем в облаках далеко над бренной землей.
Прохладный ветер с берегов Зарафшана овевает наши нагие плечи. И мы,
замирая, слушаем голос рождающей все живое Анахиты.
царей и сын бога Аммона, обнимает меня, как брат любимого брата. Я получил
от него богатые дары. Я пил вместе с ним из одной чаши. Да живет века и
тысячелетия имя благородного Искендера! О мудрец Паллант, благодарение
тебе, ты рассеял мои сомнения. Да, Согдиана при Искендере вздохнула
свободно, и Мараканда ликует, славя освободителя. О Мараканда, город
сбывающихся надежд! О Мараканда...
разразились внизу свирепым лаем. Казалось, там, у входа во дворец, кого-то
ударили палицей, так отчаянно закричал он во второй раз:
него застыла, казалось, в жилах кровь.
соседнего зала. В его тяжелой руке мерцал светильник. - Возьмите факелы...
узнайте, кто там!
вырвали язык, сдирали кожу:
друг к другу. Толпа телохранителей шумела внизу. Свет факелов озарял
встревоженные лица. Заскрипели ворота. Баро и Варахран, сопровождаемые
другими телохранителями, волокли под мышки какого-то человека. За ними
следовала девушка в покрывале. Заперев ворота, воины прошли во двор и
скрылись за углом. Через некоторое время шаги телохранителей загремели по
каменным ступеням лестницы, ведущей наверх. Баро и Варахран втащили в зал
человека, обрызганного кровью. Кровь темнела повсюду - на голове, плечах,
руках, спине и даже на ногах.
его!
вскрикнул:
Спантамано видел совсем недавно! Его мудрый лоб пересекали свежие кровавые
рубцы. Сгустки крови висели на кончике носа и запеклись на губах.
напитка, Паллант очнулся, открыл мутные глаза и зарыдал.
стариков. И женщин. И детей... Всех! Только мы с Эгиной уцелели случайно.
О Адрастея, богиня неизбежности!..
сказать, но горло его сдавило судорогой. И он только обвел глазами лица
телохранителей.
скромно опустив голову. Мокрое и грязное покрывало висело на ней серой
пеленой.
испуская тяжелые вздохи и стоны:
Я происхожу из эллинского рода жрецов бранхилов. Мои предки жили далеко
отсюда, в городе Милете, что стоит на берегу Эгейского моря. Бранхиды не
знали горя, пока к Милету не подступил иранский царь Ксеркс. Чтобы
огромные изображения богов, целиком отлитые из чистого золота, не
достались персам, бранхиды зарыли их в землю. Заняв город, Ксеркс схватил
жрецов и подверг их пытке, желая узнать, где скрыты изваяния. Бранхидов
истязали много дней. И один старый человек не выдержал и раскрыл тайну.
Золотые боги попали в руки персов. После этого эллины возненавидели нас и
объявили каждого бранхида предателем и богопродавцем. Опасаясь мести,
бранхиды ушли на восток, в Согдиану. Вместе с ними переселилась сюда часть
мастеров из эллинского племени карийцев.
том, что произошло когда-то. Сегодня, едва стало известно, что во главе
отряда гетайров к нам приближается сам Александр, в городе не нашлось
человека, который бы не возликовал.
свою дорогую, но изорванную одежду). Мы несли навстречу македонцам амфоры,
полные меда и вина. От корзин с плодами, овощами и виноградом ломились
хребты ослов. На устах сияли улыбки радости. Сердца были открыты для
добра. И юноши пели гимн в честь Аполлона. Ты, Спитамен, пять лет скитался
по чужим краям, и даже за это время истосковался по родине. А ведь мы не
видели родину сто пятьдесят лет. Когда мы узрели Александра, нам
показалось, будто родина сама отыскала нас, чтобы разгладить морщины на
наших лицах...
наших предков. Они убили всех! Вино из опрокинутых амфор смешалось с
кровью стариков. Головы детей падали рядом с плодами граната. Копыта
македонских коней давили кисти винограда и кисти рук наших женщин... Я
выбрался из груды трупов, нашел в подвале Эгину, и мы по оврагам доползли
до Мараканды. Скажи, мне, Спитамен! - Грек поднялся к согдийцу, глаза его
просили сочувствия. - Разве не варварство - мстить за преступление одного
человека целому роду, его отдаленным потомкам? И так поступил человек,
которого воспитал Аристотель, ученик самого Платона...
Искендер оказался не таким добрым человеком, каким прикидывался. Глупец!
Ты так раскис от его похвал и настолько одурел от кубка вина, поднесенного
хитрым македонцем, что совсем забыл об опасности! Правда, тебя сбил с
верного пути этот Паллант. Но бедняга ни в чем не повинен - ведь он сам
верил в Александра и сам же за это поплатился. Не прошло и месяца, как
Искендер явился в Мараканду, и вот уже проливается кровь.
согдийская. Расправа с бранхидами - дело самих юнанов. Хорошо ли будет,
если Спантамано вмешается в чужие дела? Пристойно ли потомку Сиавахша
совать нос туда, где никакой надобности в нем нет? Ведь Искендер и пальцем
не тронул ни одного согдийца".
между главарями юнанов завязался спор, и Зулькарнейн убил своего молочного
брата.
рассказ Палланта. Согдийцы издавна считали молоко матери священным. Людей,
вскормленных из одной груди, на всю жизнь связывала неразрывная дружба.
предводителю. - Но чем они отличаются от иранских головорезов?
Мараканде, он не хотел покидать Спантамано, хотя старый Фрада, которого
сын уже видел, настойчиво звал его в тесную мастерскую на рынке.
тебя ему на помощь. Следи за каждым шагом чужого царя, гонцов посылай.
Станет опасно - вернись. Понятно?
половину дома. Измученный Паллант уснул. Но Спантамано долго не смыкал
глаз. Теперь он стыдился вдохновенных мыслей, витавших в его голове до
прихода Палланта. "Кто во всей Согдиане счастливей Спантамано?" Ах ты
осел! Сказал бы лучше: кто несчастней Спантамано! К чему все клонится? Не
станет ли в делах верх низом, а низ верхом?
Что ты задумал?
Зулькарнейн узнает...
беспокойся.
Перумов Ник
Андреев Николай
Орлов Алекс
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Ибсен Генрик