не оскорбили Россиян: не входили к вам в землю; не брали ни городов, ни
сел ваших, а хотим единственно наказать Половцев, своих рабов и конюхов.
Знаем, что они издревле враги России:
злодеев и возьмите их богатство". Сие благоразумное миролюбие показалось
нашим Князьям или робостию, или коварством: забыв правила народной чести,
они велели умертвить Послов; но Татары еще прислали новых, которые,
встретив войско Российское, в семнадцатый день его похода, на берегах
Днепра, близ Олешья, сказали Князьям:
будет!
Князья, как бы удивленные великодушием Татар, отпустили сих Послов и ждали
остального войска. Мстислав Романович, Владимир Рюрикович и Князья
Черниговских Уделов привели туда, под своими знаменами, жителей Киева,
Смоленска, Путивля, Курска, Трубчевска. С ними соединились Волынцы и
Галичане, которые на 1000 ладиях плыли Днестром до моря, вошли в Днепр и
стали у реки Хортицы. Половцы также стекались к Россиянам толпами. Войско
наше расположилось станом на правом берегу Днепра.
некоторыми любопытными товарищами поскакал к нему навстречу. Осмотрев сие
новое для них войско, они возвратились с донесением ко Мстиславу
Галицкому. Но вести были не согласны: легкомысленные юноши сказывали, что
Татары суть худые ратники и не достойны уважения; а Воевода, пришедший из
Галича с ладиями, именем Юрий Домаречич, уверял, что сии враги кажутся
опытными, знающими и стреляют лучше Половцев. Молодые Князья нетерпеливо
хотели вступить в бой: Мстислав Галицкий, с тысячею воинов ударив на отряд
неприятельский, разбил его совершенно. Стрелки наши оказали в сем деле
искусство и мужество. Летописцы говорят, что Татары, желая спасти
начальника своего, Гемябека, скрыли его в яме, но что Россияне нашли, а
Половцы, с дозволения Мстиславова, умертвили сего Могольского чиновника.
переправились за Днепр и шли девять дней до реки Калки (ныне Калеца в
Екатеринославской Губернии, близ Мариуполя), где была легкая сшибка с
неприятелем. Мстислав Галицкий, поставив войско свое на левом берегу
Калки, велел Яруну, начальнику Половцев, и Даниилу с Российскою дружиною
идти вперед; а сам ехал на коне за ними и скоро увидел многочисленное
войско Татар. [31 мая 1223 г.] Битва началася. Пылкий Даниил изумил врагов
мужеством; вместе с Олегом Курским теснил густые толпы их и, копием в
грудь уязвленный, не думал о своей ране. Мстислав Немой, брат Ингваря
Луцкого, спешил дать ему помощь и крепкою мышцею разил неприятелей. Но
малодушные Половцы не выдержали удара Моголов:
смяли ряды их и даже отдаленный стан, где два Мстислава, Киевский и
Черниговский, еще не успели изготовиться к битве: ибо Мстислав Галицкий,
желая один воспользоваться честию победы, не дал им никакой вести о
сражении. Сие излишнее славолюбие Героя столь знаменитого погубило наше
войско: Россияне, приведенные в беспорядок, не могли устоять. Юный Даниил
вместе с другими искал спасения в бегстве; прискакав к реке, остановил
коня, чтобы утолить жажду, и тогда единственно почувствовал свою рану.
Татары гнали Россиян, убив их множество, и в том числе шесть Князей:
Мстислава Черниговского с сыном, Юрия Несвижского; также отличного Витязя,
именем Александра Поповича, и еще 70 славных богатырей. Земля Русская, по
словам Летописцев, от начала своего не видала подобного бедствия: войско
прекрасное, бодрое, сильное совершенно исчезло; едва десятая часть его
спаслася; одних Киевлян легло на месте 10000. Самые мнимые друзья наши,
Половцы, виновники сей войны и сего несчастия, убивали Россиян, чтобы
взять их коней или одежду.
изумленный, горестный, бросился в ладию, переехал за Днепр и велел
истребить все суда, чтобы Татары не могли за ним гнаться. Он уехал в
Галич; а Владимир Рюрикович Смоленский в Киев.
укрепленном стане, на горе каменистой; видел бегство Россиян и не хотел
тронуться с места: достопамятный пример великодушия и воинской гордости!
Татары приступали к сему укреплению, три дня бились с Россиянами, не могли
одолеть и предложили Мстиславу Романовичу выпустить его свободно, если он
даст им окуп за себя и за дружину. Князь согласился: Воевода Бродников,
именем Плоскиня, служа тогда Моголам, от имени их клялся в верном
исполнении условий; но обманул Россиян и, связав несчастного Мстислава
вместе с двумя его зятьями, Князем Андреем и Александром Дубровецким,
выдал их Полководцам Чингисхановым.
и вспомнив убиение своих Послов в нашем стане, Моголы изрубили всех
Россиян, трех Князей задушили под досками и сели пировать на их трупах! -
Таким образом заключилась сия первая кровопролитная битва наших предков с
Моголами, которые, по известию Татарского историка, умышленно заманили
Россиян в опасную степь и сражались с ними целые семь дней.
самого Днепра. Жители городов и сел, в надежде смягчить их свирепость
покорностию, выходили к ним навстречу со крестами; но Татары безжалостно
убивали и граждан и земледельцев, следуя правилу, что побежденные не могут
быть друзьями победителей, и что смерть первых нужна для безопасности
вторых. Вся южная Россия трепетала: народ, с воплем и стенанием ожидая
гибели, молился в храмах - и Бог на сей раз услышал его молитву. Татары,
не находя ни малейшего сопротивления, вдруг обратились к Востоку и спешили
соединиться с Чингисханом в Великой Бухарии, где сей дикий Герой, собрав
всех Полководцев и Князей, на общем сейме давал законы странам
завоеванным. Он с удовольствием встретил свое победоносное войско,
возвратившееся от Днепра: с любопытством слушал донесение вождей, хвалил
их и щедро наградил за оказанное ими мужество. Оскорбленный тогда
могущественным Царем Тангутским, Чингисхан пошел сокрушить его величие.
так внезапно и сокрылась. "Кого Бог во гневе своем насылал на землю
Русскую? - говорил народ в удивлении: - откуда приходили сии ужасные
иноплеменники? куда ушли? известно одному Небу и людям искусным в книжном
учении". - Селения, опустошенные Татарами на восточных берегах Днепра, еще
дымились в развалинах:
совершенно успокоился, ибо минувшее зло казалось ему последним.
Великого Князя Георгия. Племянник его, Василько Константинович, шел к ним
с дружиною Ростовскою и стоял уже близ Чернигова: там сведал он о
несчастии их и возвратился к дяде, благодаря Небо за спасение жизни и
воинской чести своей. Не предвидя будущего, Владимирцы утешались мыслию,
что Бог избавил их от бедствия, претерпенного другими Россиянами. Георгий,
некогда уничиженный Мстиславом Галицким, мог даже с тайным удовольствием
видеть его в злополучии:
несчастные для суеверных знамения произвели общий страх в России (и во
всей Европе). Явилась комета, звезда величины необыкновенной, и целую
неделю в сумерки показывалась на Западе, озаряя небо лучем блестящим. В
сие же лето сделалась необыкновенная засуха: леса, болота воспламенялись;
густые облака дыма затмевали свет солнца; мгла тяготила воздух, и птицы, к
изумлению людей, падали мертвые на землю. Вспомнили, что в княжение
Всеволода I было такое же лето, в России, и что отечество наше стенало
тогда от врагов иноплеменных, голода и язвы.
Государства бедствиями, еще на несколько лет отложило их; а Россияне как
бы спешили воспользоваться сим временем, чтобы свежую рану отечества
растравить новыми междоусобиями. Юный сын Георгиев, исполняя тайное
повеление отца, вторично уехал из Новагорода со всем двором своим и занял
Торжок, куда скоро прибыл и сам Георгий, брат его Ярослав, племянник
Василько и шурин Михаил, Князь Черниговский. Они привели войско с собою,
грозя Новугороду: ибо Великий Князь досадовал на многих тамошних
чиновников за их своевольство. Новогородцы отправили к Георгию двух Послов
и хотели, чтобы он выехал из Торжка, отпустив к ним сына; а Великий Князь
требовал, чтобы они выдали ему некоторых знаменитых граждан, и сказал: "Я
поил коней своих Тверцою: напою и Волховом". Воспоминая с гордостию, что
сам Андрей Боголюбский не мог их смирить оружием, Новогородцы укрепили
стены свои, заняли войском все важные места на пути к Торжку и чрез новых
Послов ответствовали Георгию: "Князь! Мы тебе кляняемся; но своих братьев
не выдадим. Дерзнешь ли на кровопролитие? У тебя меч, у нас головы: умрем
за Святую Софию". Георгий смягчился; вступили в переговоры, и шурин его,
Михаил Черниговский, поехал княжить в Новгород.
наша, - говорит Летописец Новогородский, - благословляла свой жребий, не
чувствуя никакой тягости". Георгий вышел из Торжка, захватив казну
Новогородскую и достояние многих честных людей: Михаил, провождаемый
знаменитыми чиновниками, ездил в Владимир и согласил Георгия возвратить
сию незаконную добычу. Народ любил Князя; но Михаил считал себя пришельцем
в северной России. Выехав из Чернигова в то время, когда Татары
приближались к Днепру, он стремился душою к своей отчизне, где снова
царствовали тишина и безопасность. Напрасно усердные Новогородцы
доказывали ему, что Князь, любимый народом, не может с покойною совестию
оставить его: Михаил на Дворе Ярослава простился с ними, сказав им, что
Чернигов и Новгород должны быть как бы единою землею, а жители братьями и
друзьями; что свободная торговля и гостеприимство свяжут их узами общих
выгод и благоденствия. Нередко задерживая у себя Князей ненавистных,
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Орлов Алекс
Корнев Павел
Шилова Юлия
Ибсен Генрик