Чтение 28–й страницы книги ~Три мушкетера~

- И вы говорите, что один из ваших друзей живет в этом доме?

- Я говорю это и повторяю в третий раз: это дом, где живет мой друг,
и друг этот - Арамис.

- Все это со временем разъяснится, - прошептала молодая женщина, - а
пока, сударь, молчите!

- Если бы вы могли читать в моем сердце, открытом веред вами, - ска-
зал д'Артаньян, - вы увидели бы в нем такое горячее любопытство, что
сжалились бы надо мной, и такую любовь, что вы в ту же минуту удовлетво-
рили бы это любопытство! Не нужно опасаться тех, кто вас любит.

- Вы очень быстро заговорили о любви, - сказала молодая женщина, по-
качав головой.

- Любовь проснулась во мне быстро и впервые. Ведь мне нет и двадцати
лет.

Госпожа Бонасье искоса взглянула на него.

- Послушайте, я уже напал на след, - сказал д'Артаньян. - Три месяца
назад я чуть не подрался на дуэли с Арамисом из-за такого же платка, как
тот, который вы показали женщине, находившейся у него, из-за платка с
таким же точно гербом.

- Клянусь вам, сударь, - произнесла молодая женщина, - вы ужасно
утомляете меня этими расспросами.

- Но вы, сударыня, вы, такая осторожная... если б у вас при аресте
нашли такой платок, вас бы это разве не скомпрометировало?

- Почему? Разве инициалы не мои? "К. Б." - Констанция Бонасье.

- Или Камилла де Буа-Траси.

- Молчите, сударь! Молчите! Если опасность, которой я подвергаюсь, не
может остановить вас, то подумайте об опасностях, угрожающих вам.

- Мне?

- Да, вам. За знакомство со мной вы можете заплатить тюрьмой, запла-
тить жизнью.

- Тогда я больше не отойду от вас!

- Сударь... - проговорила молодая женщина, с мольбой ломая руки, -
сударь, я взываю к чести военного, к благородству дворянина - уйдите!
Слышите: бьет полночь, меня ждут в этот час.

- Сударыня, - сказал д'Артаньян с поклоном, - я не смею отказать то-
му, кто так просит меня. Успокойтесь, я ухожу.

- Вы не пойдете за мной, не станете выслеживать меня?

- Я немедленно вернусь к себе домой.

- Ах, я знала, что вы честный юноша! - воскликнула г-жа Бонасье, про-
тягивая ему одну руку, а другой берясь на молоток у небольшой двери,
проделанной в каменной стене.

Д'Артаньян схватил протянутую ему руку и страстно припал к ней губа-
ми.

- Лучше бы я никогда не встречал вас! - воскликнул он с той гру-
бостью, которую женщины нередко предпочитают изысканной любезности, ибо
она позволяет заглянуть в глубину мыслей и доказывает, что чувство берет
верх над рассудком.

- Нет... - проговорила г-жа Бонасье почти ласково, пожимая руку д'Ар-
таньяну, который все еще не отпускал ее руки, - нет, я не могу сказать
этого: то, что не удалось сегодня, возможно, удастся в будущем. Кто зна-
ет, если я когда-нибудь буду свободна, не удовлетворю ли я тогда ваше
любопытство...

- А любовь моя - может ли и она питаться такой надеждой? - в порыве
восторга воскликнул юноша.

- О, тут я не хочу себя связывать! Это будет зависеть от тех чувств,
которые вы сумеете мне внушить.

- Значит, пока что, сударыня...

- Пока что, сударь, я испытываю только благодарность.

- Вы чересчур милы, - с грустью проговорил д'Артаньян, - и злоупот-
ребляете моей любовью.

- Нет, я только пользуюсь вашим благородством, сударь. Но поверьте,
есть люди, умеющие не забывать своих обещаний.

- О, вы делаете меня счастливейшим из смертных! Не забывайте этого
вечера, не забывайте этого обещания!

- Будьте спокойны! Когда придет время, я вспомню все. А сейчас уходи-
те, ради всего святою, уходите! Меня ждали ровно в двенадцать, и я уже
запаздываю.

- На пять минут.

- При известных обстоятельствах пять минут - это пять столетий.

- Когда любишь!

- А кто вам сказал, что дело идет не о влюбленном?

- Вас ждет мужчина! - вскрикнул д'Артаньян. - Мужчина!

- Ну вот, наш спор начинается с начала, - произнесла г-жа Бонасье с
легкой улыбкой, в которой сквозил оттенок нетерпения.

- Нет-нет! Я ухожу, ухожу. Я верю вам, я хочу, чтобы вы поверили в
мою преданность, даже если эта преданность и граничит с глупостью. Про-
щайте, сударыня, прощайте!

И, словно не чувствуя себя в силах отпустить ее руку иначе, как отор-
вавшись от нее, он неожиданно бросился прочь. Г-жа Бонасье между тем,
взяв в руки молоток, постучала в дверь точно так же, как прежде в окно:
три медленных удара через равные промежутки. Добежав до угла, д'Артаньян
оглянулся. Дверь успела раскрыться и захлопнуться. Хорошенькой жены га-
лантерейщика уже не было видно.

Д'Артаньян продолжал свой путь. Он дал слово не подсматривать за
г-жой Бонасье, и, даже если б жизнь его зависела от того, куда именно
она шла, или от того, кто будет ее провожать, он все равно пошел бы к
себе домой, раз дал слово, что сделает это. Не прошло и пяти минут, как
он уже был на улице Могильщиков.

"Бедный Атос! - думал он. - Он не поймет, что все это значит. Он ус-
нул, должно быть, ожидая меня, или же отправился домой, а там узнал, что
у него была женщина. Женщина у Атоса! Впрочем, была ведь женщина у Ара-
миса. Все это очень странно, и мне очень хотелось бы знать, чем все это
кончится".

- Плохо, сударь, плохо! - послышался голос, в котором д'Артаньян: уз-
нал голос Планше.

Дело в том, что, разговаривая с самим собою вслух, как это случается
с людьми, чем-либо сильно озабоченными, он незаметно для самого себя
очутился в подъезде своего дома, в глубине которого поднималась лестни-
ца, ведущая в его квартиру.

- Как - плохо? Что ты хочешь этим сказать, дурак? - спросил д'Ар-
таньян. - Что здесь произошло?

- Всякие несчастья.

- Какие?

- Во-первых, арестовали господина Атоса.

- Арестовали? Атос арестован? За что?

- Его застали у вас. Его приняли за вас.

- Кто же его арестовал?

- Стражники. Их позвали на помощь те люди в черном, которых вы прог-
нали.

- Но почему он не назвался, не объяснил, что не имеет никакого отно-
шения к этому делу?

- Он бы ни за что этого не сделал, сударь. Вместо этого он подошел
поближе ко мне и шепнул: "Сейчас необходимо быть свободным твоему госпо-
дину, а не мне. Ему известно все, а мне ничего. Пусть думают, что он под
арестом, и это даст ему время действовать. Дня через три я скажу им, кто
я, и им придется меня выпустить".

- Браво, Атос! Благородная душа! - прошептал д'Артаньян. - Узнаю его
в этом поступке. Что же сделали стражники?

- Четверо из них увели его, не знаю куда - в Бастилию или в Фор-Ле-
век. Двое остались с людьми в черном, которые все перерыли и унесли все
бумаги. Двое других в это время стояли в карауле у дверей. Затем, кончив
свое дело, они все ушли, опустошив дом и оставив двери раскрытыми.

- А Портос и Арамис?

- Я не застал их, и они не приходили.

- Но они могут прийти с минуты на минуту. Ведь ты попросил передать
им, что я их жду?

- Да, сударь.

- Хорошо. Тогда оставайся на месте. Если они придут, расскажи им о
том, что произошло. Пусть они ожидают меня в кабачке "Сосновая шишка".
Здесь оставаться для них небезопасно. Возможно, что за домом следят. Я
бегу к господину де Тревилю, чтобы поставить его в известность, и приду
к ним в кабачок.

- Слушаюсь, сударь, - сказал Планше.

- Но ты побудешь здесь? Не струсишь? - спросил д'Артаньян, возвраща-
ясь назад и стараясь ободрить своего слугу.

- Будьте спокойны, сударь, - ответил Планше. - Вы еще не знаете меня.
Я умею быть храбрым, когда постараюсь, поверьте мне. Вся штука в том,
чтобы постараться. Кроме того, я из Пикардии.

- Итак, решено, - сказал д'Артаньян. - Ты скорое дашь убить себя, чем
покинешь свой пост?

- Да, сударь. Нет такой вещи, которой бы я не сделал, чтобы доказать
моему господину, как я ему предан.

"Великолепно! - подумал д'Артаньян. - По-видимому, средство, которое
я применил к этому парню, удачно. Придется пользоваться им при случае".

И со всей скоростью, на которую были способны его ноги, уже порядочно
за этот день утомленные беготней, он направился на улицу Старой Голубят-
ни.

Господина де Тревиля не оказалось дома. Его рота несла караул в Лув-
ре. Он находился там вместе со своей ротой.

Необходимо было добраться до г-на де Тревиля. Его нужно было уведо-
мить о случившемся.