Чтение 28–й страницы книги ~Дочь снегов~

могу, но не решаюсь, не решаюсь противопоставить мои мысли вашим фактам. Я
пережила слишком мало, чтобы спорить с вами, вы так хорошо знаете жизнь.

-- Тот, кто переживает несколько жизней, умирает много раз.

Люсиль вложила в эти слова всю свою боль, и Фрона, обняв ее, вдруг
зарыдала у нее на груди. Легкие складки между бровями Люсиль разгладились, и
она тихо и незаметно прикоснулась к волосам Фроны материнским поцелуем. Это
продолжалось минуту, потом она снова нахмурила брови, сжала губы и
отстранила от себя Фрону.

-- Вы выходите замуж за Грегори Сент-Винсента? Фрона была поражена. С
ее помолвки, которая держалась в секрете, прошло только две недели, и ни
одна душа не знала об этом. -- Откуда вы знаете?

-- Вы мне ответили.-- Люсиль вглядывалась в открытое лицо Фроны, не
умевшей быть лживой, и чувствовала себя, как искусный фехтовальщик перед
слабым новичком.-- Откуда я знаю? -- Она неприятно рассмеялась.-- Когда
человек внезапно покидает объятия женщины с губами, еще влажными от
последних поцелуев, и ртом, полным бесстыдной лжи... -- Дальше... --
Забывает эти объятия...

-- Так? -- Кровь Уэлзов закипела и точно горячими лучами солнца
высушила влажные глаза Фроны, которые вдруг засверкали.-- Вот для чего вы
пришли! Я догадалась бы сразу, если бы обращала внимание на доусонские
сплетни.

-- Еще не поздно,-- сказала Люсиль с презрительной усмешкой.

-- Я вас слушаю. В чем дело? Вы хотите сообщить мне, что он сделал, и
рассказать, чем он был для вас? Уверяю вас, это бесполезно! Он мужчина, а мы
с вами женщины.

-- Нет,-- солгала Люсиль, скрывая свое удивление.-- Я не предполагала,
что его поступки могут повлиять на вас. Я знаю, что вы выше этого. Но вы
подумали обо мне?

Фрона перевела дыхание. Потом протянула руки, словно для того, чтобы
вырвать Грегори из объятий Люсиль.

-- Вылитый отец! -- воскликнула Люсиль.-- Ах вы, Уэлзы, Уэлзы! Но он не
стоит вас, Фрона Уэлз,-- продолжала она.-- Мы же подходим друг к другу. Он
нехороший человек, в нем нет ни величия, ни доброты. Его любовь нельзя
сравнить с вашей. Что здесь скажешь? Чувство любви ему недоступно, мелкие
страстишки -- вот все, на что он способен. Вам это не нужно. А это все, что
он в лучшем случае может вам дать. А вы, что вы можете ему дать? Самое себя?
Ненужная щедрость. Но золото вашего отца... -- Довольно! Я не хочу вас
слушать! Это нечестно.-- Фрона заставила ее замолчать, а потом вдруг дерзко
опросила: -- А что может дать ему женщина, Люсиль?

-- Несколько безумных мгновений,-- последовал быстрый ответ.-- Огненное
наслаждение и адские муки раскаяния, которые потом выпадут ему на долю так
же, как и мне. Таким образом сохраняется равновесие, и все кончается
благополучно. -- Но... но...

-- В нем живет бес,-- продолжала Люсиль,-- бессоблазнитель, который
дает мне наслаждение, он действует на мою душу. Не дай вам бог, Фрона, его
узнать. В вас нет беса. А его бес под стать моему. Я откровенно признаюсь
вам, что нас связывает только взаимная страсть. В нем нет ничего
устойчивого, и во мне также. И в этом красота. Вот как сохраняется
равновесие.

Фрона откинулась в кресле и лениво смотрела на свою гостью. Люсиль
ждала, чтобы она высказалась. Было очень тихо.

-- Ну? -- спросила наконец Люсиль тихим, странным голосом, вставая,
чтобы надеть кухлянку. -- Ничего. Я жду. -- Я кончила.

-- Тогда позвольте вам сказать, что я не понимаю вас,-- холодно
произнесла Фрона.-- Я не вижу цели вашего прихода. Ваши слова звучат
фальшиво. Но я уверена в одном: по какой-то непонятной причине вы сегодня
изменили самой себе. Не спрашивайте меня,-- я не знаю, в чем именно и
почему. Но мое убеждение непоколебимо. Я знаю, что вы не та Люсиль, которую
я встретила на лесной дороге по ту сторону реки. То была настоящая Люсиль,
хоть я и видела ее мало. Женщина, которая пришла сегодня ко мне, совершенно
чужая мне. Я не знаю ее. Моментами мне казалось, что это Люсиль, но это было
очень редко... Эта женщина лгала, лгала мне о самой себе. А то, что она
сказала о том человеке,-- в лучшем случае только ее мнение. Может быть, она
оклеветала его. Это весьма вероятно. Что вы скажете?

-- Что вы очень умная девушка, Фрона. Вы угадываете иногда вернее, чем
сами предполагаете. Но вы бываете слепы, и вы не поверите, как вы иногда
слепы! -- В вас есть что-то, из-за чего я могла бы вас полюбить, но вы это
так далеко запрятали, что мне не найти.

Губы Люсиль дрогнули, словно она собиралась что-то сказать. Но она
только плотнее закуталась в кухлянку и повернулась, чтобы уйти.

Фрона проводила ее до дверей, и Хау-Хэ долго размышляла о белых,
которые создают законы и сами преступают их.

Когда дверь захлопнулась, Люсиль плюнула на мостовую.

-- Тьфу! Сент-Винсент! Я осквернила свой рот твоим именем! -- И она
плюнула еще раз.

-- Войдите!

В ответ на приглашение Мэт Маккарти дернул за шнурок, открыл дверь и
осторожно притворил ее за собой.

-- А, это вы! -- Сент-Винсент с угрюмой рассеянностью взглянул на
гостя, потом овладел собой и протянул ему руку.-- Алло, Мэт, старина. Мои
мысли были за тысячу миль отсюда, когда вы вошли. Садитесь и будьте как
дома. Табак у вас под рукой. Попробуйте его и скажите свое мнение.

"Понятно, почему его мысли были за тысячу миль отсюда",-- подумал Мэт:
идя сюда, он встретил женщину, и в темноте ему показалось, что она
удивительно похожа на Люсиль. Но вслух он сказал:

-- Вы хотите сказать, что замечтались? Это не удивительно.

-- Почему? -- весело спросил журналист. -- А потому, что по дороге сюда
я встретил Люсиль, и следы от ее мокасинов вели к вашей лачуге. У нее иногда
бывает острый язычок.

-- И это хуже всего,-- ответил Сент-Винсент совершенно искренне.--
Стоит мужчине бросить на женщину благосклонный взгляд, как ей уже хочется
претворить эту минуту в вечность.

-- Трудненько разделаться со старой любовью, а? -- Да уж, можно
сказать. И вы поймете меня. Сразу видно, Мэт, что вы были в свое время
мастером по этой части.

-- В свое время? Я и теперь еще не так стар. -- Конечно, конечно. Это
видно по вашим глазам. Горячее сердце и острый глаз, Мэт! -- Он ударил гостя
по плечу и дружелюбно рассмеялся.

-- Да и вы парень не промах, Винсент. Где мне до вас! Вы умеете
обхаживать женщин. Это ясно, как апельсин. Много вы роздали поцелуев и много
разбили сердец. Но, Винсент, было ли у вас когда-нибудь настоящее?

-- Что вы хотите этим сказать?

-- Настоящее... настоящее... то есть... ну, вы были когда-нибудь отцом?

Сент-Винсент отрицательно покачал головой. --И я не был. Но вам знакомо
отцовское чувство? -- Не знаю. Не думаю.

-- А мне оно знакомо. И это самое настоящее, могу вас уверить. Если
есть на свете мужчина, который когда-либо вынянчил ребенка, так это я или
почти что я. Это была девочка, теперь она выросла, и я люблю ее больше, чем
родной отец, если только это возможно. Мне не повезло: кроме нее, я любил
только одну женщину, но она слишком рано вышла замуж за другого. Я никому не
говорил об этом ни словечка, верьте мне, даже ей самой. Но она умерла, да
помилует бог ее душу.

Он опустил голову на грудь и задумался о белокурой саксонке, которая
однажды, словно солнечный луч, нечаянно заглянула в бревенчатый склад на
берегу реки Дайи. Вдруг он заметил, что Сент-Винсент уставился глазами в
пол, размышляя о чем-то другом. -- Довольно глупостей, Винсент!

Журналист с усилием оторвался от своих мыслей и обнаружил, что
маленькие голубые глазки ирландца престо впились в него. -- Вы храбрый
человек, Винсент? Секунду они как будто старались заглянуть друг ДРУГУ в
душу. И Мэт мог поклясться, что увидел чуть заметный трепет и колебание в
глазах собеседника. Он торжествующе ударил кулаком по столу. -- Честное
слово, нет!

Журналист подвинул жестянку с табаком и начал скручивать сигарету. Он
тщательно делал это; тонкая

рисовая бумага хрустела в его твердых, ни разу не дрогнувших руках, и
густой румянец, выступивший над воротом рубашки, постепенно покрыл впадины
щек и, бледнея на скулах, залил все его лицо.

-- Это хорошо, потому что избавит мои руки от грязной работы. Винсент,
послушайте. Девочка, ставшая взрослой, спит сейчас в Доусоне. Помоги нам
бог, но мы с вами никогда уже не коснемся головой подушки такими невинными и
чистыми, как она! Винсент, примите это к сведению: руки прочь от нее!

Бес, о котором говорила Люсиль, насторожился, злобный, раздражительный,
безрассудный бес.

-- Вы мне не нравитесь. К этому у меня есть основания. И хватит.
Запомните твердо: если у вас хватит безумия жениться на этой девушке, то вы
не дождетесь конца этого проклятого дня, вы не увидите брачной постели.
Подумайте, мой милый. Я мог бы вас уложить на месте вот этими двумя
кулаками. Но я надеюсь, что найду более правильный способ разделаться с
вами. Будьте спокойны. Обещаю вам это. -- Свинья ирландская!

Бес вырвался наружу совершенно неожиданно, и Мэт увидел перед глазами
дуло кольта.

-- Он заряжен?--спросил он.--Я вам верю. Чего же вы медлите? Взведите
курок, ну?

Палец журналиста взвел курок. Раздался предостерегающий треск.

-- Ну, нажимайте! Нажимайте, говорю я вам! Да разве вы способны на это,
когда глаза так и бегают у Вас?

Сент-Винсент попытался отвернуться в сторону. -- Смотрите на меня, вы!
-- приказал Маккарти.-- Не отводите глаз, когда будете стрелять!

Сент-Винсент неохотно повернул голову и посмотрел на ирландца. -- Ну

Сент-Винсент стиснул зубы и спустил курок. По крайней мере ему