в воду, что бывали минуты, когда я уже не надеялся на спасение. Даже
штурвал, расположенный значительно выше шкафута, то и дело исчезал под
водой. В такие мгновения мною овладевало странное чувство: мне казалось,
что я здесь наедине с богом и один наблюдаю ярость его гнева. Но штурвал
появлялся снова, показывались широкие плечи Волка Ларсена и его руки,
вертевшие колесо и подчинявшие бег шхуны воле капитана. Словно некий
бог, повелитель бури, стоял он, рассекая своим судном волны и заставляя
ее служить себе. Поистине, разве это было не чудо? Ничтожные букашки -
люди жили, дышали, делали свое дело и наперекор разбушевавшейся стихии
управляли утлой посудиной из дерева и парусины!
он устремлялся вперед. Часов около шести, когда дневной свет уже померк
и над морем сгустились тусклые зловещие сумерки, я заметил третью шлюп-
ку. Она тоже плавала вверх днищем, но людей не было видно. Волк Ларсен
повторил свой маневр: отошел и затем повернул к ветру и дал волнам от-
нести шхуну к шлюпке. Однако на этот раз он ошибся футов на сорок, и
шлюпка прошла у нас за кормой.
пели различить надпись, когда шлюпка на миг вынырнула из пены.
Вильяме. В том, что они погибли, не могло быть сомнений, но шлюпка уце-
лела, и Волк Ларсен сделал еще одну отчаянную попытку завладеть ею. Я в
это время уже спустился на палубу и слышал, как Хориер и Керфут тщетно
протестовали против этого намерения.
мы стояли близко, голос его доносился до нас, словно из неизмеримой да-
ли.
вучали как шепот. - Станьте на кливер вместе с Джонсоном и Уфти! Ос-
тальные - на грот! Живо, а не то я всем вам шею сверну! Поняли?
никам ничего не оставалось, как повиноваться и принять участие в этом
рискованном предприятии. Насколько велика была опасность, я понял лишь
после того, как снова очутился под водой, затопившей палубу, и едва ус-
пел уцепиться за планку у фок-мачты. Но пальцы мои почти тотчас оторвало
от планки, меня смыло за борт и понесло в море. Плавать я ее умел, одна-
ко волна, не дав мне погрузиться, швырнула меня обратно на палубу. Тут
чья-то сильная рука подхватила меня, и когда "Призрак" вынырнул из воды,
Я увидел, что обязан своим спасением Джонсону. Но тот тревожно огляды-
вался кругом, и я заметил, что Келли, который минуту назад пришел на
бак, теперь исчез.
положении, чем прежде, и Волк Ларсен вынужден был прибегнуть к другому
маневру. Идя фордевинд, он привел шхуну к ветру и подошел к шлюпке круто
бейдевинд левым галсом.
вав, благополучно выдержали очередной потоп. Я знал, что его похвала от-
носится не к морскому искусству Волка Ларсена, а к самой шхуне.
но руководимый каким-то безошибочным инстинктом. На этот раз, хотя нас
снова и снова захлестывало волной, мы не отклонились в сторону. Нас по-
несло прямо на шлюпку, и мы порядком побили ее, поднимая на борт.
ков, три матроса. Волк Ларсен и я - брали рифы на кливере и гроте. При
уменьшенной парусности палубу уже не так заливало водой, и "Призрак"
прыгал и нырял среди волн, как пробка.
все время катились у меня по щекам. Когда же все было кончено, я не вы-
держал и в полном изнеможении повалился на палубу.
словно крыса в наводнение. Я увидел, как его поволокли на корму в ка-
ют-компанию, и лишь тогда с изумлением заметил, что камбуз исчез. Там,
где он раньше стоял, теперь на палубе ничего не было.
ке варился кофе, мы пили виски и грызли галеты. Никогда в жизни не ел я
с таким аппетитом. Я пил горячий кофе, и он казался мне вкуснее всего на
свете. "Призрак" так кидало и швыряло, что даже моряки не могли ходить,
не придерживаясь за что-нибудь, и часто с криком "берегись!" мы кучей
валились на переборки, принимавшие почти горизонтальное положение.
лись. - На палубе нечего делать. Если кому-нибудь придет охота налететь
на нас, так мы все равно не сможем свернуть в сторону. Ступайте все
спать!
двое охотников остались спать в кают-компании, так как не стоило риско-
вать, открывая люк, ведущий в их кубрик. Мы с Волком Ларсеном отрезали
Керфуту его изувеченный палец и зашили рану. Магридж, стряпая, подавая
нам кофе и поддерживая огонь в печке, все время жаловался на боль в боку
и клялся, что у него сломано одно или два ребра. Осмотрев его, мы убеди-
лись, что у него сломано целых три. Однако мы отложили его лечение до
следующего дня главным образом потому, что я ровно ничего не смыслил в
этом деле и хотел сначала прочитать что-нибудь о переломах ребер.
сказал я Волку Ларсену.
ной ночи!
ня невыносимо мучила боль в пальцах, тревожила судьба трех пропавших
шлюпок, а шхуну все так же неистово швыряло по волнам. Но глаза мои
сомкнулись, едва голова коснулась подушки, и в полном изнеможении я
проспал до утра, в то время как "Призрак", никем не управляемый, один на
один боролся с бурей.
почитали кое-что по части анатомии и хирургии и принялись лечить Магрид-
жу его переломы, а когда волнение несколько улеглось. Волк Ларсен начал
крейсировать к западу от того места, где нас настигла буря. Тем временем
команда чинила шлюпки и шила для них новые паруса. Нам все чаще и чаще
стали попадаться промысловые шхуны. Почти все они тоже искали свои поте-
рянные шлюпки, а заодно подбирали и чужие, если встречались с ними в мо-
ре. Большинство судов промысловой флотилии находилось к западу от нас, и
рассеянные в океане шлюпки искали спасения на первой встреченной ими
шхуне.
- "Сан-Диего" - обнаружили, к великой радости Волка Ларсена и к моему
немалому огорчению, Смока с Нилсоном и Личем. Таким образом, к концу пя-
того дня мы недосчитывались только четверых - Гендерсона, Холиока,
Вильямса и Келли, - и решено было возобновить охоту.
кие туманы. Мгла проглатывала спущенные шлюпки, как только они касались
воды. На борту шхуны через равномерные промежутки трубили в рог и каждые
четверть часа стреляла сигнальная пушка. Шлюпки все время то терялись,
то находились вновь; согласно морским обычаям, их принимала на борт лю-
бая шхуна, с тем чтобы потом возвратить хозяину. Но Волк Ларсен, у кото-
рого не хватало одной шлюпки, поступил так, как и следовало от него ожи-
дать: завладел первой отбившейся от своей шхуны шлюпкой, заставил ее
экипаж охотиться вместе с нашим и не позволил ему вернуться к себе на
шхуну, когда она показалась вдали. Помню, как охотника и обоих матросов,
наставив на них ружья, загнали вниз, когда их шхуна проходила мимо и ка-
питан справлялся о них.
вскоре начал опять ковылять по палубе и исполнять свои двойные обязан-
ности кока и юнги. Джонсон и Лич больше прежнего подвергались побоям и
знали, что по окончании охотничьего сезона им не сносить головы. Ос-
тальным тоже жилось, по милости капитана, как собакам, причем этот без-
жалостный человек заставлял их работать до полного изнурения. Что же ка-
сается меня, то мы с Волком Ларсеном кое-как ладили, хотя я не мог отде-
латься от мысли, что мне следовало бы убить его. Он необъяснимо притяги-
вал меня к себе и вместе с тем нагонял на меня неописуемый страх. И все
же я не мог представить его себе распростертым на смертном одре. Это
слишком не вязалось с его обликом. Я мог думать о нем только как о жи-
вом, всегда живом, властвующем, борющемся и разрушающем.
слишком сильно, чтобы спускать шлюпки, Ларсен любил выезжать на охоту
сам, с двумя гребцами и рулевым. Он был хорошим стрелком и привозил на
борт много шкур в такую погоду, когда охотники считали промысел невоз-
можным. Казалось, ему лишь тогда дышалось легко, когда он, рискуя
жизнью, вел борьбу с грозным противником.
какие редко выпадали теперь на нашу долю, мне, к моему немалому удовлет-
ворению, привелось самостоятельно управлять шхуной и убирать наши шлюп-
ки. Волк Ларсен опять валялся у себя в каюте с головной болью, а я до-
темна стоял у штурвала. Обойдя крайнюю шлюпку, я положил шхуну в дрейф и
одну за другой поднял все шесть шлюпок без каких-либо указаний со сторо-
ны капитана.