брильянтов. Да пристало ли об этом думать скромному ювели-ру? Получил заказ
-- выполняй! Этот лозунг еще никогда не подводил Луиджи.
Цепи угрожающе скрипели, у русских нет обычая регуляр-но смазывать маслом
металлические части. Господи, сколько лет он живет в этом великом
государстве и все никак не может привыкнуть к их беспечности!
потом сами разберутся, а ты чист. Но как быть с прось-бой Марии? Дочь умеет
уговаривать, в этом ей не было равных.
Петербурге в середине мая! В Венеции в этот час сияют звезды, а небо такое
низкое -- рукой достанешь, а здесь... весь город словно вуалью покрыт,
фонари на улицах не горят, а все видно.
остановился, не доходя до узорной калитки.
мысли. Теперь придумывай, беспечный ювелир, как объяс-нить Лестоку
необходимость взять с собой переодетую женщину. А может, сказать все, как
есть? Может, Лесток лучше великой кня-гини сможет объяснить суть вещей? Но
Вера Константиновна все-ми святыми заклинала не разглашать никому тайну
несчастного юноши. Что угодно, но он не вправе обмануть эту прекрасную
женщину. Так ничего и не решив, Луиджи взялся за дверной мо-лоток.
Луиджи, господина Лестока нет дома. Нет, ждать его не имеет смысла. Он
вызван к государыне в Петергоф. Но если господин Луиджи на словах передаст
свою просьбу, то она непременно будет передана их сиятельству.
в Царское Село, везу их высочеству работу. Прелест-ное ожерелье, знаете... И
серьги.
комнате раздался неясный шум. Показалось ли Луиджи, или секретарь вправду
хотел его задержать? И почему он так внимательно вслушивается в то, что
происходит за стеной? Это их дело. Луиджи решительно спустился по лестнице.
Даже если Лесток дома, но не расположен принимать ювелиров, он имеет на это
право.
Можно было предположить, что тот желает вернуть ювелира в дом, однако взгляд
секретаря был устремлен на боль-шую, кривобокую карету с подслеповатыми,
тесными окошками, ко-торая остановилась у калитки. Желтые, как у извозчичьих
пролеток, колеса ее уже неподвижно стояли на мостовой, а черный, обшарпанный
кузов все еще продолжал мелко трястись, скрипеть и охать, словно пытаясь
прийти в себя после быстрой езды. На-конец дверца ее отворилась, кучер
опустил ступеньку и на нее встала узкая женская ножка в фасонном башмачке.
Луиджи под-нял глаза и удивленно присвистнул -- мадемуазель Крюшо
собствен-ной персоной: фиолетовое короткое пальто наброшено на плечи, шляпка
с независимо торчащим крылом куропатки, одна мушка на щеке, другая на шее, и
несмотря на прохладную погоду открытый лиф с почти обнаженными, желтоватыми,
как спелые дыни, грудями. Дама была давней клиенткой Луиджи, хотя и тайной.
выходит встречать в белые сумерки! Кто из них и когда ездил в подобный
особняк? Интересно, знает ли об этом Лесток? Вряд ли он одобрил бы подобную
неразборчивость племян-ника.
торопящийся уйти гость. Ничуть не смущаясь и игри-во приплясывая, Крюшо
поднялась по ступенькам крыльца. Лило-вые кружева на подоле полоскались у
легких ножек, на оттопырен-ной руке раскачивалась обшитая гарусом сумка.
простуженным голосом.
Флегматичный кучер сидел на козлах неподвижно, как истукан, шапка сползла
ему на глаза, он готов был сидеть здесь вечно.
неторопливо направился домой, но не успел он за-вернуть за угол, как услышал
щелканье кнута и шум трогающейся кареты.
колесами, кучер стоит на козлах и улюлюкает в голос, под-гоняя лошадей. В
темном окошке Луиджи увидел голову Лестока, без парика, в надвинутой по
самые уши шляпе, сзади его головы плескалось и пенилось что-то лиловое,
игривое. Мгновение, и карета взлетела на мост.
находится в том игривом настроении, которое возникает у мужчин при соседстве
подобной дамы, но то, что она сидела в ка-рете рядом с лейб-медиком и они
мчались куда-то, не обращая внимания на любопытные взгляды, было настолько
необычайно, что Луиджи против воли бросился за каретой, даже взбежал на
мост, а оттуда, сверху, долго следил, как громыхала она по улице.
веселый дом к мадам Дрезденше?
дочери. Ласковые ручки обхватили мертвой хваткой шею отца и не выпускали до
тех пор, пока он не согласился со всеми ее требованиями.
до утра, которое, как известно, мудренее ночи. Визит в столь позднее время
мог быть превратно истолкованным, но какие могут быть условности, если
господину Оленеву нужна помощь? И потом к Корсакам вовсе не обязательно идти
через парадные се-ни. Окошко Софьи в мезонине еще светилось.
кленами, и потом, сказав себе: "Я права!" -- решительно направилась к
лестнице, ведущей в мезонин.
дверь в столь поздний час. Она на цыпочках подо-шла к двери.
вы? Папеньку нельзя отпускать одного. Он не смо-жет говорить с великой
княгиней должным образом и только за-губит все дело.
открытой двери, Софья смотрела на нее настороженно, ее, казалось, не удивил,
но и не обрадовал поздний визит.
Оленева? -- спросила она холодно.
кокетничала с Никитой, а теперь ведет себя так, слов-но имеет на него
какие-то права. Она ожидала, что Мария смутит-ся, начнет лепетать о
справедливости, которая должна восторже-ствовать, о добре и зле, словом,
будет играть в скромницу, но девушка посмотрела на Софью строго, резко
выбросила вперед руки ладонями вверх, словно отдавала что-то важное, и
произнесла без запинки:
Сразу же, как на набережной увидела, так и влюбилась. А потом оказалось, что
он ваш друг. Я так обрадовалась, передать не могу! Но счастье мое сразу и
кончилось!
спросила Софья.
воспользовалась этим,
Садитесь. И не смотрите на меня так испуганно. Ни-кита найдется,
непременно.-- Она улыбнулась.
Оленеве? -- Тон у Марии был просительный.
умен, красив, благороден и лучше всех во вселенной... и еще фаворит великой
княгини.
нем забыла.
вместе с моим Алешенькой в навигацкой школе в Москве...
Марией большая дружба.
находилось местечко, которое финны называли Саари Мойс, что означает --
возвышенная местность. Издревле здесь существо-вала благоустроенная мыза.
Место это почиталось здоровым из-за обилия зелени и хорошей воды, и Петр I
подарил деревеньку с при-легающими лесами супруге своей Екатерине
Алексеевне. Десять лет спустя здесь уже стояли палаты каменные двухэтажные о
шестна-дцати светлицах и был разбит сад с террасами.
повелела произвести там значительную реконструкцию, часть зданий разобрать
за ветхостью, двухэтажные палаты отреставрировать и пристроить к ним
одноэтажные галереи с павильонами.
Саарскую мызу, работы там были почти закончены, одна-ко подходы ко дворцу
напоминали строительную площадку. Петр Фе-дорович был вне себя. Штабеля
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Буркатовский Сергей
Каргалов Вадим
Лондон Джек
Афанасьев Роман