Чтение 28–й страницы книги ~На восток от Эдема~

- Я тебя об этом не спрашивал.

- А сам я не говорил. Наверно, стыдно было. Я, понимаешь ли, в тюрьме
сидел. И слинял... в смысле, сбежал оттуда.

У Карла от удивления открылся рот.

- Ты что это такое говоришь?

- Сейчас объясню. Я бродяжил, меня за бродяжничество арестовали и
отправили строить дорогу, в кандальную команду - вечером нам всем надевали
на ноги кандалы. Через шесть месяцев я вышел на волю и меня тут же забрали
снова. Они так всегда делают, иначе кто им будет дороги строить? А когда до
конца второго срока оставалось три дня, я сбежал. Перебрался в Джорджию,
украл в одном магазинчике одежду и послал тебе телеграмму.

- Я тебе не верю,- сказал Карл.- А впрочем, верю, Ты врать не привык.
Да, я тебе верю. Что же ты мне раньше не рассказал?

- Может, потому что стыдно было. Но мне еще больше стыдно, что долг
тебе не вернул.

- Да ну, черт с ними, с деньгами! Я и сам не знаю, чего я о них
вспомнил.

- Нет-нет, что ты! Завтра же утром все тебе верну.

- Это же кому сказать! Мой брат - беглый каторжник! - восхищался Карл.

- Чего ты так обрадовался?

- Наверно, это глупо, но я как будто даже горжусь. Мой брат - беглый
каторжник! Слушай, Адам, ты мне только одно объясни: почему ты ждал почти до
конца срока и сбежал, когда тебе всего три дня осталось?

Адам улыбнулся.

- Тут несколько причин,- сказал он.- Во-первых, я боялся, что, если
отбуду срок целиком, меня потом опять заберут. И еще я прикинул, что, если
подожду, пока срок подойдет к концу, никто не подумает, что я бежать
собрался.

- Толково,- согласился Карл.- Но ты сказал: несколько причин. Какая же
еще?

- Да, была еще одна причина, и верно самая важная, но это объяснить
труднее всего. Я считал, что должен отработать на государство шесть месяцев.
Раз уж вынесли такой приговор. И мне казалось, что жульничать нехорошо.
Поэтому я обманул государство всего на три дня. Карл покатился со смеху.

- Да у тебя ж мозги набекрень, шалопай ты этакий,- добродушно и ласково
сказал он.- Говоришь, ты еще ограбил какую-то лавку?

- Я потом выслал владельцу деньги, возместил убыток, плюс еще десять
процентов приплатил.

Карл перегнулся через стол поближе к брату.

- Адам, расскажи мне про кандальную команду.

- Обязательно, Карл. Обязательно расскажу.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

Узнав, что Адам побывал в тюрьме, Карл зауважал его. Он теперь
относился к брату с тем теплым чувством, какое мы испытываем лишь к людям,
далеким от совершенства и, следовательно, не заслуживающим нашей ненависти.
Адам отчасти пользовался этим обстоятельством. И продолжал искушать Карла.

- Карл, а тебе не приходило в голову, что при таких деньгах мы можем
позволить себе все, что хотим?

- Ну и что же мы хотим?

- Мы можем съездить в Европу, погулять по Парижу.

- Что это?

- Что?

- Вроде кто-то на крыльце шебуршится.

- Кошки, наверно.

- Да, похоже. Они у меня дождутся, скоро открою на них охоту.

- А еще, Карл, мы можем поехать в Египет, поглядеть на Сфинкса,

- А еще можем никуда не ездить, жить, где живем, и тратить деньги с
пользой, И заодно можем не трепать сейчас языком, а идти наконец работать,
чтобы день зря не пропал. Ох, эти кошки, будь они неладны! - Карл подскочил
к двери и распахнул ее настежь.- Брысь!

Увидев, что брат замер и молча глядит на крыльцо, Адам подошел и встал
рядом с Карлом.

Бесформенное грязное существо в рваных, вымазанных глиной тряпках,
извиваясь, пыталось вползти в дом. Тонкая голая рука неуверенно цеплялась за
ступеньки. Другая рука беспомощно висела. Лицо - корка запекшейся крови,
губы разбиты, глаза еле видны из-под распухших почерневших век. Лоб был
рассечен открытой раной, черная кровь струйками затекала под спутанные
волосы.

Адам сбежал с крыльца и, опустившись на колени, склонился над девушкой.

- Помоги-ка,- сказал он.- Скорее, давай внесем ее в дом. Подымай...
осторожно, за эту руку не бери. Кажется, сломана.

Когда они внесли ее в кухню, она потеряла сознание.

- Уложи ее в мою постель!- распорядился Адам. И поезжай за доктором.

- А может, запряжем телегу и отвезем ее?

- Отвезем? Ее нельзя никуда везти. Ты что, сумасшедший?

- Не знаю, кто из нас больше сумасшедший. Лучше бы сначала головой
подумал.

- Да чего тут еще думать, господи?

- Двое мужчин... живут одни... и вдруг у них в доме такое.

Адам оторопел.

- Ты это серьезно?

- Вполне серьезно. По-моему, лучше ее отсюда увезти. Через два часа
разговоры пойдут по всему округу. Ты разве знаешь, кто она? И как сюда
попала? И что с ней случилось? Слишком большой риск, Адам.

- Если ты сейчас же не поедешь за доктором, я поеду сам, а ты
останешься дома,- холодно сказал Адам.

- По-моему, ты делаешь глупость. Я, конечно, поеду, но предупреждаю, мы
еще настрадаемся.

- Страдания я беру на себя,- сказал Адам.- А ты поезжай.

Когда Карл уехал, Адам взял на кухне чайник и перелил горячую воду в
таз. Потом отнес таз в спальню, намочил носовой платок и стал обмывать
девушке лицо. Она пришла в сознание, и голубые глаза <Так у автора.- Ред.>,
блеснув, взглянули на Адама. Он мысленно перенесся в прошлое: да, та же
комната, та же кровать. Мачеха держала в руке мокрую тряпочку, и он
чувствовал, как боль жалит его скользящими укусами, когда вода просачивается
под запекшуюся на лице корку. А мачеха все время что-то повторяла. Он
явственно слышал ее голос, но не мог вспомнить, что же она такое говорила.

- Все будет хорошо,- сказал он девушке.- Мы послали за доктором. Он
сейчас приедет. Ее губы слабо шевельнулись.

- Не надо разговаривать. Лежи спокойно.- Он осторожно протирал ей лицо
платком и чувствовал, как в душе его поднимается теплая волна нежности.- Ты
сможешь здесь остаться. Оставайся, сколько захочешь. Я буду зa тобой
ухаживать.- Он выжал платок, промокнул им сбившиеся волосы и откинул их
назад с рассеченного лба.

Он слышал свой голос будто со стороны, будто говорил кто-то другой.

- Вот так... не больно? Глазоньки, бедные... ничего, я компресс
поставлю. Все будет хорошо. А на лбу-то какая рана... Боюсь, шрам останется.
Можешь сказать, как тебя зовут? Нет, не надо, не старайся говорить. Времени
у нас много. Успеется. Слышишь, колеса скрипят? Доктор приехал. Быстро,
правда?- Он подошел к двери и крикнул: Сюда, доктор. Она здесь.

2

Покалечена она была сильно. Если бы в те времена существовал рентген,
доктор, вероятно, нашел бы у нее еще больше повреждений. Но и без рентгена
он обнаружил их достаточно. Левая рука и три ребра были сломаны, в нижней
челюсти трещина. В черепе тоже была трещина, во рту с левой стороны выбито
несколько зубов. Кожа на голове была в разрывах и ссадинах, а лоб рассечен
до кости. Вот все, что доктор смог установить с точностью. Он наложил на
руку лубок, туго забинтовал ребра и зашил раны на голове. Нагрел над
спиртовкой стеклянную трубочку, согнул ее с помощью пинцета под углом и
вставил в щель, оставшуюся на месте выбитого зуба, чтобы девушка могла пить
и глотать жидкую пищу. Потом вколол больной дозу морфия, оставил на тумбочке
пузырек пилюль с опиумом и надел сюртук. Когда он выходил из комнаты,
девушка уже спала.

Пройдя в кухню, доктор сел за стол, и Карл поставил перед ним чашку
горячего кофе.

- Так все же, что с ней случилось? - отхлебнув кофе, спросил доктор.

- А мы почем знаем? - враждебно сказал Карл. Мы ее нашли на крыльце.
Хотите, можете сходить на дорогу и посмотреть - там следы остались, где она
ползла.

- Кто она такая, знаешь?

- Нет, конечно.

- Ты бываешь в салуне, наверху... Она не из тех?

- Я там давно не был. Да и сейчас все равно бы ее не узнал.

Доктор повернулся к Адаму:

- Ты ее раньше не видел?

Адам медленно покачал головой.

- Слушайте, а чего это вы вынюхиваете?- спросил Карл грубо.

- Раз тебе так интересно, могу сказать. Если ты думаешь, что по ней
борона проехала, то ошибаешься, хотя на вид похоже. Ее кто-то изувечил,
кто-то, кому она очень не нравилась. Если хочешь знать правду, ее пытались
убить.

- А почему вы у нее самой не спросите?

- Она еще долго не сможет говорить. Кроме того, у нее трещина в черепе,
и один Господь знает, чем это для нее кончится. А расспрашиваю я потому, что