чтобы никто не заметил вашего отплытия, никто, понял? Это вполне возможно,
поскольку внимание всех сейчас приковано к Сериме, а река - внизу, за
склоном холма...
командой Арнака, второй - Вагуры. Я только собрался было отправиться
вместе с Манаури в разведку, как вдруг из рощи примчался один из наших
разведчиков с известием, что к нам бежит Конесо.
два его гонца, - он был поупитанней и постарше, - но бежал. Как видно, мы
срочно ему понадобились. Лицо верховного вождя утратило обычную
надменность и важность. Сейчас это был просто запыхавшийся перепуганный
толстяк.
мне!
укладывается в уме! У нас нет столько! Мы бедные, у нас нет столько. Скажи
им это!
алчность, все племя должно работать круглый год в поле, в лесу, на реке -
и все равно будет мало! Горе нам! Нам нечем платить, а они требуют!
Эстебан, посланец коррегидора из Ангостуры. Все они увешаны оружием...
и тоже вооружены, но индейским оружием...
сюда не с целью убивать и покорять, а; за платой, за данью. А ну как дани
они не получат, что тогда? Не нападут ли они на индейцев, всегда готовые к
расправе над "дикарями"? Этого и опасался Конесо. Отсюда его возбуждение и
лихорадочные поиски выхода.
каким-то хитрым блеском, будто озаренные новой мыслью, и тут же вновь
потухли. Он невольно бросил мимолетный взгляд в сторону реки, где стояла
наша шхуна, хотя от нас ее и не было видно за обрывом крутого в этом месте
берега. Конесо мгновенно, будто испугавшись, отвел оттуда взгляд, но уже
выдал себя именно этим безотчетным испугом и мелькнувшим на лице
хитроватым выражением, которого ему не удалось скрыть.
план - откупиться от испанцев нашим славным гордым кораблем. Такой дар
испанцам пришелся бы по душе!
чтобы он незаметно отправился к реке, велел неграм оставить шхуну и
где-нибудь надежно укрыться. Затем я подскочил к Конесо и, указывая на
череп ягуара, торчавший неподалеку на жерди, крикнул ему в самое ухо:
таращились то на меня, то на череп ягуара.
Хочешь откупиться за наш счет! У тебя это не выйдет!
череп!
одиночестве, я отозвал в сторону Манаури и поручил ему идти вместе с
Конесо в Сериму, как того и желал верховный вождь, но взять с собой
расторопного парня из нашего рода, хорошо знающего испанский язык. Он
должен будет время от времени сообщать мне о положении дел и о ходе
переговоров с испанцами. Вскоре Конесо, Манаури, а с ним и этот третий
двинулись в Сериму, но прежде Конесо как бы мимоходом приблизился к берегу
реки и окинул ее внимательным взглядом. Я не отставал от него ни на шаг.
Верховный вождь уже оправился от замешательства и взял себя в руки. При
виде судна, пришвартованного, как обычно, к берегу, погруженного в тишину
и словно забытого людьми, на лице вождя мелькнуло выражение радости, на
моем - тоже.
Сериму в подзорную трубу. У незваных гостей были три большие весельные
лодки, Какие обычно использовались на водах Ориноко. Рядом с лодками на
берегу расположились группой несколько десятков индейцев-гребцов,
вооруженных луками и палицами. Чуть дальше я увидел испанцев. Они
держались несколько особняком, но тоже все вместе, причем одни лежали
прямо на траве и спали, другие, казалось, стояли в охранении. Здесь же,
рядом с ними, в козлы были составлены ружья.
испанцы, с физиономиями, заросшими густыми черными бородами, выглядели как
настоящие разбойники. Души их и совесть, похоже, немногим отличались от их
черных бородищ. Предводителя их дона Эстебана, как называл его Конесо, я
не обнаружил. Вероятно, он вел сейчас переговоры с верховным вождем и
Манаури где-нибудь под сенью одной из крыш Серимы.
ощущалось каких-либо признаков беспокойства или тревоги, хотя по занятой
ими позиции и по оружию, которое они все время держали под рукой, нетрудно
было понять, что держатся пришельцы настороже. Ничего примечательного
более не обнаружив, я поспешил назад, к себе.
соглашению там пока не пришли. Испанцы не желали ничего слушать и
требовали безоговорочной уплаты баснословно высокого долга, грозя в случае
отказа самыми суровыми карами. Им уже стало известно обо мне и о нашем
роде. Но хуже того - какие-то злые языки нашептали им, что весь наш род
состоит из бывших рабов, бежавших из испанского рабства и при этом убивших
много испанцев. Более всего, однако, меня огорчило то, что среди араваков
нашлись столь подлые доносчики: не остановились даже перед тем, чтобы
оговорить своих братьев перед ненавистным врагом. Ужель Конесо и другие
так низко пали в своем диком ожесточении?
благополучно добралась до укрытия в отдаленном заливе, о чем мне сразу же
сообщили. До того еще все огнестрельное оружие по моему указанию перенесли
с борта на берег.
мать Ласаны и с загадочной миной шепотом сообщила следующее: она только
что вернулась из леса, где собирала травы. На опушке ее остановил старый
Катави ("Ну, тот, что живет у впадения нашей реки (Итамаки) в Большую реку
(Ориноко)") и велел передать мне, чтобы я пришел к нему туда, в лес. У
него есть для меня очень важное сообщение. При этом он требовал, чтобы все
сохранялось в полнейшей тайне.
какой-то подвох, которого женщина по простоте своей могла не
почувствовать.
Катави очень торопится!
Катави, но с полным доверием относились к уму и сообразительности старой
женщины.
светилась жажда приключений.
условленном месте. Это был пожилой, хотя и бодрый еще индеец, промышлявший
рыболовством. Хижина его стояла в пяти милях вниз по Итамаке. Хотя он и
производил впечатление человека вполне порядочного и вызывающего доверие,
в целях осторожности мы все-таки отошли с ним от места встречи шагов на
двести-триста, осматривая заросли.
остановились под сенью большого дерева.
неимоверных усилий из обрывков его фраз составить представление о сути
дела, которое привело его к нам. Однако, по мере того как она прояснялась,
нас охватывало все большее изумление и возбуждение.
предрассветных сумерках пять чужих лодок. Это были итаубы. Они поднимались
вверх по Большой реке, в них сидели испанцы: он слышал в темноте, как они
отдавали на своем языке приказы индейцам-гребцам. Напротив того места, где
прятался Катави, недалеко от берега, в устье Итамаки, находился небольшой
остров. К нему и причалили итаубы. Вскоре три лодки поплыли дальше вверх
по Итамаке и, как узнал рыбак, сейчас находятся в Сериме. Две другие
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Махров Алексей
Прозоров Александр
Флинт Эрик
Орловский Гай Юлий