большим интересом. - То есть главный надзиратель Зеленой Мили стоит на
моем крыльце собственной персоной. Что привело вас за пятьдесят миль для
разговора с единственным штатным репортером местной газетенки?
детьмидвойняшками вертелись у меня в голове... Да еще собачья конура; у
Деттериков была собака), но Хэммерсмит только поднял брови и отхлебнул
из бутылки.
почти все время плачет, но эти проблемы не мешают работать. Бывает и
хуже.
над чем поплакать. Учитывая то, что он сделал. Что бы вы хотели узнать?
наверное, мне бы хотелось знать все, что не попало туда.
такие подробности, мистер Эджкум?
девочки Деттерик, сэр. Бедные малышки мертвы. А Коффи жив - еще жив, - и
меня интересует он.
Простите, если говорю сейчас слишком резко, но мне приходится часто
сталкиваться со стервятниками. Боже, меня самого в этом обвиняли. Я
просто хотел вас проверить.
рассказал, очень похоже на уже описанное мной ранее: как миссис Деттерик
обнаружила, что на веранде никого нет, дверь сорвана с верхней петли,
одеяла скомканы в углу, кровь на ступеньках; как ее сын и муж пустились
в погоню за похитителем девочек; как отряд догнал сначала их, а потом
чуть позже Джона Коффи. Как Коффи сидел на берегу реки и выл, держа в
своих громадных руках тела девочек, словно больших кукол. Репортер -
худой, в белой рубашке с расстегнутым воротом и серых брюках - говорил
спокойным бесстрастным голосом... А его взгляд не отрывался от детей,
которые ссорились и смеялись, и качались по очереди на качелях в тени в
дальнем конце двора. Где-то посередине рассказа пришла миссис Хэммерсмит
с бутылкой домашнего пива - холодного, крепкого и изысканного. Она
постояла и послушала немного, а потом отвлеклась, чтобы спуститься к
детям и сказать им, чтобы пришли к дому, потому что будет вынимать
печенье из духовки. "Мы сейчас, мама!" - прозвенел голос маленькой
девочки, и женщина вернулась на крыльцо.
приходили из охраны Большого дома, вы первый.
то я бы остался без работы и пришлось бы действительно трудиться, чтобы
прожить. Но пятьдесят миль слишком много, и вряд ли стоило их
преодолевать из чистого любопытства, особенно, если последние двадцать
миль идут по плохой дороге. Почему вы не говорите мне правды, Эджкум? Я
удовлетворил ваше любопытство, теперь ответьте и вы мне.
Джон Коффи положил на меня руки и вылечил ее. Это сделал человек,
который изнасиловал и убил двух маленьких девочек. И меня это, конечно,
удивило, как удивило бы любого. Я даже подумал, а не могло ли случиться
так, что Хомер Крибус и помощник Роб Макджи поймали не того человека.
Несмотря на все улики против него, я сомневался. Потому что образ
человека, чьи руки обладают такой удивительной силой, обычно не
ассоциируется с типом, который насилует и убивает детей.
что-нибудь подобное раньше.
интерес, и я понял, что он очень сообразительный человек. Может даже
блестяще умный, но по-своему незаметный.
подобное и раньше. Эти люди входят во вкус, - Да. Так и бывает.
Действительно так и бывает.
узнать. Такой большой человек, да еще негр - фигура довольно заметная.
насчет Коффи. Я знаю.
видели его в Кноксвил-Ярдзе за два дня до убийства девочек Деттерик.
Неудивительно, ведь его схватили за рекой как раз напротив Большой южной
магистрали, и, наверное, он там проходил по пути из Теннесси. Я получил
письмо от человека, который написал, что нанял огромного чернокожего
лысого мужчину переносить корзины ранней весной того года, это было в
Кентукки. Я отправил ему фотографию Коффи, и он опознал его. Но кроме
этого... -Хэммерсмит пожал плечами и покачал головой.
свалился с неба. И от него никакой пользы: он не может вспомнить, что
было на прошлой неделе, когда наступает следующая.
Все куда-то едут. Оклахомцы отправляются в Калифорнию собирать персики,
бедные белые из лесов хотят собирать автомобили в Детройте, чернокожие
из Миссисиппи желают переехать в Новую Англию и работать на обувной
фабрике или на ткацкой. И все они - и черные, и белые - думают, что на
новом месте им будет лучше. Такой вот американский образ жизни, черт бы
его побрал. Даже такой великан, как Коффи, может остаться
незамеченным... Пока, да, пока он не решит убить пару маленьких девочек.
Маленьких белых девочек.
локомотива, и закричала: "Дети, печенье готово! - Потом обратилась ко
мне: - Не хотите ли овсяного печенья с изюмом, мистер Эджкум?".
наблюдал за детьми, которые никак не могли оторваться от качелей, даже
ради овсяного печенья с изюмом.
засмеялся.
снять рубашку и показать свои шрамы присяжным. Обвинитель Джордж
Петерсон, протестовал как мог, но судья разрешил. Старый Джордж зря
сотрясал воздух: здешние присяжные не придерживаются всех этих
психологических бредней о том, что люди, с которыми плохо обращались в
детстве, просто не могут себя контролировать. Они верят в то, что люди
всегда за себя отвечают. Я тоже во многом разделяю эту точку зрения...
Но все равно, эти шрамы были ужасающими. Вы рассмотрели их, Эджкум?
- До того, как он вырос.
поберегли палку и утопили его в реке, как слепого котенка, правда?
смог. Я видел его. И я также ощутил его. Ощутил прикосновение его рук.
агрессивности и склонности к насилию. Я знаю, как его нашли, это не
согласуется с тем, что я вижу каждый день на блоке. Мне известно, что
такое агрессивные люди, мистер Хэммерсмит. - Я подумал, конечно, об
Уортоне, душившем Дина Стэнтона цепью и оравшем: "Эй, ребята! У нас
сегодня праздник или что?"
улыбкой, которой я не придал большого значения.
девочек в другом месте, - проговорил он. - Вы приехали узнать, думаю ли
я, что он этого вообще не совершал. Ведь так, правда? Признайтесь,
Эджкум.
же сюда есть печенье! - Потом откинулся снова на стуле и посмотрел на
меня. Слабая улыбка, которой я не придал значения, появилась снова.
что, вполне возможно, вы услышите то, что вам надо.
пальцем на будку. - Хорошая собака. Беспородная, но ласковая. Спокойная.
Готовая лизать руки или принести палку. Таких помесей очень много,
правда?