у Фолкнера, у Пруста (или более поздние примеры), вы увидите тут - в
косвенном философском смысле - то же самое движение. То есть я хочу
сказать, во-первых, что появление новых понятий в философии или новых
концепций не является тем, что может быть решено раз и навсегда. Это не
связано с решением проблем, поскольку мы имеем тут дело не с проблемами, а
с тем, в чем человек участвует. Представьте себе метафору Уилера и
попытайтесь объяснить ее самой философской работой. Вы поймете, что значит
в философии отсутствие проблемы. Это можно выразить так: в чем нет проблем,
а есть только тайна. Ведь, если я вошел в комнату, где вы договорились не
загадывать слово, а чтобы оно определилось в зависимости от игры ответов и
вопросов, то вы имеете дело с тем, что я условно как раз и называю тайной.
Философия и есть такого рода игра с миром. Поэтому и появляются новые
проблемы, а не до или после их "как бы решения". Скажем, существует
нерешенная или недоказанная теорема Ферма, и кто-то до сих пор мечтает ее
доказать. В принципе можно считать, что она разрешима, как я говорил вам,
конечным числом шагов. Только никто эти шаги пока не находит. Это -
проблема. А философия имеет дело с другими вещами; не случайно в ней все
время воспроизводятся и повторяются одни и те же понятия. Это не означает,
что заниматься вечными проблемами - пустое занятие. Просто проблем вечных
нет. Есть вечные тайны. Тайны, являющиеся нашим человеческим делом,
поскольку мы сами участвуем в том. о чем рассуждаем и говорим. И наше
участие имеет следствия: мы участвуем. и это снова порождает следствия и
т.д., поскольку существует тайна жизни.
страсти вообще что-либо сочинять, а из имманентных предданных потребностей
человеческого существа, из-за того, что мы оказываемся в ситуациях, которые
заново решаем, и снова должны работать, придумывать что-то. Через эти
симптомы и разные теломысле-движения и пробивает себе дорогу живой нерв
современной ситуации.
философии применяется термин или понятие "закон". Что значит говорить о
законах в философии? Или философски говорить о законах? Это значит говорить
о всех тех проблемах, которые связаны с размышлением на тему: какова вообще
какая-либо наша возможность? Какие для этого могут быть посылки?
Философский разговор о законе не то же самое, что. скажем, формулировка или
открытие законов физиком или химиком. Это нечто другое, хотя философы
рассуждают, обычно опираясь на примеры из физики, химии, астрономии,
механики -откуда угодно. И мы тоже рассуждаем сейчас в этой протоплазме
нитей, связей, движения мысли, необходимости. В свое время было необходимо
связать мир: его связали на определенных условиях - задали тройственную
структуру. А мы должны связать свой мир. потому что он распался. В нем. как
я говорил. появилась статистика, наглядность и т.д. Но мы должны связать
его, и тогда можно рассуждать.
заслуженный нами. Я бы эти слова всегда брал. учитывая метафорический,
философский их смысл. Один из физиков. по-моему, занимавшийся общей теорией
относительности. Сингх, сказал как-то следующее. Я снова обращаюсь к
примеру. чтобы выделить случайность индивидуальную, фразеологическую; один
человек сказал то-то, другой еще что-то, третий еще что-то и т.д. Казалось
бы. бессвязный ход, но держите в голове сказанное выше о неопределенности
современного мира. Поскольку, отталкиваясь именно от этой неопределенности,
Сингх говорит, что если все это так. тогда Богу необходимо каждое мгновение
умирать и рождаться заново. То есть и в данной случае речь идет об отказе
от предпосылки относительно готового, завершенного мира законов Евклида, но
Сингх говорит об этом, прибегая к древнему образу, в соответствии с которым
человеческое сознание открывает и такую возможность взаимоотношения с
миром. Потому что, так же, как существует миф о Боге, отделенном от мира,
создавшем мир и пребывающем постоянно, есть другой древний миф об умирающем
и воскресающем боге.
например, у Хайдегтера, рассуждение об Ungrund - неком глубинном основании,
из которого выходят сами боги. Как известно, после Ницше в европейской
культуре шли споры об Адонисе и, очевидно, имея в виду эти споры, эту
дискуссию, косвенно отвечая на нее, Хайдеггер вспомнил это символическое
понятие, о котором писал когда-то Беме. Следовательно, в XX веке вновь
появляется этот образ - умирающего и воскресающего бога (как бы
пребывающего в себе), с помощью которого как раз и можно выразить условие
того мышления, которое я описывал. Что нет неких заданных законов, а это я
сам (как человек, знающий об этом) участвую в законополагающих истинах.
Оказывается, не обязательно мир должен быть задан (он и не задан), а
законополагающая деятельность в мире есть. Когда все проблемы - скажем,
проблема отличия эмпирического человека от онтологического взгляда на него
-
существования, а этого не может быть, и тогда существование нужно
рассматривать или брать в другом смысле, то есть мы начинаем выявлять его
тавтологически) - все это остается. И поэтому снова появляется идея,
посредством которой я должен понять мир независимо от меня, от его связи со
мной. Потому что, когда говорят о "Боге" в этом контексте, то тоже имеется
в виду не независимый мир, поскольку о мире просто говорят "мир". Его не
называют Богом. Скажем, у Спинозы Бог - это название природы, но такой
природы, которая содержит в себе человека, способного понять это. А какого
человека она содержит? - Человека, включенного через чистое сознание.
Потому что человек есть во всем не через эмпирические органы чувств, хотя
они у него есть, а через что-то другое. Так начинается катавасия разбора
или анализа того, как человек включен в мир. И философские фразы, особенно
тогда, когда они обращены к нашим обычным литературным и метафорическим
ассоциациям, сами остаются не более, чем метафорами или условными
высказываниями. А нас интересуют предпосылки, основания нашего мышления
сегодня, а не догматическая или академическая сторона философии.
Собственно, поэтому я и не останавливаюсь на том, что говорится в учебниках
о категориях - о возможности, необходимости, случайности, вообще о самом
понятии законов; я просто пытаюсь показать, на чем возникает в философии
сам разговор об этом. Зачем это? О чем? Что это дает?
проблема в философии часто состоит в том, чтобы уметь мыслить сложно.
Вопреки тому. будто истина проста, в действительности то, на чем держится
истина. - сложно. Умение мыслить сложно означает способность человека
держать в голове две, как минимум, исключающие одна другую абстракции.
Держать одновременно и условность того, что говоришь, и тот прямой смысл, к
которому эта условность в смысле тебя приведет (а смысл приведет). В свое
время, кстати, Платон назвал это диалектикой. Диалектическими процессами,
диалектическими явлениями называются такие явления, которые возникают и
существуют, не будучи поставленными в причинную или дедуктивную причинную
цепь в качестве их элемента. Диалектика была открыта как своего рода
странное, я условно выражусь так: энергетическое явление. В каком смысле
слова? В том, что нужно создать какое-то напряжение и потом, не вытекая
прямо из него, что-то возникнет само или не возникнет. Сократ же, в свою
очередь. называл это майевтикой искусством рождения. Имеется в виду, что
вот то, что сейчас в вашей голове, не есть конечный элемент моего рассказа.
Вот я рассказываю, передаю какие-то знания, но то, как в вашей голове
произойдет понимание, не может быть изображено в качестве элемента
непрерывной цепи моего сообщения, поскольку оно должно вспыхнуть. Само -
ведь понять можете только вы. Я не могу непрерывным образом, закрыв все
зазоры, дойти до вашего понимания. Оно вспыхивает. Значит, в чем состоит
искусство майевтики? Или диалектики как диалогического искусства? Очевидно,
в том, чтобы задать или создать такие - сейчас я употреблю новый термин
противоречия, то есть напряжения противоположно направленных сил, чтобы в
середине воронки, края которой я никогда не сомкну до конца, возникло
явление понимания. Или бытия, существования. Вот это и есть то, что
является проблемой диалектики в философии, независимо от любых отклонений,
который существуют. Потому что только отклонением можно назвать те
описания, которые даются в наших учебниках (и не только в наших), где
диалектика выступает в качестве теории мира. и считается, что мы по
сравнению с античностью якобы ушли далеко вперед, так как термин
"диалектика" применялся тогда только к искусству диалога. Естественно к
искусству диалога. Почему? Да потому что знание непередаваемо. Чтобы знать,
нужно быть! А можно ли быть вместо другого? Нельзя. И значит передать
знание нельзя. Отсюда миф воспоминания или припоминания у того же
Сократа-Платона. Этот миф является выражением диалектической проблемы. То
есть предполагает присутствие такого сознания, которое доходит до выработки
концептуального аппарата, а всякий концептуальный аппарат всегда оперирует
предельными предметами. Предметами рассуждения и опыта, доведенными до
максимума. При допущении, что должно быть состояние, в котором это можно
понимать и видеть. Быть, ибо видеть гольш усилием мысли нельзя. Голое
усилие мысли останется в рамках круга относительности. К характеру мира как
такового выйти нельзя - вопрос о нем возникает только при нововведениях.
только применительно к проблеме новых форм. Всякое знание, которое не
новое, не есть знание по определению, а есть культура.
условие понимания, и в содержании понимания описываются каузальные цепи. а
само это состояние, в котором понимается, не выводимо. Но может быть
индуцировано. Индусы его тоже в свое время научились индуцировать особыми.
невероятно разработанными средствами, они этим тоже занимались. Другой
вопрос, почему они не пошли дальше, как греки, и т.д.. это уже другой
вопрос, не относящийся к делу. Мы философией занимаемся, а не историей
науки. Так. как же представить себе это? На пределе - назовем это
диалектикой. Вот то, что индуцируется диалогом. Силы. которые вызывают
нечто, что возникает само и что не выводимо ни из чего. Поэтому, между
прочим, термин "скачок" в его грамотном виде и появился. А не в том
мистическом смысле, как говорится об этом в учебниках "Диамата".
Адамов Григорий
Лукьяненко Сергей
Доставалов Александр
Жюль Верн
Шилова Юлия