историческими свидетельствами и показателями о верованиях дикарей заключает
в себе и логическую несообразность.
существо высшего значения и могущества, необходимо уже в своем сознании
иметь понятие о высшем существе. Я не мог бы по ошибке принять канат за
змею, если бы у меня не было предварительно
вещественные предметы, которые делаются фетишами и идолами, сами по себе - в
своей наличной, чувственной действительности - не имеют признаков высшего
существа. Значит, это понятие взято не
что происходит в человеке, врожденно ему в известном смысле, и несомненно,
что человек по природе своей способен иметь понятие о высшем существе, так
как иначе он и не имел бы его; но спрашивается не об этой способности, а о
первоначальном ее применении, которое должно иметь свое ближайшее
достаточное основание. Всякое понятие, хотя бы и присущее потенциально
человеческому разуму и в этом смысле врожденное, для своего перехода в д
ействительное сознание требует известных ощутительных впечатлений или
восприятий, которые вызывают это потенциальное понятие к проявлению и дают
ему его живую, конкретную форму, подвергающуюся затем дальнейшему
умственному процессу расширения и углублени я, осложнения и очищения. Но
действительные впечатления от куска дерева или грубо сделанного болвана не
представляют достаточного основания, чтобы впервые вызвать в уме понятие о
высшем существе или служить к его первоначальному образованию. Более подход
ящими в этом отношении можно признать впечатления от солнца и луны,
звездного неба, грозы, моря, рек и т.д. Но еще прежде, чем сознание способно
остановиться на этих явлениях и оценить их значительность, ему уже даны
были, для зарождения в нем понятия о
могущественные. Когда дело идет о первоначальном образовании какого-нибудь
основного понятия в человеческом сознании, нужно иметь в виду не взрослого
человека, а ребенка. Но совершенно несомненно , что для ребенка гораздо
ощутительнее его зависимость от питающей и оберегающей его матери (а потом
отца), чем от солнца, грозы или реки, орошающей поля его родины.
Впечатления, изначала получаемые им от родителей, содержат в себе
достаточное основание, чтобы вызвать в нем понятие о высшем существе и те
чувства благоговейной любви, а также страха перед несоизмеримой силой,
которые связаны с этим понятием и составляют основу религиозного отношения.
Фактически несомненно и совершенно понятно, что дети до известного возраста
вовсе не обращают внимания на самые крупные явления природы: солнце для них
не более замечательно, чем простая лампа, и гром небесный производит на них
не больше впечатления, чем стук домашней посуды. В моих воспоминаниях первое
сохр анившееся впечатление от звездного неба относится к шестилетнему
возрасту, и то оно было вызвано особою причиною (комета 1859 г.), тогда как
ряд ясных и связных воспоминаний семейных начался с четырех лет от роду. Ни
в жизни, ни в литературе я не встреча л указаний на обратный ход развития у
детей; и я думаю, что если бы на наших глазах какой-нибудь трехлетний
младенец проявил особый интерес к небесным явлениям, то нам стало бы прямо
жутко.
величественных или грозных явлений природы, а в живом образе родителей
впервые воплощается для младенствующего человека идея Божества. Поэтому,
вопреки господствующему мнению, с само го начала в религии нравственный
элемент имеет хотя не исключительное, но весьма важное значение. По своей
первоначальной идее божество имеет преобладающий характер Провидения.
на низших степенях общественного развития значение матери и культ
материнства остается преобладающим; различные народы, как и отдельный
человек, пережили эпоху матриархальную, или г инекократическую, следы
которой сохраняются и доселе в исторических свидетельствах, в переживших
обычаях, а также и в современном быту некоторых дикарей51. Но с
установлением патриархального родового быта роль Провидения сохраняется для
матери лишь во вр емя материальной зависимости детей от нее как от своей
кормилицы и первой воспитательницы. Тут для ребенка мать есть единственное
высшее существо; но, достигая сознательного возраста, он видит, что сама
мать находится в зависимости от другого высшего сущ ества - его отца,
кормителя и защитника всей семьи; он есть настоящее провидение, и на него
естественно переносится религиозное почитание.
естественно возникающее в первобытном человечестве, проявляется с полной
ясностью и силою, когда дети становятся взрослыми, а родители умирают.
Почитание умерших отцов и предков зани мает, бесспорно, первостепенное место
в развитии религиозно-нравственных и общественных отношений человечества.
Огромная китайская нация до сил пор живет этою религией предков, на которой
основан весь социальный, государственный и семейный строй Срединно го
царства, из прочих народов земного шара - диких, варварских и образованных,
до современных парижан включительно, - нет ни одного, у которого не
сохранялось бы почитание умерших в той или другой форме. Отношение к живым
родителям, хотя и есть первое ос нование религии, не может, однако,
сохранять чисто религиозный характер: этому мешает повседневная близость и
взаимодействие. К тому же, когда ребенок подрастает, он от своего живого
отца узнает об умершем предке и предках как о предмете уже установившег ося
религиозного почитания, и, таким образом, религия наличных родителей
естественно поглощается культом родителей отшедших, возвышенных над всем
окружающим, облеченных в таинственное величие. Отец при жизни становится
только кандидатом в боги, а пока ли шь посредником и жрецом действительного
бога - умершего предка. Не страх, а смерть дает человечеству первых богов.
Как чувство зависимости и понятие Провидения от матери переносятся на отца,
так затем они связываются с представлением предков, когда ребен ок узнает,
что сами эти родители, от которых он зависит, находятся в гораздо более
полной зависимости от умерших, которых могущество не связано условиями
вещественно-телесного существования. На них, таким образом, переносится
понятие Провидения и вытекаю щие из него для человека нравственные
обязанности - почитания, служения, повиновения. Чтобы повиноваться воле
отшедших, нужно узнать ее. Иногда они сообщают ее прямо, являясь в видении -
во сне или и наяву, в других случаях она узнается посредством гадан ия.
Посредниками между этою высшею божественною силой и простыми людьми служат
сначала живые отцы, или старейшины рода, потом, с осложнением общественных
отношений, возникает особый класс жрецов, гадателей, колдунов и пророков.
чувства, хотя бы даже в первобытном человечестве, к одному страху, исключая
из них благодарность и бескорыстное признание превосходства. Если эти
нравственные элементы замечаются нес омненно уже в отношениях собаки к ее
господину, в котором она видит свое живое Провидение, то тем более должны
они присутствовать в чувствах человека к его Провидению, первоначально
воплощенному для него в родителях. И когда это значение переносится на у
мерших предков, то с их культом связываются, разумеется, и нравственные
элементы сыновней любви, которая здесь уже с полною ясностью выделяется из
простого альтруизма, получая преобладающий религиозный характер.
почитания умерших предков выводит всю религию56; эта теория хотя и не
представляет собою полной истины, однако она гораздо вернее и содержательнее
как теории первоначального фетишиз ма, так и тех, которые сводят все к
обоготворению солнца, грозы или других явлений природы. Предметом религии
всегда были деятельные человекообразные существа, или духи. Едва ли можно
сомневаться, что первообразом духов были души умерших предков57 (в Лит ве и
Польше общее имя для всяких духов есть деды - dziady; у нас стихийные духи -
дедушка водяной, дедушка леший, также хозяин домовой; Овидиевы
"Метаморфозы", большею частью заимствованные из народных верований греков и
римлян, полны примерами перехода
(растительные) божества и духи). Самая распространенная форма фетишизма -
поклонение камням - находится в несомненной зависимости от культа умерших. У
лопарей, бурят и других народ ов сохраняются иногда и собственные имена тех
дедов или колдунов, которые по смерти превратились в священные камни52. Это
превращение невозможно понимать в том смысле, что дух умершего сделался
камнем, т.е. бездушною вещью; напротив, он сохраняет, и даже в усиленной
степени, то могущество, которое имел при жизни, - так, у лопарей окаменевшие
колдуны и предсказывают и посылают на всю округу бури и непогоду. Здесь
камень только видимое местопребывание духа или орудие его действия. У
семитов священные камн и так и назывались: бет-элями или бет-илями, т.е.
домами божьими. То же должно сказать и о священных деревьях.
их главное отличие, власть над атмосферическими явлениями, способность
производить дурную и хорошую погоду. Такая власть, по представлению этих
народов, принадлежит еще в большей ст епени и более прямым образом духам
колдунов умерших, для которых их живые преемники служат только заклинателями
и посредниками. Но чем же такой могущественный дух умершего колдуна,
производящий по своему произволу грозу и бурю, - чем отличается он от бог
а-громовника? И где разумная необходимость искать иного происхождения для
отца - Зевса или деда - Перкунаса?58
я не стану решать вопроса, в какой мере можно установить генетическую связь
между культом умерших и солнечною, лунною и звездною мифологиею. Напомню
лишь для пояснения о некоторых ф актах. В Египте солнечное божество Озирис
царствовало над невидимым миром умерших. В классической мифологии луна -
Геката принадлежала к богам преисподней. По древнему верованию,
сохранившемуся в манихействе, луна есть промежуточная станция для душ умерш
их. Замечу при этом, что и конец этого теогонического процесса не изменяет
Сертаков Виталий
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Белов Вольф
Журавлев Владимир