Чтение 28–й страницы книги ~Возвращение в Брайдсхед~

- А ведь Себастьян привязан к вам больше, чем к кому-либо из нас. Вы
должны ему помочь. Я бессильна.

Я сжал до нескольких фраз то, что было высказано в многих фразах. Леди
Марчмейн не была многоречива, но она обращалась с предметом разговора
по-женски жеманно, кружа поблизости, подступая и вновь отступая и
прикидываясь незаинтересованной; она порхала над ним, точно бабочка; играла
в "тише едешь -- дальше будешь", украдкой от собеседника подвигаясь к цели и
останавливаясь как вкопанная под наблюдающим взглядом. Им плохо, и они
обращаются в бегство -- вот что было ее горем, и это все, что я понял из ее
слов. Чтобы выговориться, ей понадобился целый час. В заключение, когда я
уже встал, чтобы раскланяться, она сказала, словно только что вспомнила:

-- Кстати, вы видели книгу моего брата? Она только что вышла.

Я сказал, что пролистал ее у Себастьяна в комнате.

-- Мне хотелось бы, чтобы она у вас была. Можно, я подарю вам? Они все
трое были блестящие мужчины. Нед был из них лучшим. Его убили последним, и,
когда пришла телеграмма -- а я знала, что она придет,-- я подумала: "Теперь
черед моего сына осуществить то, что никогда уже не сделает Нед". Я была в
те дни одна. Себастьян только что уехал в Итон. Если вы прочтете книгу Неда,
вы поймете.

Экземпляр книги лежал наготове у нее на бюро. И мне подумалось: "Такое
прощание у нее было запланировано еще до того, как я вошел. Может быть, она
весь разговор отрепетировала заранее? А если бы все пошло иначе, она,
наверное, положила бы книжку обратно в стол?"

Она написала на форзаце мое и свое имя, число и место.

-- Сегодня ночью я молилась и за вас,-- сказала она. Я закрыл за собой
дверь, оставив позади bondieuserie1, и низкие потолки, и ситцевую обивку в
цветочек, и кожаные переплеты, и виды Флоренции, и вазы с гиацинтами, и чаши
с цветочными лепестками, и petit-point2 -- укромный женский современный мир
-- и очутился снова под сводчатыми ячеистыми

1 Ханжество (франц.).

2 Вид вышивки (франц.).

потолками, среди колонн и карнизов главного холла в возвышенной мужской
атмосфере лучшего века Я не был дураком, и я был достаточно взрослым, чтобы
понимать, что меня пытались подкупить, но я был настолько еще молод, что
испытал от этого чувство удовлетворения, я Джулию я в то утро так и не
видел, но, когда я уже отъезжал к дверце машины подбежала Корделия и сказала

-- Вы увидите Себастьяна? Передайте ему от меня самый сердечный привет.
Не забудете? Самый сердечный.

В лондонском поезде я читал подаренную леди Марчмейн книгу. На
фронтисписе была помещена фотография молодого человека в гренадерской форме,
и я отчетливо увидел, откуда происходит та каменная маска, которая у
Брайдсхеда легла на тонкие и живые черты его отца; то был обитатель лесов и
пещер, охотник, старейшина племенного совета, хранитель суровых преданий
народа, ведущего постоянную войну со своей средой. В книге были и другие
иллюстрации -- снимки трех братьев на отдыхе, и в каждом лице я различил те
же первобытные черты; вспоминая леди Марчмейн, нежную и томную, я не находил
в ней сходства с этими сумрачными мужчинами.

Она почти не фигурировала в книге; она была девятью годами старше
старшего из братьев и вышла замуж и покинула дом, когда они еще учились в
школе; между нею и братьями шли еще две сестры; после рождения третьей
дочери были совершены паломничества и акты благотворительности с целью
вымолить рождение сына, ибо семья имела обширные владения и старинное имя;
наследники мужского пола появились поздно, но зато в избытке, который тогда
казался гарантией продолжения рода, столь внезапно и трагически на них
оборвавшегося.

История их семьи была типична для католической земельной аристократии в
Англии; со времен Елизаветы и до конца царствования Виктории они вели
замкнутую жизнь в окружении родичей и арендаторов, сыновей отсылали учиться
за границу, откуда они нередко привозили себе жен, а если нет, тогда
роднились браками с еще несколькими семействами в таком же положении, как
они, и жили, лишенные возможностей карьеры, усваивая уже в тех потерянных
поколениях уроки, содержащиеся и в жизни трех последних мужчин в роду.

Умелый редактор, мистер Самграсс собрал удивительно однородный томик
--. стихи, письма, отрывки из дневников, несколько неопубликованных эссе, и
все это дышало суровыми вдохновенным подвижничеством и рыцарственностью не
от мира сего; были там и письма кое-кого из сверстников, написанные после
смерти ее братьев, и каждое, ясней или глуше, излагало все ту же повесть о
замечательных мужчинах, которые в пору великолепного духовного и физического
расцвета, пользуясь всеобщей любовью и столь много обещая в будущем, стояли
в каком-то смысле особняком среди товарищей, были мучениками в венцах,
предназначенными к жертвоприношению. Этим людям было суждено умереть и
очистить мир для грядущего Хупера; это были аборигены, жалкая нечисть в
глазах закона, которую следовало перестрелять, чтобы мог, ничего не
опасаясь, появиться коммивояжер в квадратном пенсне, с его потным
рукопожатием и обнаженными в улыбке вставными челюстями. И под стук колес
поезда, увозившего меня все дальше от леди Марчмейн, я думал, что, может
быть, на ней тоже лежит этот гибельный отсвет, помечая ее самое и присных ее
на уничтожение средствами иными, чем война. Кто знает, может быть, в красном
пламени уютного камина ее глаза различали зловещий знак, а слух улавливал в
шелесте плюща по стеклу неумолимый шепот рока?

Потом был Паддингтонский вокзал, а когда я добрался домой, меня ждал
Себастьян, и ощущение трагедии тут же исчезло, потому что он был весел и
беззаботен, как в дни нашего первого знакомства.

-- Корделия просила передать вам самый сердечный привет.

-- У вас был "разговор по душам" с мамой?

-- Да.

-- И как, вы перешли на ее сторону? Накануне я ответил бы: "Никакой ее
стороны не существует". Теперь я сказал:

-- Нет. Я с вами, Себастьян, "contra mundum"1. И больше мы ни тогда, ни
потом не обмолвились об этом ни словом.

Но тени вокруг Себастьяна все сгущались. Мы возвратились в Оксфорд, и
под моими окнами опять цвели левкои, каштановые свечи освещали улицы, роняя
на теплый булыжник белые хлопья; но все было не так, как прежде; в сердце
Себастьяна царила зима.

1 Против мира (лат.).

Проходили недели; мы решили подыскать квартиру на будущий семестр и
нашли на Мертон-стрит, в уединенном богатом доме поблизости от теннисного
корта.

Встретившись с мистером Самграссом, которого мы последнее время видели
уже не так часто, я рассказал ему о нашем выборе. Он стоял над прилавком у
Блэквелла, где были разложены недавно полученные немецкие книги, и
откладывал в стопку те, что собирался приобрести.

-- Вы снимаете квартиру вместе с Себастьяном? -- спросил он.-- Значит,
он будет в Оксфорде следующий семестр?

-- Надеюсь. Почему бы ему не быть?

-- Не знаю. Просто я так подумал. Но я в таких делах постоянно
ошибаюсь. Мертон-стрит мне нравится.

Он показал мне купленные книги, которые ввиду моего незнания немецкого
языка не представляли для меня интереса. Когда мы прощались, он сказал:

-- Извините, если я вмешиваюсь не в свое дело, но я бы повременил
окончательно договариваться на Мертон-стрит впредь до полной ясности.

Я передал этот разговор Себастьяну, и он сказал:

-- Да, у них там заговор. Мама хочет, чтобы я жил у монсеньера Белла.

-- Почему вы не рассказали мне об этом?

-- Потому что я не буду жить у монсеньера Белла.

-- Все равно вы могли бы сказать мне. Когда это началось?

-- О, давно уже. Мама, знаете ли, очень проницательна. Она поняла, что
потерпела с вами неудачу. Вероятнее всего, по письму, которое вы ей
прислали, прочитав книгу дяди Неда.

-- Но я ничего там не написал.

-- Вот именно. Если бы вы готовы были ей помочь, вы написали бы много
всего. Понимаете, дядя Нед -- это проверка.

Но она, видимо, еще не вполне потеряла надежду, потому что через
несколько дней я получил от нее такую записку:

"Буду в Оксфорде проездом во вторник и надеюсь видеть вас и Себастьяна.
Мне хотелось бы поговорить с вами несколько минут наедине, до того как я
встречусь с ним. Это не слишком большое одолжение? Заеду к вам около
двенадцати".

Она заехала, выразила восхищение моим жилищем.

-- ... Мои братья Саймон и Нед учились здесь. У Неда окна выходили в
сад. Я хотела, чтобы Себастьян тоже поступил сюда, но мой муж учился в
колледже Христовой церкви, а как вы знаете, образованием Себастьяна
распоряжался он.-- Она похвалила мои рисунки: -- Всем очень нравятся ваши
росписи в садовой комнате. Мы никогда не простим вам, если вы не завершите
их.

Наконец она подошла к тому, ради чего приехала. - Вы, наверное, и сами
уже догадались, о чем я хочу вас спросить. В этом семестре Себастьян много
пил? Я уже догадался и ответил:

-- Если бы это было так, я бы не дал вам никакого ответа, но я могу
сказать: нет.

Она сказала: -- Верю вам. Слава богу! -- И мы пошли вместе обедать в
колледж Христовой церкви.

Вечером того же дня с Себастьяном в третий раз случилась беда; он был
задержан около часа ночи помощником декана, когда, пьяный до ослепления,
тыкался из угла в угол на университетском дворике.

Я простился с ним незадолго до полуночи; он был мрачен, но абсолютно
трезв. За час, прошедший после моего ухода, он один выпил полбутылки виски.
В памяти у него мало что удержалось, когда он пришел ко мне наутро и
рассказал об этом.

-- И часто вы так поступали,-- спросил я,-- напивались в одиночку после