Значит, он не способен ни на что дельное.
глазом видно. Ну, а с меня хватит людей, умирающих за идею. Я не верю в
героизм, я знаю, что быть героем легко, и я знаю теперь, что этот геро-
изм губителен. Единственное, что для меня ценно, - это умереть или жить
тем, что любишь.
проговорил:
вается от любви. А мы-то как раз не способны любить. Примиримся же с
этим, доктор. Будем ждать, пока не станем способны, и, если и впрямь это
невозможно, подождем всеобщего освобождения, не играя в героев. Дальше
этого я не иду.
стал бы вас отговаривать сделать то, что вы собираетесь сделать, раз я
считаю, что это и справедливо и хорошо. Однако я обязан вам вот что ска-
зать: при чем тут, в сущности, героизм. Это не героизм, а обыкновенная
честность. Возможно, эта мысль покажется вам смехотворной, но единствен-
ное оружие против чумы - это честность.
ном.
честным - значит делать свое дело.
можно, я не прав, выбрав любовь.
быть на стороне благого дела.
к журналисту и сказал:
километров отсюда?
тавится случай покинуть город?
ли. А ведь кое-кто из них воображал, как, например, Рамбер, в чем мы
имели возможность убедиться выше, что они еще действовали как люди сво-
бодные, что им еще дано было право выбора. Но тем не менее в этот мо-
мент, к середине августа, можно было смело утверждать, что чума переси-
лила всех и вся. Теперь уже не стало отдельных, индивидуальных судеб -
была только наша коллективная история, точнее, чума и порожденные ею
чувства разделялись всеми. Самым важным сейчас были разлука и ссылка со
всеми вытекающими отсюда последствиями - страхом и возмущением. Вот по-
чему рассказчик считает уместным именно сейчас, в разгар зноя и эпиде-
мии, описать хотя бы в общих чертах и в качестве примера ярость наших
оставшихся в живых сограждан, похороны мертвых и страдания влюбленных в
разлуке.
подряд хлестал по зачумленному городу. Жители Орана вообще имели все ос-
нования недолюбливать ветер: на плато, где возведен город, ветер не
встречает естественных препятствий и без помех, как оголтелый, прорыва-
ется за городские стены. Ни одна капля влаги не освежила Оран, и после
месяцев засухи он весь оброс серым налетом, лупившимся под порывами вет-
ра. Ветер подымал тучи пыли и бумажек, с размаху льнувших к ногам прохо-
жих, которых становилось все меньше. Те немногие, кого гнала из дома
нужда, торопливо шагали, согнувшись чуть ли не вдвое, прикрыв рот ла-
донью или носовым платком. Теперь вечерами на улицах уже не толпился на-
род, стараясь продлить прожитый день, который мог оказаться последним,
теперь чаще попадались лишь отдельные группки людей, люди торопились
вернуться домой или заглянуть в кафе, так что в течение недели с наступ-
лением рано спускавшихся сумерек в городе стало совсем пусто, и только
ветер протяжно и жалобно завывал вдоль стен. От беспокойного и невидимо-
го отсюда моря шел запах соли и водорослей. И наш пустынный город, весь
побелевший от пыли, перенасыщенный запахами моря, весь гулкий от вскри-
ков ветра, стенал, как проклятый Богом остров.
ленных и не столь комфортабельных окраинных районах. Но вдруг оказалось,
что она одним скачком приблизилась к деловым кварталам и прочно там во-
царилась. Жители уверяли, что это ветер разносит семена инфекции. "Все
карты смешал", - жаловался директор отеля. Но что бы там ни было, цент-
ральные кварталы поняли, что наступил их час, ибо теперь все чаще и чаще
раздавался в ночи прерывистый гудок машин "скорой помощи", бросавших под
самые окна унылый и бесстрастный зов чумы.
женных чумой кварталов и выпускать оттуда только тех, кому это необходи-
мо по соображениям работы. Те, кто попали в оцепление, естественно,
рассматривали эту меру как выпад лично против них; во всяком случае, они
в силу контраста считали жителей других кварталов свободными людьми. А
эти свободные в свою очередь находили в трудную минуту некое утешение в
сознании, что другие еще менее свободны, чем они. "Они еще покрепче под
замком сидят" - вот в этой-то фразе выражалась тогда единственно доступ-
ная нам надежда.
селых кварталах у западных ворот Орана. Расследования показали, что по
большей части это было делом рук людей, вернувшихся из карантина и поте-
рявших голову от утрат и бед; они поджигали свои собственные дома, вооб-
разив, будто в огне чума умрет. Приходилось вести нелегкую борьбу с этой
усилившейся манией поджогов, представлявших серьезную опасность для це-
лых кварталов, особенно при теперешнем шквальном ветре. После многочис-
ленных, но, увы, бесполезных разъяснений, что дезинфекция, мол, произве-
денная по приказу городских властей, исключает всякую возможность зара-
жения, пришлось прибегнуть к более крутым мерам в отношении этих без ви-
ны виноватых поджигателей. И без сомнения, не сама мысль попасть за ре-
шетку испугала этих горемык, а общая для всех жителей города уверен-
ность, что приговоренный к тюремному заключению фактически приговарива-
ется к смертной казни, так как в городской тюрьме смертность достигала
неслыханных размеров. Безусловно, убеждение это имело кое-какие основа-
ния. По вполне понятным причинам чума особенно бушевала среди тех, кто в
силу привычки или необходимости жил кучно, то есть среди солдат, монахов
и арестантов. Ибо, несмотря на то что некоторые заключенные были изоли-
рованы, тюрьма все же является своеобразной общиной, и доказать это нет-
рудно - в нашей городской тюрьме стражники платили дань эпидемии наравне
с арестованными. С точки зрения самой чумы, с ее олимпийской точки зре-
ния, все без изъятия, начиная с начальника тюрьмы и кончая последним
заключенным, были равно обречены на смерть, и, возможно, впервые за дол-
гие годы в узилище царила подлинная справедливость.
личия в это всеобщее уравнительство, возымев мысль награждать стражни-
ков, погибших от чумы при выполнении служебных обязанностей. Так как го-
род был объявлен на осадном положении, можно было считать с известной
точки зрения, что стражники мобилизованы, поэтому их посмертно награжда-
ли воинской медалью. Но если арестанты безропотно примирились с таким
положением, то военные власти, напротив, взглянули на дело иначе и
объявили не без основания, что эта мера способна внести прискорбную пу-
таницу в умы оранцев. Просьбу военачальников уважили и решили было, что
проще всего награждать погибших от чумы стражников медалью за борьбу с
эпидемией. Но зло уже совершилось - нечего было и думать о том, чтобы
отбирать воинские медали у стражников, погибших первыми, а военные влас-
ти продолжали отстаивать свою точку зрения. С другой стороны, медаль за
борьбу с эпидемией имела существенный недостаток: она не производила
столь впечатляющего морального эффекта, как присвоение воинской награды,
коль скоро в годину эпидемии получить медаль за борьбу с ней - дело до-
вольно-таки обычное. Словом, все оказались недовольны.
властей и тем более военных. Монахи обоих имеющихся в городе монастырей
были и в самом деле временно расселены по благочестивым семьям. И точно
так же при первой возможности из казармы небольшими соединениями выводи-
ли солдат и ставили их на постой в школы или другие общественные здания.
Получилось, что эпидемия, которая, казалось бы, должна была сплотить жи-
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Скальци Джон
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия