тере упомянутого каравана из трех барж отправили в Петербург именно Са-
бурова: его там знали лично, - самый громоздкий и дорогостоящий контро-
лирующий аппарат не в состоянии заменить ни обыкновенного личного зна-
комства, ни обыкновенной честности.
кои, общими усилиями, совершал правящий аппарат, каждый "винтик" которо-
го в собственных делах демонстрировал отнюдь не глупость, а изрядную
ловкость и проворство. Поэтому Сабуров не удивлялся, когда люди малооб-
разованные и недалекие высказывали предположение о чудовищном заговоре,
снизу доверху пронизавшем всю Россию, хотя заговорщикам управлять этим
механизмом было бы так же невозможно, как и теперешнему правительству.
центра приходили указания сеять на камнях и строить на болоте, запреща-
лось ловить именно тот сорт рыбы, который испокон веков составлял
единственное пропитание местного населения, зато в виде компенсации раз-
решалась добыча тех пород, коих здесь не водилось от начала времен. Са-
бурову удалось самолично подержать в руках запрос о разведении винограда
в Колымском округе и предписание о добровольном сборе пожертвований сре-
ди ламутов и юкагиров на памятник композитору Глинке в городе Смоленске.
низмами для других механизмов.Из Чукотской земли приходили отчеты, в ко-
торых целые десятки страниц были заполнены нулями:
получали строгий нагоняй.
ятия, не стоило ровно никакого труда. Из года в год подрядчики поставля-
ли десятую часть положенной соли, а на остальное количество покупали
расписки у чиновников. И механизм ничуть не удивляло (механизмы удив-
ляться не умеют), когда казенные припасы, законсервированные при помощи
фантастической соли, подвергались неисчислимым и столь же фантастическим
бедствиям: пожарам, засухам, ураганам, нашествиям мышей, червей и прочих
грызущих и сосущих тварей. Если все акты были составлены по форме, меха-
низм уже не интересовало, каким образом листовой свинец может подверг-
нуться десятипроцентной усушке.
пожарной каланчи в городе Чите: пока ее смета утверждалась в Петербурге,
цены на лес и работу успевали вырасти настолько, что требовалась уже но-
вая смета, которую постигала та же участь. И лишь через двадцать пять
лет с величайшими трудами и нарушением законности бумагам удалось нас-
тичь истинное положение вещей.
составления сметы. Чтобы изготовить столы для училища, требовалась годо-
вая переписка.
те с тем, он не уставал изумляться общественным организмам, устроившимся
самостоятельно, применяясь исключительно к местным условиям. Ссыльные
духоборы, с их полукоммунистическим бытом, предоставленные собственной
судьбе, благоденствовали там, где со всеми бесконечными казенными дота-
циями и бесплатной каторжной "рабсилой" терпела крах государственная ма-
шина. Исконные жители края, почему-то называемые инородцами, с их прими-
тивнейшими орудиями устраивались там, где, казалось, вообще невозможно
выжить человеку. Сабуров с большим уважением вглядывался в сложный быт
орочонов, манагров, долган, дархотов, ламутов и мунгалов, выработавшийся
сам собой, без чьего бы то ни было руководства. И сколь разительно могут
отличаться друг от друга люди одного и того же народа: оленные чукчи по
своим нравам и вкусам были очень и очень отличны от чукчей приморских,
поразительному гостеприимству которых он посвятил несколько растроганных
страниц: ежедневно рискуя жизнью на охоте в своих утлых скорлупках, в
которые и сесть-то решишься не сразу, приморские чукчи в самые неблагоп-
риятные годы изо всех сил старались запастись кормом для собачьих упря-
жек тех путников, которых они заранее даже знать не могли! При этом они
нисколько не сожалели о своих непомерных трудах, но, напротив, гордились
своей щедростью и презирали более скуповатых оленных чукчей.
мена, казна раздавала им коров и даже посылала солдат накосить для них
травы. А хозяева просили дармовых батраков косить поменьше, чтобы им,
хозяевам, пришлось поменьше сушить и сгребать в стога.
"естественным" склонностям человека. Люди вообще склонны чужие потреб-
ности называть искусственными, неразумными, а собственные - естественны-
ми, разумными, "настоящими". Оказалось, что и чукчи называют себя "нас-
тоящими людьми", свои шатры - "настоящими домами", свой язык - "настоя-
щим языком". Все, как у культурных европейцев.
запахам сформировано не физиологией, а историей: чукчи любят отврати-
тельный для европейца запах тюленьего мяса, а запаха говядины просто не
переносят, и тоже имеют на этот счет убедительную теорию: "Корова гряз-
ная, а тюлень чистый - он все время моется". Впоследствии Сабуров при
помощи скрупулезных исследований убедился, что чисто физиологического в
человеке нет просто-таки ничего. Но в ту пору, о которой я рассказываю,
основное время у Сабурова отнимала все же государственная служба. Однако
гибель всех его начинаний, а также соприкосновения с людьми, на которых
несообразности бюрократической машины сказывались самым плачевным обра-
зом, приводила его сначала в негодование, а понемногу и в отчаяние.
наукам: "Либих и Уатт более велики, чем Гомер и Христос. Войны и рабство
исчезнут, когда люди наедятся досыта, когда повсеместно распространятся
научные способы фабрикации и обработки сырых продуктов". И следом: "На-
есться досыта есть дело невозможное для человека, потому что аппетиты
его способны расти безгранично: они регулируются исключительно пос-
редством душевных связей, при отсутствии коих мы никогда не ощутим и ма-
териального довольства. Кроме того, разделение труда разбивает единый
образ человека на профессиональные касты, которые либо презирают друг
друга, либо каждая каста утрачивает несомненность своих устоев - мы на-
зываем это падением нравов".
случилось проехать по проложеннному им скотопрогонному пути до самых
приисков, вступивших в новую полосу процветания: прежний прииск быстро
истощился, и Императорский Кабинет отказался от его разработки; тут же,
рядом с ним золотопромышленное товарищество "открыло" новый, богатейший,
требовавший все новых и новых рабочих рук. И Сабуров увидел их обладате-
лей...
не каждый день, - по четырнадцать часов не выпускавшие из разбитых ладо-
ней первобытную каелку, измученные, полубольные, обираемые и унижаемые
каждым толстым брюхом и каждой форменной кокардой... А земский исправник
получает от компании две тысячи - какие жалобы тут помогут! И даже зара-
ботанные крохи отнимались грабителями - часто вместе с самой жизнью, а
остальное высасывали первыми явившиеся по скотопрогонному пути кабатчики
и отравленные сифилисом шлюхи, чьих сетей истосковавшиеся по теплу и ве-
селью преждевременно состарившиеся, так и не успев повзрослеть, полудети
не умели избежать.
отчаянием вопрошал себя Сабуров. Но нет же: ему всегда удавалось прино-
сить пользу, когда он делал это напрямую, без посредничества чудовищного
государственного механизма, веками поглощающего таланты и благие стрем-
ления, а взамен извергающего яд безверия и нечистоты. Чудище обло, ог-
ромно, стозевно...
шись со свидетелями по яснейшему делу некоего заседателя, который самым
откровенным образом немилосердно грабил, сек, гноил в остроге, Сабуров
сделал приблизительный подсчет и получил, что ежели все честные люди
Российской империи, превратившись в юристов, примутся с соблюдением всех
формальностей расследовать деяния всех виновных мошенников, то займет
это не менее двенадцати тысяч лет. Поэтому Сабурова нисколько не утеши-
ло, когда заседатель был все же смещен с должности. (Благодаря чьему-то
покровительству в Петербурге - личные связи! - он вынырнул исправником в
Камчатке, оттуда вернулся состоятельным человеком и впоследствии сотруд-
ничал в консервативных газетах, защищая недвижимость основ, то есть
собственную недвижимость).
расположении духа зашел перекусить в трактир при гостинице - отчаяние
лишь немного скрашивалось анонимными угрозами, - к нему подсел какой-то
господинчик. Сабуров поднял голову и едва не вскрикнул: на миг ему пока-
залось, что перед ним Сенька Быстров - постаревший и состарившийся, но
пьяненький и жизнерадостный.
но убежденный, что все кончится пустяками, а в ожидании благополучного
разрешения своего дела "аблакатствующий" по трактирам, готовый по самой
исходной цене и даже за рюмочку очищенной соорудить прошение, жалобу или
донос.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Круз Андрей
Белов Вольф
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия