Чтение 28–й страницы книги ~Зеленые холмы Африки~

-- Вот бы мне почитать, -- сказала Мама. -- Я и не знала, что вы
писатель, мистер Дж. Ф.

-- Да уж куда там, -- сказал Старик. -- Если хотите, я пошлю за этим
дневником. Понимаете, там просто записано все, что мы делали изо дня в день,
и какой Аляска представилась англичанину из Африки. Вам будет скучно.

-- Никогда, если это написали вы, -- сказала Мама.

-- Ваша женушка делает нам комплименты, -- сказал Старик.

-- Не мне. Вам.

-- Его я уже читала, -- сказала Мама. -- Мне интересно прочесть, что
пишет мистер Дж. Ф.

-- Слушайте, а он правда писатель? -- спросил ее Старик. -- Что-то не
похоже. Может, он зарабатывает и себе и вам на жизнь охотой?

-- Нет. Он пишет. Когда у него ладится, с ним очень легко. Но, пока он
не разошелся, к нему лучше не подходи. Перед тем как начать писать, он
должен разозлиться. А когда заводятся разговоры о том, что он никогда больше
не возьмет пера в руки, я знаю: теперь дело пойдет.

-- Пусть поговорит с нами о литературе, -- сказал Старик. -- То ли дело
-- Кожаные Штаны. Расскажите-ка нам какие-нибудь литературные анекдоты.

-- Ладно, слушайте. Это было в последний наш вечер в Париже. Накануне я
провел день в Солони, у Бена Галлахера, и он устроил там fermee -- знаете,
когда кролики выходят кормиться, ставят такую низенькую загородку, -- и мы
все утро охотились на кроликов, а после завтрака охотились на фазанов, и еще
я подстрелил chevreuil (1).

-- А при чем тут литература?

-- Погодите. В последний вечер у нас обедали Джойс с женой, и к обеду
был жареный фазан и седло chevreuil, и мы с Джойсом напились, потому что
назавтра я уезжал в Африку. Ох, и вечерок был!

-- Ничего себе литературный анекдот! -- сказал Старик. -- А кто такой
Джойс?

-- Чудный малый, -- сказал я. -- Написал "Улисса".

-- "Улисса" написал Гомер, -- сказал Старик.

-- А Эсхила кто написал?

-- Тоже Гомер, -- сказал Старик. -- Вы меня не поймаете. Ну, а еще
какой-нибудь литературный анекдот?

-- Вы знаете, кто такой Паунд?

-- Нет, -- сказал Старик. -- Первый раз слышу.

-- Могу рассказать недурные анекдоты про Паунда.

-- Наверно, о том, как вы с ним ели какого-нибудь зверя с чудным
названием, а потом напились?

-- Бывало и так, -- сказал я.

-- Веселая жизнь у вашего брата. Как вы думаете, вышел бы из меня
писатель?

-- Отчего ж.

-- Вот, -- сказал Старик моей жене, -- теперь мы с вами охоту по боку,
и будем оба писателями. Ну, рассказывайте дальше.

-- Знаете, кто такой Джордж Мур?

-- Это про которого написано: "Скоро в путь!

За Джорджа Мура я прощальный кубок пью" (2).

----------------------------------------

(1) Косуля (франц.).

(2) Старик путает имя, цитируя строки из стихотворения Байрона "Томасу
Муру".

-- Он самый.

-- Ну так что же с ним случилось?

-- Он умер.

-- Мрачноватый анекдот. Нельзя ли чего-нибудь повеселее?

-- Я его как-то встретил в книжном магазине.

-- Вот это уже лучше. Видите, он умеет интересно рассказывать.

-- Я однажды зашла к нему в Дублине, -- сказала Мама. -- С Кларой Дунн.

-- Ну и что было?

-- Не застали дома.

-- Ах, черт побери! Вот она, литературная жизнь! -- сказал Старик. --
Ни с чем ее не сравнишь.

-- Терпеть не могу Клару Дунн, -- сказал я.

-- Я тоже, -- сказал Старик. -- А что она писала?

-- Письма, -- сказал я. -- Знаете такого -- Дос-Пассоса?

-- Первый раз слышу.

-- Мы с ним пили горячий кирш в зимние холода.

-- А что было дальше?

-- В конце концов на нас все ополчились.

-- Единственный писатель, с которым я был знаком, это Стюарт Эдвард
Уайт, -- сказал Старик. -- Раньше зачитывался его книжками. Замечательные
книжки. А потом познакомился с ним. Не понравился.

-- Вы делаете успехи, -- сказал я. -- Видите? Литературные анекдоты
вещь нехитрая.

-- А почему он вам не понравился? -- спросила Мама.

-- Зачем рассусоливать? Разве анекдот не получился? Ваш муж тоже так
рассказывает.

-- Все-таки расскажите.

-- Уж очень он строил из себя эдакого бывалого. Глаза, привыкшие к
необозримым пространствам, и прочее тому подобное. Львов будто бы перебил до
черта. Нечего этим хвалиться. Гонялся за ними, это еще так-сяк. Стольких
нипочем не убьешь. Они сами кого хочешь убьют. Пишет шикарные статьи в
"Сатердей ивнинг пост" про этого -- как его? Энди Бернетта. Здорово пишет! А
сам мне ужасно не понравился. Видел его в Найроби -- так и вперял глаза в
необозримые пространства. Когда в городе, так одевался во что похуже. Там
говорили, будто стрелок он отличный.

-- Да вы сами, оказывается, тоже из литературной братии, -- сказал я.
-- Ишь каким анекдотом блеснули!

-- Он прелесть, -- .сказала Мама. -- А мы будем когда-нибудь есть?

-- Господи, я думал, мы уже поели, -- сказал Старик. -- Эти анекдоты
только начни. Конца им не будет.

После обеда мы немного посидели у костра, а потом пошли спать. Одна
мысль, видимо, не покидала Старика, и прежде чем я залез в палатку, он
сказал:

-- Вы уж столько ждали, не торопитесь завтра стрелять. Реакция у вас
быстрая, так что спешить вам некуда. Запомните -- торопиться не надо.

-- Хорошо.

-- Я велю пораньше вас разбудить.

-- Хорошо. Признаться, ко сну здорово клонит.

-- Спокойной ночи, -- крикнула из палатки Мама.

-- Спокойной ночи, -- сказал Старик. Он зашагал к своей палатке с
комической чопорностью, осторожно неся себя в темноте, точно откупоренную
бутылку.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Утром Моло разбудил меня, потянув за одеяло. Я долго одевался, потом
вышел из палатки, промыл слипавшиеся глаза и только после этого проснулся
окончательно. Еще не рассвело, а у костра уже маячила темная спина Старика.
Я подошел к нему, держа в руке обычную утреннюю чашку горячего чая с
молоком, в ожидании, пока чай немного остынет.

-- Доброе утро!

-- Доброе утро, -- откликнулся он хриплым шепотом.

-- Хорошо спали?

-- Прекрасно. Как самочувствие?

-- Ничего, только все еще спать хочется.

Я пил чай и выплевывал чаинки прямо в огонь.

-- Вы бы погадали на них, -- сказал Старик.

-- Ни к чему это.

Мы позавтракали при свете фонаря холодными скользкими абрикосами,
подогретым рубленым мясом с острым томатным соусом, яичницей из двух яиц и
живительным кофе. После третьей чашки Старик, задумчиво глядя перед собой и
покуривая трубку, сказал:

-- Помните: хладнокровие -- это все.

-- Разве вы за меня беспокоитесь?

-- Самую малость.

-- Полноте. А я так совершенно спокоен. Честное слово.

-- Вот и хорошо. Поезжайте.

-- Сперва надо сходить кой-куда.

Стоя около нашей походной уборной, я глядел, как и каждое утро, на
лучистую звездную россыпь, которую романтики-астрономы назвали Южным
Крестом. Каждое утро в это самое время я созерцал Южный Крест -- это стало
для меня своего рода ритуалом.

Старик был уже возле машины. М'Кола протянул мне ружье, и я влез на
переднее сиденье. Трагик и его следопыт сели сзади. М'Кола примостился рядом
с ними.

-- Ну, счастливой охоты! -- сказал Старик. От палаток кто-то шел к нам.
Это была моя жена в голубом халате.

-- В добрый час, -- сказала и она. -- От всей души желаю удачи.

Я помахал рукой, и машина с зажженными фарами выехала на дорогу.

Милях в трех от солонца мы оставили машину и осторожно подкрались к
нему, но он был пуст. Все утро мы караулили напрасно. Сидели в шалаше
скорчившись, каждый наблюдал сквозь ветви за своим участком, и я все ждал,
что вот-вот появится сказочный самец куду, величественный и прекрасный,
выйдет из-за кустов на черную пыльную поляну, к солонцу, изрытому,