Чтение 28–й страницы книги ~Уилт~

-- Генри тоже непрактичный, -- поддержала Ева. -- Разве что может
заменить предохранитель. Надеюсь, он обо мне не беспокоится.

-- Он вовсю развлекается, -- предположила Салли.

-- Только не Генри. Он и не знает, как это делается.

-- Он, наверное, пользует Джуди.

Ева покачала головой.

-- Он был попросту пьян, вот и все. Он никогда ничего подобного не
делал.

-- Ты-то откуда знаешь?

-- Он же мой муж.

-- Муж, как же. Он тебя просто использовал, для того чтобы мыть посуду,
готовить и убирать за ним. Что он тебе дал? Ну скажи, что?

Ева пожала плечами, запутавшись в собственных мыслях. Ничего особенного
Генри ей не дал. Во всяком случае такого, о чем бы можно было сказать
словами.

-- Я нужна ему, -- наконец сказала она.

-- Значит, ты ему нужна. А тебе это нужно? Все это риторика женского
феодализма. Ты спасаешь чью-то жизнь и еще должна быть благодарной за то,
что тебе это позволили? Забудь Генри. Он -- пустое место.

Ева ощетинилась. Может Генри и не очень, но она не любила, когда его
оскорбляли.

-- Гаскелл тоже не подарок, -- заявила она и отправилась на кухню. За
ее спиной Салли разлеглась на койке и раскрыла "Плейбой" на центральном
развороте.

-- У Гаскелла есть хлеб, -- сказала она.

-- Хлеб?

-- Деньги, солнышко. Зелененькие. То, что заставляет мир вертеться
кабаретообразно. Ты же не думаешь, что я вышла за него замуж из-за его
внешности? О нет. Я нюхом чувствую миллион и уж мимо себя не пропущу.

-- Я бы никогда не смогла выйти замуж за мужчину из-за денег, --
возразила Ева, поджав губы. -- Я должна его любить. Правда.

-- Ты слишком часто ходишь в кино. Ты что, думаешь Гаскелл меня любил?

-- Не знаю. Наверное.

Салли расхохоталась.

-- Ева, крошка, ну и наивна же ты. Хочешь, я тебе расскажу про
Гаскелла? Он помешан на пластике. Он трахнет чертову шимпанзе, если одеть ее
в пластик.

-- Ну что вы такое говорите! -- удивилась Ева. -- Не может такого быть.

-- Ты что думаешь, я тебя просто так посадила на таблетки? Ты тут
ходишь в одном бикини, а Гаскелл все время пускает слюни. Если бы меня здесь
не было, он бы давно уже тебя изнасиловал.

-- Ему бы пришлось нелегко, -- сказала Ева. -- Я занимаюсь дзюдо.

-- Ну, попытался бы. Все, что в пластике, сводит его с ума. Зачем ему
эта кукла, как ты думаешь?

-- Меня это тоже удивило.

-- Теперь можешь перестать удивляться, -- сказала Салли.

-- И все-таки я не понимаю, какое это отношение имеет к тому, что вы
вышли за него замуж? -- спросила Ева.

-- Хорошо, я открою тебе маленький секрет. Гаскелла направил ко мне...

-- Направил?

-- Доктор Фриборн. У Гаскелла возникла небольшая проблема, и доктор
Фриборн направил его ко мне.

Ева смотрела на нее с удивлением.

-- И что вы должны были делать?

-- Я выступала в роли суррогата.

-- Суррогата?

-- Как советник по вопросам секса, -- объяснила Салли. -- Доктор
Фриборн присылал мне клиентов, и я им помогала.

-- Мне бы такая работа не понравилась, -- заметила Ева -- Я терпеть не
могу разговаривать с мужчинами о сексе. Вам не было неловко?

-- Человек ко всему привыкает, да есть и худшие способы зарабатывать
деньги. Короче, Гаскелл обратился ко мне со своей маленькой проблемой, и я
помогла ему с ней справиться, причем буквально, ну и мы поженились. Деловая
сделка. К тому же деньги.

-- Вы хотите сказать...

-- Я хочу сказать, что я получила Гаскелла, а Гаскелл получил пластик.
Этакие эластичные взаимоотношения. Женитьба, растягивающаяся в обе стороны.

Ева с трудом переваривала эту информацию. Что-то здесь было не так.

-- А как прореагировали на это его родители? -- спросила она. -- В
смысле, они знали, что вы ему помогали и все такое?

-- Знали? Откуда им было знать? Джи сказал им, что познакомился со мной
в летней школе, и Прингси вытаращил свои жадные маленькие глазенки. Детка,
этот толстенький коротышка -- продолжение своего пениса. Он способен продать
все. Рокфеллеровский центр самому Рокфеллеру. Поэтому он меня принял. Но не
старушка-мама Прингшейм. Она долго пыхтела и дулась, но этот маленький
свиненок стоял на своем. Мы с Джи вернулись в Калифорнию, Джи получил диплом
по пластикам, и с той поры мы занимаемся биодеградацией.

-- Хорошо, что Генри не такой, -- сказала Ева. -- Я бы не смогла жить с
извращением.

-- Да не извращенец он, детка. Джи просто помешан на пластике.

-- Ну тогда я не знаю, что такое извращенец, -- сказала Ева.

Салли закурила сигару.

-- Каждый мужик от чего-нибудь заводится, -- сказала она. -- Ими легко
манипулировать. Надо только найти слабое место. Уж я-то знаю.

-- Генри не такой. Я бы знала.

-- Вот его и тянет к кукле. Это-то ты теперь знаешь. Не хочешь же ты
сказать, что он хорош в койке?

-- Мы женаты уже двенадцать лет. Естественно, что мы не занимаемся этим
так часто, как раньше. У нас столько дел.

-- Эти мне дела И пока ты возишься по дому, что делает Генри?

-- Преподает в техучилище. Он там целый день и очень устает.

-- Ты что же, хочешь сказать, что он не промышляет на стороне?

-- Не понимаю, -- сказала Ева.

-- Он свое берет на стороне. Секретарша дает ему прямо на столе.

-- У него нет секретарши.

-- Тогда студенточка какая-нибудь. Трах, и отметки лучше. Я-то знаю.
Все видела. Меня не обманешь, я слишком долго проболталась в этих школах.

-- Я уверена, что Генри никогда...

-- Да они все так говорят, потом раз и развод, и все, что тебе
остается, так это жить в ожидании климакса, подглядывать сквозь жалюзи за
соседом и ждать неизвестно кого.

-- У вас все так ужасно, -- сказала Ева. -- Просто страшно слушать.

-- Так оно и есть, душечка. И надо что-то делать, пока не поздно. Ты
должна освободиться от Генри. Разрыв и все поровну. Иначе всю жизнь обречена
быть под каблуком у мужчины.

Ева села на койку и задумалась о будущем. Получалось, что многого ей
ждать не приходилось. Детей теперь уж у них никогда не будет, да и
достаточно денег тоже. Они по-прежнему будут жить на Парквью и платить по
закладной, и, может, Генри найдет себе кого-нибудь, и что она тогда будет
делать? Если и нет, все равно жизнь уходила зря.

-- Хотелось бы мне знать, что делать, -- наконец произнесла она. Салли
села и обняла ее за талию.

-- Почему бы тебе не поехать с нами в ноябре в Штаты? -- спросила она.
-- Мы бы повеселились.

-- Нет, что вы, я не могу, -- сказала Ева. -- Это будет несправедливо
по отношению к Генри.

Подобные угрызения мало беспокоили инспектора Флинта. Упорство,
проявленное Генри на допросах с пристрастием, просто доказывало, что он куда
крепче, чем кажется.

-- Мы допрашиваем его уже тридцать шесть часов, -- сказал он на
собрании отдела по убийствам, которое состоялось в комнате для брифингов в
полицейском участке, -- и нам не удалось ничего от него узнать. Так что нам
предстоит продолжительная и тяжелая работа и. честно говоря, я сомневаюсь,
что нам удастся его расколоть.

-- Я же говорил, что этот орешек нам не раздолбить, --заметил сержант
Ятц.

-- Раздолбай, это ты верное слово нашел, -- сказал Флинт. -- Значит,
нужны вещественные доказательства.

Раздались смешки, которые, однако, быстро смолкли. Инспектор Флинт был
настроен далеко не юмористически.

-- Мы сможем расколоть его только с помощью улик, неопровержимых улик.
Только так мы доведем дело до суда.

-- Но у нас же есть улики, -- заметил сержант Ятц. -- Они на дне...

-- Премного благодарен, сержант, сам знаю, где эти улики. Я сейчас
говорю об уликах, подтверждающих убийство нескольких человек. Мы знаем, где
миссис Уилт, но не знаем, где миссис и мистер Прингшейм. Полагаю, он
прикончил всех троих, и два других трупа...

Он замолчал, открыл лежащее перед ним дело и стал просматривать
набросанные Уилтом "Заметки о роли насилия и распаде семьи". Некоторое время
он изучал их, потом покачал головой.

-- Нет, -- пробормотал он, -- это немыслимо.

-- Что немыслимо, сэр? -- спросил сержант Ятц. -- От этого подонка
можно всего ожидать.

Но инспектор Флинт не прореагировал. Мысль, пришедшая ему в голову,
была слишком ужасной.

-- Как я уже сказал, -- продолжил он. -- нам нужны неопровержимые
факты. У нас сейчас только косвенные улики. Мне нужно больше данных
относительно Прингшеймов. О том, что произошло на этой вечеринке, кто там
был и почему. А при той скорости, с которой мы продвигаемся с Уилтом, нам из