валяется на господском диване в присутствии хозяина, и забился, как рыба,
выброшенная на берег. Цира властным жестом велела ему отлеживаться.
Цира. - И действия мои не обсуждают.
вспыхнула.
ущерба тебе от того никакого не было.
куртку и чистить ботинки. Цира холодно посмотрела мне в лицо и неожиданно
протянула ко мне руки. Тонкие горячие пальчики ухватили меня за уши.
Повинуясь, я приблизил лицо к ее лицу. Широко расставленные глаза Циры
сонно блуждали по сторонам, губы приоткрылись.
рассказывал о своих неудачах в прошлых жизнях. Я не собирался ей этого
рассказывать. Но почему-то вдруг мне стало казаться, что Цира может
изменить мое прошлое к лучшему. Что именно она в состоянии нащупать что-то
такое, отчего я сразу увижу себя кем-нибудь получше банщика. Теперь я был
согласен хотя бы на десятника. Вон, Мурзик - даже сотником стать не
мечтает. Командует себе десятком и счастлив.
подражая жителям древнего Мицраима. Перегнувшись через меня, наклонилась
за брошенной на пол юбкой.
принялась облачаться.
внимания. Думала о чем-то. Надела белую прозрачную блузу. Темные соски и
золотая пудра просвечивали насквозь. Это было еще красивее, чем просто
голенькая Цира.
посмотрел на Циру с благодарностью. Наверняка она научила.
нами.
жрала за господским столом?
А для меня такой же мужчина, как и ты. И кое в чем даже получше.
третьем этаже государственного экзекутария есть кастрационный зал. И еще о
многом другом, столь же неприятном.
господами, и рабами, так что разницы никакой нет. Все, Даян, источилась
разница. - Она потерла пальцами. - Вот так, как клинья с сырой таблички.
Каждый из нас обременен кармическим путем. Долгим, трудным, кровавым. В
общем, Мурзик, бери третью тарелку и садись.
с Мурзиком из кухни притекла кошка. Мурзик сел на табурет, взял тарелку на
колени и принялся жевать, стараясь чавкать потише. Время от времени совал
кошке кусочки мяса.
доверять картошке, я также увидел заслугу Циры.
что в самой дурацкой ситуации она не чувствует ни малейшей неловкости.
Более того, с каким-то извращенным удовольствием сама же эти ситуации и
провоцирует.
одинаковым изумлением. Цира чуть улыбнулась. - Да, вы оба одинаково дороги
мне. Я трахаюсь с вами. Каждый из вас доставляет мне особенное
удовольствие. Вы ведь не похожи друг на друга... Мы не раз видели друг
друга голыми и беспомощными, так что стыдиться нам нечего. Проблемы Даяна
в его прошлых жизнях, мне кажется, легко разрешимы. Ему нужно всего лишь
снять те блоки, которые не позволяют сознанию переместиться в более
древние жизни. В те жизни, где он имел славную и героическую биографию.
Страх перед погружением в древность - вот что мешает...
опозорила меня перед моим рабом. С другой стороны, сомневаюсь, чтобы
Мурзик многое понял из речей Циры.
деликатно промокнула губы носовым платочком и заключила:
седую древность. Такую, что при одной мысли захватывает дух. Думаю, что
учителю Бэлшуну это не под силу. Он слишком авторитарен. Он подавляет твое
эго. Он и мое эго пытается подавить, но это не так-то просто сделать с
магом высшего посвящения.
испугался: - То есть, если нельзя, то не говори, конечно...
получала магическое посвящение, Даян, храмах Темной Эрешкигаль, что в
подземных пещерах на восемнадцатой версте Харранского шоссе... Небось, и
не слышал о таких?
прояснился. - Ладно, это вам неинтересно. Вы мужчины, а в эти храмы
допускаются только женщины.
помедлила. Мурзик поставил свою тарелку на пол и пошел провожать ее. Я
слышал, как они возились в коридоре. Мурзик надевал на нее легкую шубку,
застегивал пуговки. Потом натягивал на ее ножки сапоги. Я слышал, как
взвизгнула застежка-молния, как прошипела Цира:
сердечным смешком. Хлопнула входная дверь. Мурзик вошел в комнату и развел
руками:
какой-нибудь фильм с драками. Чтоб побольше крови.
Я сказал Мурзику, чтоб оставил - мне, мол, это подходит. Правда, канал
ханаанский, "Безумный киллер" шел на непонятном мне языке, но там, хвала
богам, почти и не разговаривали.
мускулистым, что внизу живота все разом осело и сжалось. Мои руки были как
ноги. Мое тело - сплошные мышцы и жилы, скрученные и надутые. Смуглую,
почти бронзовую кожу пересекало множество шрамов, старых и недавних. Я
стоял в густом лесу. Меня окружало буйство зелени, неистовство
растительности. Самая почва под моими босыми ступнями источала
животворящую силу, и такова была эта сила, что все вокруг было ею властно
пронизано. Воздух был напоен мощью. Я был плоть от плоти этого молодого,
яростного мира. И сам я был яростен и велик.
Ххарр-ка! Аннья! Эк-эль-эль-эль...
я знал, что повсюду растворено божество.
Но я был настолько больше, настолько могущественнее и сильнее их, этих
пастухов в козьих шкурах. Я ловил их скот. Я мог взять козу за задние ноги
и голыми руками разорвать пополам. И время от времени так я и поступал.
Гильгамеш.
своей малогабаритной квартире.
смущал их. От этого мне было еще радостнее. Я грозно рычал. Теперь мне
было внятно каждое слово из тех, что я произносил в тот день, когда
свалился почти без чувств от усталости и недосыпания и заговорил на
непонятном языке. Это был мой язык. Это была речь Энкиду.
по-вавилонски, - мягко уговаривала меня Цира.
разорвать пополам. И печень вывалится из ее бессильного тела, и я поймаю
эту печень на лету зубами и начну жевать, и моя борода покраснеет от живой
крови...
ней на ее птичьем, свиристящем наречии? Я буду говорить языком мужчин! Я
буду говорить языком богов! Я буду говорить тем языком, каким разговаривал
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс