Чтение 28–й страницы книги ~Петербург, 1985 год. Десять лет спустя~

- Да, бухать. Не исключено, что этот глагол образован от имени древ-
неримского бога Бахуса - покровителя виноделия.

- А-а... А куда мы идем бухать?

- К одной нашей знакомой. Вероятно мы встретим там немало друзей и
единомышленников.

- В России ходят в гости и бухают по утрам? - спросил Бени, посмотрев
на часы.

- В России иной раз всю ночь стоят на ушах, - ответил Ульянов.

- Разве русские могут стоять на ушах? - удивился Бени.

- Это просто выражение такое - "стоять на ушах", - терпеливо объяснил
Ульянов. - Оно означает "весело проводить время, круто бухая".

- Я не понимаю, - признался Бени.

- А помнишь, мы с тобой в Вене шли по Мариенхильферштрассе и пили
портвейн, а потом, удирая от полиции, через дворы выбежали к каналу,
встретили там какого-то француза и набили ему морду?

- Конечно помню, - оживился Бени.

- Так вот, в тот вечер мы с тобой "стояли на ушах".

- Так-так... А люди к которым мы сейчас идем, всю ночь стояли на
ушах? - вполне резонно спросил Бени.

- Вполне возможно, - серьезно ответил Ульянов.

- Да нет, что вы! - вмешался Ник. - Я ведь говорил, что мы собираемся
специально по случаю вашего приезда. Александра Михайловна приглашала
всех к девяти часам утра. Мы лишь чуть-чуть опаздываем. Без нас, думаю,
не начнут.

- Вот видишь, Бени, - шутливо сказал Ульянов. - Похоже на то, что мы
с тобой попали в категорию почетных гостей.

После непродолжительного молчания Бени задал новый вопрос:

- А когда русские всю ночь стоят на ушах, утром они ложатся спать?

- Всяко бывает, - веско сказал Ульянов. - Но обычно с утра продолжа-
ют.

- А когда же спят?

- Спят "по ходу".

- А это как?

- Я тебе потом объясню, - сказал Ульянов. - Мы похоже пришли.

Они вошли в парадную и поднялись на второй этаж. Дверь открыла сама
хозяйка.

Александре Коллонтай шел тогда тридцать третий год. Впрочем, время не
было властно над этой удивительной женщиной. Она была прекрасна в юнос-
ти, восхитительна теперь, и будет все еще очень хороша в 1917 году, ког-
да по ее распоряжению произведут первый залп с легендарного крейсера
"Аврора" по Зимнему дворцу.

- Здравствуйте, милый господин Ульянов, - сказала она, подставляя для
поцелуя румяную щеку. - Очень вас ждали.

- Специально для вас, Аликс, - сувенир из Женевы, - сказал Ульянов, с
удовольствием целуя хозяйку и вынимая из внутреннего кармана плаща изящ-
ную бутылочку швейцарского спирта. - Если мне не изменяет память, вы лю-
били это добавлять в лимонад... А это мой итальянский друг Бени.

Бени галантно поцеловал хозяйке ручку, не забыв при этом приподнять
свой цилиндр.

В тот день у Александры Коллонтай собрался едва ли не весь цвет пе-
тербургской интеллигенции. Присутствовали социал-демократы всех направ-
лений, а также "западники" и "просто" интеллектуалы. За длинным овальным
столом в большой гостиной собралось человек сорок. Появление Ульянова
было встречено аплодисментами, а также отдельными выкриками. Его усадили
на самом почетном месте - во главе стола. По левую руку от него сидела
хозяйка, а по правую - Бени. Пришедший в хорошее расположение духа
Ульянов дружески кивал своим старым добрым знакомым: Глебу Кржижановско-
му, Вацлаву Воровскому, профессору Бонч-Бруевичу, аполитичному интеллек-
туалу Я. Расину, "западнику" Рабиновичу, всеми уважаемому Л. А. Каскаду
и др.

Стол блистал: севрюжка, осетринка, астраханская селедочка, маринован-
ные боровички. Целиком зажаренный жирненький поросенок словно свиде-
тельствовал об искренности атеистических взглядов собравшихся, добрая
четверть которых принадлежала к древнему еврейскому племени.

На стол подавала служанка Александры - на редкость хорошенькая юная
девушка, на которую Бени сразу положил глаз. Отметим, читатель: в тот
день Бенито Мусолини впервые видел Анжелику Балабанову.

Разлили водку, а "западник" Рабинович, разглядев стоявшую поблизости
от хозяйки бутылочку с импортной этикеткой, налил себе швейцарского
спирта.

- Как дела, друзья? - спросил Ульянов, поднимая свою рюмку.

- Вы, конечно, в курсе всех основных событий, Владимир Ильич, - ска-
зал Кржижановский. - Сейчас положение очень напряженное: забастовка при-
няла всероссийский размах.

Как видим, Глеб Кржижановский сразу заговорил о деле. Следует заме-
тить, что большинство собравшихся также всерьез относились к сложившейся
в стране ситуации. Даже Расин выглядел встревоженным: он считал, что эта
всеобщая суета явно не к добру. Пожалуй, один лишь Лев Абрамович Каскад
полностью сохранил безмятежность. Снисходительная улыбка, с которой он
встретил слова Глеба, явно свидетельствовала, что по его мнению, все это
не так уж важно. Ульянов окинул собрание проницательным взглядом и отме-
тил про себя все оттенки в настроениях этих людей.

- Я все знаю, - очень серьезно сказал он. - Нам предстоит очень
большая работа. Мне не хотелось бы сегодня много говорить о политике, но
уже с завтрашнего дня я собираюсь начать выступать перед рабочими. Мы
обязательно начнем выпускать большевистскую газету...

- Что вы думаете о манифесте 17 октября, Владимир Ильич? - спросил
Красин.

- Я думаю, что это наш первый крупный успех, друзья, - ответил
Ульянов. - Это и объективное достижение, и прецедент. Манифест в целом
отражает сегодняшнее положение в стране. Силы царизма и революции урав-
новесились. Царизм уже не в силах подавить революцию. Революция еще не в
силах раздавить царизма. Повторяю, друзья, - нам предстоит большая рабо-
та, но сегодня дайте мне расслабиться. Будем солдатами революции, а не
фанатиками. Поэтому, давайте выпьем!

Все выпили, и "западник" Рабинович тут же сказал:

- Вот это спирт! Не то, что наша бурда. Все же как бы вы, большевики,
не умничали, а до Европы и вам далеко. Да и манифестик этот - ничто по
сравнению с западной свободой мысли.

- Между прочим, - язвительно заметил Ульянов, - на Западе этот спирт
разбавляют соком, лимонадом или минеральной водой.

Слегка покраснев, Рабинович тут же придвинул к себе графинчик с мор-
сом.

- А что касается свободы мысли, - продолжал Ульянов, - то здесь я мо-
гу вас просветить, как человек, довольно долго проживший на Западе. Там
если вы имеете свое особое мнение по каким-либо политическим вопросам,
то наиболее безопасно - засунуть это мнение себе в задницу.

- Не может быть! - воскликнул Рабинович.

- Г-н Ульянов совершенно прав, - сказал Бени. - Такого болтуна, как
вы, у нас бы уже давно арестовали.

- Да! - не совсем последовательно обрадовался Рабинович. - На Западе
полиция знает свое дело круто!

- Пиздят там тоже круто! - сказал Ульянов.

- Не может быть! - снова воскликнул Рабинович.

Ульянов и Бени переглянулись как люди, которым есть что вспомнить на
эту тему. Александра Коллонтай понимающе улыбнулась.

Выпили еще разок, и в разговор вступил Григорий Зиновьев.

- Ну а что вы скажете о событиях, имевших место в Петербурге 9 янва-
ря? Такое тоже могло бы произойти в Европе?

- Нет, конечно, - ответил Ульянов. - Но события кровавого воскресенья
- это не пример подавления свободомыслия. Это пример произвола и террора
со стороны властей. Это доказательство не силы, а слабости самодержавия,
а также полной несостоятельности монархической системы вообще. Именно
поэтому я и говорю, что манифест 17 октября, приближающий Россию к за-
падноевропейскому типу государств, является объективным достижением. Но
это отнюдь не означает, что мы должны довольствоваться этим достижением
и идеализировать западную систему, как это делает уважаемый г-н Рабино-
вич.

С противоположного конца стола с понимающей улыбкой наблюдал за спо-
рящими Лев Абрамович Каскад. Ульянов давно знал и ценил этого человека.

- Кстати, Лев Абрамович, а где Леха? Почему я не имею удовольствия
его видеть здесь?

- Они с Пятницей уехали на охоту. На лося! Сегодня вечером должны
вернуться. Леха передавал вам большой привет и приглашал зайти завтра,
прямо с утра. Собирается угостить вас свежей дзерениной. Вот его визит-
ная карточка с адресом.

- Спасибо. Ну, а вы как? Трудитесь все там же?

- Конечно. А где же еще!?

- Прекрасно! У меня родился тост, господа. Выпьем за процветание за-
мечательного дела "Каскад и сын"!

Бени уже прилично окосел. Прекрасная Анжелика то и дело наполняла его
быстро пустеющий стакан. Бени вроде и пить не хотел, но почему-то не мог
не выпить, если наливала Анжелика. Вдруг он глуповато встрял в разговор:

- Я все-таки не понимаю - почему не попробовать убить царя?!

- Это уже неоднократно имело место быть, молодой человек, - снисходи-
тельно улыбнулся Зиновьев.

- Ты бы получше закусывал, - прошептал в сторону Бени Ульянов, а
вслух сказал: - О терроризме мы с тобой уже говорили!

- Не будьте догматиками, господа! - воскликнул Бени. - Царь царю
рознь. Ваш нынешний царь - очевидный тиран.