Чтение 28–й страницы книги ~Несерьезные размышдения о жизни~

дороге многочисленные кресла и столики с безделушками, я смирно сидела в
кресле.

- Скажите, Лев Бенедиктович, а прошлой ночью, когда была гроза, Вы по
личной инициативе сидели в шкафу? - осмелилась спросить я.

Галицкий отвернулся и засопел, как Гоша, когда я застаю его на месте
преступления - валяющимся на хозяйской кровати.

- Что просила Ариадна у Эммы Францевны?

- Галицкий, отвечайте. Ваша свобода в Ваших руках, - давил Федор на
щуплого филера.

- Она просила продать ей какие-то фермуары, - нехотя выдавил он из
себя.

- Фермуары - это как-то связано с мемуарами? - удивился Федор.

- Нет, это застежка из драгоценных камней на ювелирных изделиях, -
просветила я мужчин.

- Галицкий, какие еще задания Вы выполняли для Эммы Францевны?

- Слежкой занимался, - угрюмо процедил он.

- За кем?

- За кем скажет, за тем и следил.

- Поконкретней, пожалуйста.

- Ну, она мне давала имена людей и домашние адреса, а я изучал их образ
жизни.

- Что за люди?

- Да разные были: чиновник, музыкант, врач, рабочий на стройке, бандит
среднего масштаба, банкир... всех и не упомнишь.

- Какие сведения о них Вы добывали?

- Распорядок дня, круг общения, привычки...

- Зачем Эмме Францевне нужны были эти сведения?

Галицкий красноречиво пожал плечами.

- Так. И что же мне теперь с Вами делать?

- Домой отпустить.

- Возьмите лист бумаги и ручку. Идите в светелку. Разрешаю Вам два часа
поспать. Потом напишите мне подробно имена и адреса фигурантов, бывших в
разработке. Укажите все, на Ваш взгляд, важное по этому вопросу. А также
опишите другие задания, которые Вам приходилось выполнять по просьбе Эммы
Францевны. Все, свободны.

Галицкий с готовностью бросился из будуара, но у двери остановился.

- Уж, не из разведки ли Вы будете, Федор Федорович? - подобострастно
вытянул он шею.

- Нет, и не ломайте себе голову. Ступайте, - вельможно взмахнул он
рукой.

Мы остались вдвоем, не считая Гоши, который уютно дремал в широком
кресле среди вышитых подушек.

- Полина, ты не знаешь, где находится сейф?

- Ты что, собрался вскрывать сейф? Как тебе не стыдно! Прах Эммы
Францевны еще не предан земле, а ты уже копаешься в ее вещах!

- Полина, девочка моя, я же не для себя стараюсь. Надо же выяснить, что
тут за тайны такие.

- Насчет Лизы ты уже все выяснил. А остальное тебя не касается. Все
тайны Эммы Францевны умерли вместе с ней, и ты в это дело больше не
вмешивайся!

В меня вселился какой-то бес и зло выговаривал растерявшемуся Федору. Я
подхватила сонного Гошу и скрылась в своей комнате.

Во мне все кипело и бурлило. Ах, как была права моя двоюродная бабушка:
ох, не прост наш Федор Федорович. Для филолога, изучающего матерные
частушки, он слишком хорошо разбирается в подделках лицензионных документов
и мастерски ведет допрос узников мебели. Только ли судьба Елизаветы Петровны
интересует его или это был всего лишь предлог, а на самом деле и он охотится
за партийными деньгами или золотыми самородками? Никому верить нельзя!

До темноты я просидела за закрытой дверью. И что самое обидное, никто
меня и не хватился.

Вечером я проголодалась и осмелилась покинуть свою обитель. Всех
домочадцев я нашла среди яблонь, за столом, накрытым для ужина.

Ариадна, отец Митрофаний, Влад и Федор сидели за овальным столом и
смотрели на Аркадия Борисовича, который с аппетитом поглощал янтарную уху.
Пустовал стул между Владом и Федором, и мне пришлось устроиться на нем.
Глаша налила мне тарелку ухи, остальные уже поели. Федор, как ни в чем не
бывало, подмигнул мне и придвинул блюдо с ломтями домашнего хлеба.

Аркадий Борисович доел последнюю корочку, промокнул губы, лоб и щеки
салфеткой и блаженно прикрыл глаза. Все молчали.

- Как всегда, в такую жару в морге полетел холодильник, - сообщил нам
доктор. - Будем хоронить завтра утром. Кого смог, я предупредил. При
вскрытии ничего подозрительного не обнаружилось, в чем я и не сомневался. По
факту смерти никаких дел заводить, естественно, не будут. Тело привезут
завтра часам к одиннадцати.

Глаша водрузила на стол ведерный самовар и предложила на десерт хворост
со взбитыми сливками и плюшки с вареньем семи сортов.

Аркадий Борисович откланялся, сославшись на неотложные медицинские
дела. Федор поднялся вслед за ним, и они вместе двинулись во тьму о чем-то
негромко беседуя. Мы остались сидеть за столом, вяло потягивая чай из чашек
кузнецовского фарфора.

Ариадна сидела на дальнем конце стола, она выглядела умиротворенной. Я
залюбовалась "Царицей египетской". До чего же она была хороша, не смотря на
отсутствие привычного слоя макияжа.

Отец Митрофаний хмурил брови, углубившись в какие-то свои мысли. Он
неожиданно вскинул голову и проговорил ни к кому не обращаясь:

- Истинно, истинно говорю вам, кто скажет горе этой:

"поднимись и бросься в море", и не усомнится в сердце своем,

но будет верить, что совершиться то, что он говорит, - будет ему.

Он опять уставился невидящим взглядом в свою чашку.

- Лиза, - наклонился в мою сторону Влад. - Ты совсем не обращаешь
внимания на меня. Чем я заслужил такую немилость?

Он поднялся со стула, взял меня за руку и повел в сторону флигеля.

- Ах, Лиза, жизнь - странная штука. Вот она есть, и вот ее уж нет. Мы
вспоминаем об этом фокусе, лишь, когда ловкий престидижитатор сдергивает
узорчатый платок с черного цилиндра и вынимает изящной рукой, затянутой в
белую лайковую перчатку, ушастого кролика по имени Судьба. Кто знает, а
вдруг именно в этот момент Вселенский Иллюзионист манипулирует с твоей
жизнью. Обидно уйти в небытие, не испытав всю полноту отпущенного срока.
Глупо не воспользоваться шансом, который выпадает раз в тысячу лет, из-за
химеры условностей.

Влад уверенно обнял меня и, сдвинув бретельку сарафана, приник к плечу
губами.

- Лиза, у Эммы Францевны остались родственники? Тебе должно быть
известно.

Я прислушалась к себе, но ни душевного трепета, ни учащенного
сердцебиения, ни повышения артериального давления не обнаружила и
успокоилась. Лишь острое любопытство (что еще ему от меня надо?) вырвалось
из груди томным вздохом, и я пробормотала:

- Да, у нее осталась внучатая племянница.

- Как зовут? Сколько лет? Где живет? - быстро спросил он, окучивая мою
шею.

Я представила себе его выражение лица, когда Влад отправиться
знакомиться с родственницей, а найдет меня, не удержалась и хихикнула.

- Что такое? - растерялся коварный обольститель, видимо, не часто
девушки хихикали в кульминационный момент его объятий.

- Владимир, - донесся голос Федора, а вскоре и он сам вынырнул из
темноты и тем самым избавил меня от трудной задачи искать оправдание своему
нелепому поведению, не предусмотренного сценарием.

- Владимир, у Вашей машины кто-то снял задние фары. Вы видели?

Влад охнул и рванул в сторону дома. Мы проводили его взглядом и, не
сговариваясь, двинулись к водяной мельнице. Лягушки оглушительно квакали у
реки. Гоша шуршал в траве, разыскивая подозрительные норы. Ночной воздух был
наполнен ароматами луга, воды и остывающей земли. Все печальные события
последних дней казались далекими и нереальными.

- Знаешь, ты, конечно, права. Эмма Францевна имеет полное право унести
свои тайны в могилу. Напрасно я затеял это расследование... Ты больше не
сердишься на меня?

Мы остановились у самой избушки Лешего. Правой рукой Федор поправил мою
прядь волос над ухом, в левой - он держал трость.

- Ой, Федор, а где ты нашел свою палку?

- В китайской вазе возле парадной лестницы на первом этаже. Но, что
самое удивительное, я вспомнил, где ее потерял... Ты помнишь, мы пошли
искать место, где сидел в плену Гоша? Я поднимал плиту с помощью трости, а
потом ворошил завал в землянке. Затем Гоша возвестил о явлении Божьего
человека, и мы стали свидетелями его гибели. Вот где-то в этот момент я и
потерял трость. На обратном пути ее уже не было, во всяком случае, она не
мешала мне нести тебя на руках.

- Кто же принес ее в дом?

- Вот и я ломаю себе над этим голову.

- Ой, мамочки! - осенило меня. - Неужели, Божий человек ожил?!

Я обхватила Федора и в панике оглядывалась по сторонам. Мне всюду
мерещились глаза Лешего в спецодежде.

- Это вряд ли. Но кто-то там побывал, нашел трость, принес ее в дом и
спрятал в вазе.

В ельнике заухал филин, и мне непреодолимо захотелось к людям, к свету.

- Федор, миленький, пошли скорей домой. Неужели, ты не боишься?

- А как же, конечно, боюсь. Но ты сама знаешь: не так страшен черт, как
его малюют.

Хотелось бы затронуть вопрос о нечистой силе. Черт в нашем сознании