дурак, вырвавшийся из-под контроля. На таких примерах я все более
убеждаюсь, сколь нужна людям мораль. Не эта дряблая, ветхозаветная, а
наша, новая, разумная. Сегодня ночью я думал, что было бы, если бы
установка попала в руки керберов. Людей без принципов и здравого смысла.
Они способны разрушать, только разрушать.
желания. Уйти побыстрей - первое, и узнать, какова же мораль и каковы
принципы самого генерала, - второе. Но внезапно он поймал себя на
контрвопросе: "А каковы же мои собственные принципы?" И у него осталось
только одно желание - уйти.
это осмелился перебить ход его мыслей.
мускулов и бесстрастных нервов.
людей оказались посвященными в секрет существования установки. Если вы в
ком-нибудь сомневаетесь, скажите это сейчас.
заявления Дорона любое слово, ненароком оброненное журналистом, могло
дорого обойтись им обоим.
Оставалось побывать в тех кафе, где в это время дня мог оказаться Честер.
заботились о том, чтобы поспеть куда-то вовремя, обогнать кого-то на доли
секунды или на доли дюйма. Распахнутые двери универсальных магазинов жадно
заглатывали прохожих: близился День Свободы, и каждый спешил купить
подарки своим близким, своим любимым, кого считал единственными и
неповторимыми, но с кого, как с книжных матриц, можно было печатать,
оказывается, бесчисленные копии.
улыбками, пучки света, отброшенные ветровыми стеклами, перемигивались с
окнами, хлопали полотнища уже вывешенных флагов. Машины катились ряд к
ряду - поток слева, поток справа, и пешеходы на тротуарах тоже двигались
строем: поток у стен - направо, поток у бровки - налево, и все замирало,
повинуясь жезлу регулировщика, словно вдруг стопорился механизм огромной
машины, чтобы минуту спустя снова прийти в движение, в перемалывающий бег,
нескончаемый и шумный. И тщетно песчинка - автомобиль Гарда - пыталась
вырваться, уйти вперед; ее затирали, на нее шипели тормозами. И никому не
было дела, куда спешит этот человек за рулем, почему он хватается за
сердце, отчего он бормочет проклятия.
зеркальным окном голову репортера.
взгляд Гарда определил это сразу - не было хмурого соглядатая с
развернутой газетой. Фред допивал молоко.
прекрасный день ко мне постучится английская королева. Что-нибудь
сенсационное?
чревовещание, - сказал Гард и как ни в чем не бывало кивнул бармену: -
Четыре двойных виски.
этом мире.
убрали люди Дорона.
Лицо Честера медленно бледнело.
сигареты никак не желал попасть в язычок пламени зажигалки.
обеспокоило инспектора - все более успокаивался. Скоро он стал совершенно
спокойным, слишком спокойным, будто зритель на чужих похоронах.
именно придавало Фреду торжественно-спокойный вид: полная неподвижность
лица. - Нет, я многого не понял, - продолжал Честер, в упор глядя на
инспектора. - Как Дорон догадался, что Кербер его предал, и откуда он
узнал о моих телеграммах?
узнать его повадки.
ныло сердце. - Как Дорон узнал о Кербере и телеграммах? Это же ясно. Или
мой доклад о связи Кербера с Луизой заронил в Дороне подозрение, или он
сомневался в нем уже и раньше. Так или иначе, к Керберу был на всякий
случай прицеплен "хвост". Не исключено также, что у него на квартире
поставили парочку электронных "ушей" и "глаз"... Наконец, доложить Дорону
о телеграммах мог Таратура, - не исключено, что он перекуплен Дороном,
ведь ты не хуже меня знаешь, что в этом мире все продается и покупается...
Вот так и появился на вашем свидании черный "мерседес" из ведомства
Дорона. А генерал ничем не рисковал, он отлично понимал, что если
документы украл Кербер, то он не смоется сию же минуту. Кербер же был
уверен, что улик против него нет. Бежать немедленно - значит выдать себя,
а это верная смерть. Дорон достанет его на другом конце земли. Проще
выждать, пока все утрясется, уехать в отпуск за границу, тайно встретиться
с кем нужно. А потом... Потом ему уже ничего не было бы страшно, так как
он оказался бы под защитой какого-нибудь другого Дорона. Расчет точный. Но
тут, как выстрел, твоя телеграмма, которая спутала Керберу планы и
помешала спокойно добраться до безопасного места. Затем "встреча",
странный побег... Дорону надо было быть круглым идиотом, чтобы не
догадаться об истинных намерениях Кербера. И все. Пустынное шоссе, дорога
внезапно загорожена, удар о столб, дверцы настежь, папка с документами
выхвачена из рук мертвеца. Чистая работа.
опасен перепуганный, выжатый как лимон старик, забившийся куда-то в щель,
добряк, бежавший от самого себя? Дорон и тебя не тронет, если не будешь
глупить, как он не тронул Луизу, распорядившись отпустить ее на все четыре
стороны, если она, разумеется, будет молчать. Он либо презирает, либо
уничтожает, но, поверь мне, до старика Чвиза он еще доберется! Я это
понял. Мне кажется, сейчас появилась новая порода людей, с умом строгим,
как формула, и с душой робота. Дороны. А может, они всегда были... - Гард
махнул рукой. - Только сейчас они нашли в жизни что-то такое, чего им не
хватало для всесилия.
доронов мозги работают! С установкой можно было бы делать редкие
лекарства, много лекарств или еще что-нибудь очень хорошее. Чвиз,
вероятно, делал бы коровок, каждому по коровушке. Рай можно было бы
сделать на земле! А они... Как их только матери рожают? Впрочем, они
теперь будут пользоваться машиной. Машина наконец нашла себе машину!
Миллер остался.
эти два дня, а ты, кажется, поглупел, если противоречишь сам себе. Что
говорил ты мне совсем недавно? Или забыл?
реальная установка в руках у Миллера. И если в живых остался не Миллер, а
его двойник...
разбирал хмель. - Ты еще мучишься вопросом, какой Миллер остался? Плюнь!
Не лезь в психологию одного человека. Что он может сделать? Помнишь, в той
истории...
преувеличивать роль одного человека, даже такого, как Миллер... Когда
теория...
голове, Миллер еще мог раздумывать: спасать ему человечество или нет?
Смешно? А ему было страшно, Фред. Очень страшно. С одной стороны,
человечество, а с другой - Дорон... Я не хотел бы быть в его шкуре.
Честер. Потом он понял, что роль всемирного спасителя ему не суждено
сыграть, человечество обошлось своими силами... Не качай головой, Фред.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Шидловский Дмитрий
Сапковский Анджей
Посняков Андрей