Чтение 28–й страницы книги ~Смертоносный груз "Гильдеборг"~

Я ожидал встретить потоки негодования или хотя бы вздох испуга. Вместо
этого она вошла за мной в спальню, села к зеркалу и начала вытирать
простыней волосы.

- Пожалуйста! Случилось что-то?

- Вы должны уехать, леди, - сказал я. - Немедленно уехать - думаю, со
всей вашей семьей. Вы не должны ждать сопровождающих.

Она непонимающе посмотрела на меня.

- Должно быть инсценировано нападение, вас хотят убить и ограбить. У
Гофмана служат самые разные люди. Надеюсь, вы меня понимаете. Она перестала
вытираться, махровая простыня соскользнула у нее с плеча.

- Это вы знаете точно? - спросила она тихо.

- Если бы я этого не знал, не рисковал бы жизнью. Если вы обратитесь к
капитану или в управление, я поплачусь жизнью. У вас единственная
возможность - не ждать, собраться и исчезнуть, пока есть время. Такое дело
трудно доказать. Это все, теперь я должен ехать обратно!

Когда она снова ухватила конец простыни, чтобы закрыться, у нее дрожали
руки. Потом, не говоря ни слова, она встала и подошла к шифоньеру.

- Вы были очень любезны, - сказала она глухо тем особенным, немного
грубоватым голосом, - благодарю вас.

Она повернулась и подала мне пачку банкнот. Я только отрицательно
покачал головой.

- За такие известия не платят.

Мгновение она задумчиво стояла, потом положила деньги обратно.

- Или... - она медленно придвинулась ко мне, что-то в ее лице
изменилось, расслабилось. Мы смотрели прямо друг другу в глаза. Неожиданно
мы стали оба нагими, все обнажилось. - Или вам после дороги хотелось бы тоже
принять душ? - спросила она спокойно. Достаточно было сделать единственное
движение, единственный шаг, но я не мог. Я опять увидел границу, за которую
нельзя переступать.

- Конечно, конечно, - сказал я с облегчением. - Это было бы лучше
всего, но у меня нет времени. Ни у вас, ни у меня. Может быть, в будущем!

И я пошел, побежал, чтобы скорее исчезнуть. С сотворения мира - все та
же награда, все так же оплачивается жизнь. Поистине в этом есть глубокая
символика.

Когда я выезжал из ворот, она стояла на террасе с махровой простыней,
небрежно переброшенной через плеча, и смотрела на меня. Большего для нее я
не мог сделать, теперь это было толь- ко ее делом.

Над лагерем дико завыла сирена. Я выскочил из кровати. Что же мне
сейчас снилось? Что-то о школе, будто снова я был маленьким. Прекрасное
время.

Рассвет. Ни ночь, ни день. Гермафродит! Сколько я уже таких видел.

С ревом влетел разведывательный вертолет.

- Черт возьми, снова без завтрака! - проклинал все Тенсер. Рубашки,
брюки, снаряжение - и мы уже бежали к бронетранспортеру. Капитан Гофман
несся с автоматом в руке к другому вертолету. Что-то серьезное, если шеф
тоже поднялся по тревоге.

Пять полностью забитых транспортеров и три грузовика выехали из ворот
базы. Целый моторизованный отряд, ударная сила корпуса. Поручик Беневенто с
наушниками радиостанции на голове. Он принял после Маретти наш транспортер,
и, таким образом, мы стали его командирской машиной. Капитан пока передавал
с вертолета короткие приказы. Мы дрожали от холода и застегивали воротнички
рубашек. Машины безжалостно гнали по разбитой дороге, и струя воздуха еще
более усиливала чувство холода. Солнце выйдет не ранее чем через два часа.

Поручик снял наушники и резко сказал:

- Неприятности! Террористы ночью похитили семью Шипперов. Когда час
тому назад сержант Моор прибыл на ферму для сопровождения, их уже не было.
Задержали какого-то негра, который утверждает, будто ночью появилась банда
террористов, они загнали белых в машину и уехали в направлении мозамбикской
границы. Шеф рвет и мечет. Обязательно что-то должно случиться именно в
нашей области!

Я чувствовал, как у меня от волнения забилось сердце. Ведь это
невозможно, она знала, что им грозит. Может быть, в последнюю минуту решила
иначе? Неужели она мне не поверила? Зачем я в это впутался? На мгновение мне
пришло в голову, что это хитрость, обманный маневр, чтобы объяснить, почему
она не ждала сопровождения. Но Моор задержал свидетеля, человека, который
видел, как их увозят. Я затрясся от холода. Что, собственно, хуже:
мгновенная смерть или попасть в руки "горилл", которые хотят свести старые
счеты? Бог знает какие старые, возможно, за целые десятилетия и за давно
умерших Шипперов. Никто не будет проверять, виновны они или нет, для этого
просто нет времени.

Моор со своей компанией остался на бобах, я мог представить себе, как
он беснуется, как будет зверствовать. По спине у меня пробежал мороз. Ведь
это похоже на карательную экспедицию. Капитан должен что-то предпринять,
чтобы оправдать то, что у него прямо на глазах утащили семью белых.
Беневенто уже снова был в наушниках.

- Нашли следы грузовой автомашины, которые действительно ведут к
границе... - Он шарил глазами по саванне. - Сегодня кому-то будет жарко, -
добавил он тихо, - мы этого не потерпим.

Он разложил на коленях спецкарту пограничной области и внимательно ее
изучал. Я посмотрел на Тенсера. Он сидел с закрытыми глазами и спал. И
остальные не проявляли волнения или интереса. Боевая акция, значит, по
крайней мере, будут доплаты.

- Переключение скоростей в порядке? - спросил поручик без всякой связи
и продолжал дальше изучать карту.

- В порядке.

Облака пыли окутали караван. А если тот человек даст показания, что
вчера во второй половине дня на ферму приехал военный джип? Страх сдавил мне
горло. Об этом я и не подумал. Жизнь полна неожиданных поворотов. Я был
дураком, мне надо было оставить машину среди плантаций и идти к дому
окольным путем. За эту неосторожность я могу поплатиться жизнью. Я закрыл
глаза. Приближаюсь к своему концу, зачем обманывать себя. Если кто-то
действительно был в деревне, он должен был меня видеть или хотя бы слышать.
Моор, конечно, с ним не церемонился, взял его в тиски, и тот бедняк
заговорил, сказал все, что знал. Из этой экспедиции я не вернусь, никогда
отсюда не выберусь! Я не мог глотнуть. Чем я провинился? Что я сделал?
Почему очередь должна быть именно за мной? Не только за тобой, подсказало
сознание, и мысленно я представил ее лицо, лица ее девочек. Каждую секунду
кто-то умирает, кто-то не хочет умирать. Здесь умирают особенно быстро.
Сегодняшние кандидаты в мертвецы еще и не предполагают, что приближается
смерть, что она уже в пути. Кто-то сейчас встает и разжигает огонь - так
почему не я? На каком основании я должен дожить до завтрашнего утра,
следующего часа? Почему я должен иметь перед ними преимущество? Это
нелогично...

Солнце резко ударило меня. Я открыл глаза: было утро. Солнце уже высоко
поднялось по небосклону. Белый дом в зелени табачных листьев. Вертолет
Гофмана на дворе фермы, перед воротами транспортер Моора, а на ветви
развесистого эвкалипта висит молодой негр.

Неподалеку стоял капитан с сержантом и экипажем транспортера. Я увидел,
как оливковое лицо Беневенто темнеет еще больше.

- Эти болваны его повесили, - выдохнул он злобно. - Прикончили
единственного свидетеля. Как только цветные соберутся вместе, так это одно
несчастье.

Он выскочил из машины и понесся к группе. Я медленно плелся за ним.

- Кто это приказал, шеф? - горланил он. - Кто вам выдал приказ о казни,
сержант?

Моор, высокий худощавый мулат, нагло, повернулся к нему через плечо.

- Он оскорблял нас, поручик, - сказал он резким голосом. - У нас в
Штатах этого не любят. Кроме того, это был агент, все черные с фермы давно
ушли, бросили работу, когда им пригрозил Патриотический фронт. А этот
остался здесь только для того, чтобы передавать информацию. Мы из него
выжали все, что было нужно. Похитители не предполагали, что мы приедем. О
том, что Шипперы продали ферму, знал каждый в окрестности. По-видимому, они
нужны им в качестве заложников. Следы машины ведут к границе, можете пойти и
посмотреть!

Мне было ясно, что Моор лжет, и капитану это было тоже ясно. С крепко
сжатыми губами он расхаживал туда-сюда.

- В любом случае я вас оштрафую на тысячу долларов, сержант, - сказал
он наконец твердо. - Вы были не в бою и не имели права без моего приказа
решать вопрос о жизни пленного. Тот человек мог быть для нас чрезвычайно
полезным.

Моор раздраженно оскалил зубы, капитан повернулся к нему спиной, а
Беневенто поднял ствол автомата.

- Отойди, парень, - сказал он по-английски в той манере, в какой в
Америке окрикивают цветных.

Мои опасения начали проходить. Очевидно, негр многого не сказал, скорее
всего он ничего не знал. Но почему его повесили, чего этим хотел сержант
добиться? Лучше я сам посмотрю на следы. Я обошел дом и вышел через задние
ворота на плантацию. Лове, другой цветной американец из экипажа Моора, сидел
на земле у дороги и курил сигару.

- Идете посмотреть на следы, сержант? - улыбнулся он мне. Я кивнул. Он
встал, и начал мне показывать едва заметные отпечатки шин в пыли. Они были
нечеткими и становились отчетливее только в наносах красной пыли на
побуревшей от солнца, разъезженной земле.

- Почему вы повесили того парня? - спросил я.

- Он обозвал Моора, - пожал плечами Лове. - Сказал, что он не
порядочный негр, а только цветная баба. Наговорил ему кучу слов, а сержанта
распалило.

Я прикурил от сигары Лове сигарету и минуту шел по неясным следам. Это
были, без сомнения, шины вездехода Шиппера, но именно здесь на прошлой