придется тебе. Дело-то зафутболили нам. Ты ведь опять начальник
следственной службы, - засмеялся сидевший за столом, имея в виду, что
следственная служба в этом учреждении одно время впопыхах и бездумно была
аннулирована, а затем снова восстановлена.
сотрудников, соседей.
Антон Трофимович, - и он протянул ему тоненькую, почти пустую папку дела.
ритуал на видеопленку.
на котором я учился.
снять на видеопленку не столько ритуал, сколько его участников.
следствие. Зачем тебе получать повестки на допросы?
Лебяхина, к двенадцати часам поехал на Востряковское кладбище. Погнало его
туда какое-то смутное любопытство и только, ведь с Фитой он никогда не
поддерживал никаких отношений...
прикрыв глаза, думал. А думать было над чем: прошло уже много времени с
тех пор, как он смотался в Париж по тревожному сигналу Кнорре, аннулировал
резервный счет, заключив контракт с "Катерпиллером", уже и факс пришел из
Новороссийска, что груз прибыл из Марселя, а от Кнорре никаких вестей, и
он, Перфильев, все еще из осторожности боится звонить Кнорре домой и в
офис, даже отказался от возникшей было мысли позвонить домой Леони, ее
телефон он знал; но если прослушивают телефоны Кнорре, то, безусловно, и
самых близких из его окружения... Но что же стряслось?.. Он мучился от
невозможности выяснить...
глянул на часы, минут через пятнадцать должны позвонить и позвать его на
просмотр видеофильма - похороны Фиты. Он снова посмотрел на фотографию.
Обыкновенное лицо, лоб увеличен большими залысинами, глаза за очками
ничего не выражали, кроме ожидания завершающего щелчка фотокамеры; прямой
узкий нос, тонкие губы и чуть скошенный к горлу подбородок. Фотоснимок
черно-белый, но будь он даже цветным, вряд ли бы его краски ответили на
вопрос: "Почему вы застрелились, Анатолий Иванович? Если действительно
застрелились, хотя сомневаться в этом почти нечего..." Итак:
двадцатитрехлетняя, а может, на год старше или моложе красавица с длинными
ногами. Влюбляетесь по уши, безоглядно. Но любовь безответна. Страдания
невыносимы. Или: длинные ноги ответили на вашу любовь, но обо всем узнала
жена. У вас взрослые дети. А красавица требует, чтоб вы женились,
поскольку по ее словам, она забеременела от вас и об аборте слышать не
хочет. Скандал...
каждое слово, каждый шаг, где самое главное - карьера. Нет, в такие омуты
ваш брат не лезет...
вас с Олимпа, лишить всего. Тоже нет. Там, насколько я знаю, все у вас
путем. Ваше имя звучит по радио, мелькает в газетах, на экранах
телевизоров, ваши выступления в Думе толковы, рассудительны. Тут все в
ажуре...
безупречно. Да и кто посмеет при ваших-то нынешних возможностях?!
Впрочем... У католиков есть поговорка: "Не уверяй, что этот ксендз не мог
быть твоим отцом..."
случаях люди вашего круга немедленно несутся в Германию, в Израиль или еще
куда - лечиться. Жизнь для них слишком сладкая штука, чтобы не посражаться
за нее, тем более за государственный счет...
видимо, не явно? И почему никакого предсмертного письма, записочки вроде
"Родные, простите, другого выхода нет". Так во всяком случае сказала жена
Фиты оперативнику, который ездил туда сразу после случившегося. Сам Зуйков
еще не был там, но, безусловно, поедет. Он снял трубку внутреннего
телефона, позвонил:
видеомагнитофон. Он сел. Сказал:
похоронная процессия, народу довольно много, родные, близкие, друзья,
сослуживцы, два депутата Госдумы. Подошли к могиле. Кому положено, те
поближе к родственникам. Камера медленно панорамирует слева направо,
иногда задерживается на ком-нибудь и снова - лица, лица.
руке. Он стоит в стороне, как бы укрывшись от посторонних глаз за
обелиском из черного гранита.
Поехали дальше.
держит папку в руке, ветер треплет рыжие волосы... Пленка кончилась.
- скорбные, сосредоточенные. Опять те, что стояли как бы особняком, но
теперь их двое, третий, рыжеволосый исчез... "Что же это он не дождался
самого главного в ритуале - речей и прощального швыряния горстей земли на
опущенный в могилу гроб?" - подумал Зуйков и тут же забыл, поднялся:
целлофановом кулечке небольшого размера пистолет темно-коричневого цвета -
"Марс", калибр 6,35. Подержал его на ладони, словно взвешивал, извлек
обойму, пересчитал патроны. Не хватало одного - оборвавшего жизнь Фиты.
Как проверили криминалисты, отпечатки пальцев только покойного, больше
ничьих. Поза, в которой нашли труп, место, где валялся пистолет, ожог у
виска у входного отверстия, там следы пороха, парафиновый слепок участка
кожи между большим и указательным пальцами тоже со следом порохового
выхлопа, наконец, повторная, более скрупулезная судмедэкспертиза,
отсутствие следов борьбы, - все говорило, что тут - самоубийство. "Лучше,
пожалуй, ежели б убийство, было б что искать, - подумал Зуйков. - А так -
кроссворд с опечатками в словах, не сходится..."
каждый раз вынужденно представляясь, Зуйков добыл телефон Желтовского.
Позвонил.
пухлыми ладонями лицо. Он не то чтобы устал, а какое-то странное
безразличие иногда накатывалось на него, как прибрежная волна на человека
бесцельно и бездумно лежащего на пляже. Он не был холериком, все делал
медленно, спокойно, но надежно, слыл молчуном, обилие слов как бы мешало
ему. Последнее время он уходил после рабочего дня домой с облегчением,
едва выйдя из подъезда, забывал все, чем занимался целый день. Он с
нежностью стал воспринимать уют своей трехкомнатной квартиры, с интересом
следил, как жена в халате и в тапочках на босу ногу ходит из кухни в
комнаты, хлопоча о чем-то сугубо домашнем, привычном, как оказалось, очень
необходимом для душевного покоя. Он знал, что наваливавшееся иногда, как
усталость, безразличие шло от возникшего в последнее время ощущения
Лондон Джек
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Херберт Фрэнк
Вронский Константин
Никитин Юрий