Чтение 28–й страницы книги ~Кремлевское дело Бешенного~

И в тот же момент на душе его стало спокойно, а мысли вновь обрели
стройность и последовательность, к Савелию пришла уверенность, и он принялся
активно действовать. Его пальцы принялись быстро прикасаться то к одному
контакту, то к другому... Их то обжигало огнем, то они ощущали приятную
прохладу...

Через несколько минут все было кончено. Савелий медленно открыл глаза и
увидел, что таймер остановился за девять секунд до взрыва...

VIII. Ультиматум Президента

Хотя Виктор Илларионович Фадеев занимал должность заместителя начальника
Службы безопасности Президента и почти ежедневно находился рядом с главой
государства, поговорить им с глазу на глаз было делом весьма трудно
осуществимым.

Близость к Президенту и возможность видеть его, минуя многочисленных
референтов и помощников, была не просто проявлением его доверия, а большим
политическим капиталом, из которого извлекались весьма солидные дивиденды,
выражающиеся в цифрах с многими нулями. Именно поэтому члены его большой
"семьи" и их близкие друзья обладали влиянием куда большим, чем многие
министры или влиятельные политики-депутаты.

Эти люди, составлявшие сплоченную едиными интересами группу (в газетах ее
открыто нарекли "семьей") из пятнадцати - двадцати человек, ревниво
оберегали Президента от постороннего влияния и делали все, чтобы тот получал
информацию только через них.

Наверняка многие помнят, каким был первый Президент России в начале своей
деятельности: азартно играл в волейбол и теннис, был весельчаком и
балагуром. Постепенно поднимаясь все выше и выше по служебной лестнице, он
оставался простым и доступным, любил общаться с обычными людьми, умел
выслушивать их, а возглавив партийную организацию Москвы, не гнушался
самолично пройтись по магазинам, проехаться в общественном транспорте.
Причем его никогда не сопровождали толпы телохранителей.

Известно, что "короля играет свита". Когда Борис Николаевич стал
Президентом, его ближайшее окружение, которое он сам лично и подбирал,
постепенно начало оттеснять от сановного тела посторонних, не входящих в
"ближний круг" людей.

В этом "круге", то есть вокруг Президента, идет такая подковерная борьба
за каждый шаг, приближающий к Самому, что соваться туда простому смертному
бесполезно да и опасно.

Президент, естественно, знал об этой борьбе и часто нервничал, понимая
двусмысленность своего положения, однако ничего поделать не мог: правила
власти таковы, что малознакомому, непроверенному человеку высшие
государственные рычаги доверить так, с кондачка, не дозволялось. А всех
членов "семьи" Президент видел, как он считал, насквозь и верил, что имеет
еще достаточно сил и волю, чтобы обуздать зарвавшихся "родственничков".

Конечно, притчей во языцех была младшая дочь Президента: во время
предыдущих выборов он приблизил ее к себе, назначил на официальную должность
в свою администрацию, прислушивался к ее советам...

Но, как чаще всего бывает, главный не тот, кто чаще других попадает в
объективы фото - и телекамер. Как в свое время кардинал Ришелье правил

Францией из-за спины своего короля Людовика (за это и прозвали всех
дальнейших тайных властителей "серыми кардиналами"), так и сейчас основное
влияние на Президента имела вовсе не его младшая дочь, а мало кому заметный,
занимавший скромную должность председателя совета директоров некой
государственной фирмы, муж младшей дочери Президента - Алексей Бакурин.

Влияние его выросло не сразу, но теперь и глава президентской
администрации Валентин Николаевич Щенников, и начальник Службы безопасности
генерал Скворцов, и банкир Долонович, и управделами Петр Петрович Можаев, не
говоря уж о персонах помельче, - все эти люди, входящие в костяк "семьи",
так или иначе прислушивались к мнению Бакурина и старались ему поддакивать,
когда тот отстаивал у Президента тот или иной выгодный ему вариант очередной
кадровой "рокировочки" или проекта нового президентского указа.

Однако теперь над головой Бакурина начали сгущаться тучи. Как только
начальник охраны генерал Скворцов рассказал ему, что Президент случайно
услышал радиопередачу, в которой особенно зло громили "семью", он немедленно
насторожился. Они оба досконально изучили характер Президента и теперь
готовились к тому, что тот попробует самостоятельно получить правдивую
информацию, минуя обычные каналы "семьи".

- Думай, Семен Макарович, сейчас все от тебя зависит, - внушал
генералу-охраннику Бакурин, - чтобы и муха к Президенту не пролетела без
твоего ведома! Ты понимаешь это? Иначе всем нам не сносить головы.

- Дерьмо вопрос, Леха! - успокоил его Скворцов. - Ты же знаешь, у меня
все схвачено, комар носа не подточит! Давай лучше еще по рюмашке...

Бакурина коробило от генеральского самодовольства, но он, не возражая,
подчинился, понимая, что в данной ситуации вынужден во всем положиться на
этого краснорожего, туповатого, но хитрого солдафона, которого, кроме водки
и баб, ничего и никогда в сущности не интересовало.

Несмотря на хроническое пьянство и стабильное желание трахать все, что
шевелится, Скворцов свое дело знал отменно. Он подвернул, где надо,
расшатавшиеся было гайки, и правила личного приема у Президента стали еще
более строгими. Фактически тот вообще перестал наедине принимать
посетителей: на всех запланированных встречах - будь то Премьер-министр или
генерал-силовик - всегда в президентском кабинет находился или сам Скворцов,
или его доверенный сотрудник.

Все посетители Президента подробно и тщательно инструктировались по
поводу того, о чем следует и о чем не стоит с ним говорить. Оправдывались
эти меры заботой о его здоровье - якобы его нельзя было излишне беспокоить;
а все "щекотливые" вопросы предлагалось решать через членов "семьи".

Прошло уже два дня, а Виктор Илларионович Фадеев все никак не мог выбрать
момент и шепнуть Президенту, что Савелий уже вернулся и что ему удалось
добыть те материалы, о которых его просил Президент. Фадеев, конечно, же
обратил внимание на то, как еще более ужесточилась охрана Президента,
практически исключившая любую возможность несанкционированных Скворцовым
контактов.

И вот наконец такая возможность подвернулась: Фадеев обеспечивал
безопасность на промышленной ярмарке, которую должен был посетить Президент.
Скворцов, как всегда, был неотлучно рядом со своим шефом; Фадеев находился
чуть поодаль и в соответствии со служебными обязанностями следил за общей
обстановкой.

Фадеев стоял в сторонке и смотрел на мелькавшую в толпе свиты седую
голову Президента. Он увидел, как тот неожиданно нетерпеливо завертел
головой по сторонам и что-то спросил у сопровождавшего его министра.

- Внимание! Вариант пять, - услышал Фадеев голос в миниатюрном динамике в
ухе, - обеспечить прикрытие объекта!

Фадеев послал двух человек перекрыть подходы к мужскому туалету (это и
был "пятый вариант"), а сам, якобы для того чтобы очистить туалет от
посторонних, устремился туда.

Президент и его свита шли медленнее, чем он, поэтому Виктор Илларионович
оказался в туалете гораздо быстрее. Он попросил выйти из туалета всех, кто
там был, проверил каждую кабинку и, зайдя в ближайшую к входной двери,
заперся там.

Через несколько минут он услышал звук шагов. Фадеев узнал походку, это
был Президент. Он был один - Виктор Илларионович знал, что Президент
откровенно не выносил, когда Скворцов тащился за Ним в туалет, и всякий раз
выгонял его.

Вот и выпал тот самый шанс, на который так надеялся Виктор Илларионович!

Фадеев осторожно постучался в дверь кабинки.

- Кто это? - настороженно спросил Президент.

- Не волнуйтесь, это я, Фадеев. Мне нужно сказать вам два слова с глазу
на глаз... О том деле...

- Понимаю... А что ж вы здесь-то засаду устроили, как на крупного зверя,
Виктор Илларионович? Зашли бы ко мне, доложили бы честь по чести,
понимаешь...

- К вам же не пробиться: все перекрыли! - шепнул Фадеев. - Я вас прошу,
зайдите в соседнюю кабинку и, пожалуйста, говорите тише, иначе охрана
поймет, что тут есть еще кто-то кроме вас...

- Устроили, понимаешь, кремлевские тайны! - заворчал недовольно
Президент, однако в кабинку зашел и даже дверцу закрыл за собой на задвижку.

- Ну, говорите, что там у вас? Говорите, меня же люди ждут, понимаешь...

- Наш человек вернулся из Европы. Он привез интересующую вас информацию.
Она абсолютно надежна и проверена по разным источникам. Информация уже у
меня, она записана на дискете. Если надо, я сделаю ее распечатку и отмечу
для вас все самое важное. Доказательства ее правдивости - в целях
безопасности - у нашего человека. Если информация вас убедит, я немедленно
предоставлю подтверждение ее подлинности. Но нам нужно сохранять
секретность, иначе люди, чьи фамилии фигурируют на этой дискете, смогут
замести следы и сделать все, чтобы нейтрализовать эту информацию.

- Как это? - удивился Президент. - От фактов же не уйдешь! Не спрячешься,
понимаешь!

- Да, конечно. Но эти факты, во-первых, всегда можно извратить,
представив их по-другому: перевернуть все с ног на голову, а во-вторых, они
могут просто не дойти до адресата, то .есть до вас. Одно ваше неосторожное
слово или распоряжение - и я, и наш с вами человек сразу же попадаем в
категорию смертников - нас уберут, подстроив аварию или еще что-нибудь в
этом роде...

- Вот даже до чего дошло?! Совсем охренели... понимаешь! - искренне
удивился Президент, ненадолго задумался, потом сказал: -Ладно, я все понял.
Вечером буду в Барвихе, там и поговорим... Я обещаю!

Он вышел из кабинки и направился к терпеливо поджидавшей его свите.
Выждав несколько минут, Фадеев выскользнул из туалета. Ему удалось остаться