дня, и я возвратился в Город, становившийся местом моего пребывания на
неопределенное время. Меня ждало письмо от Вероники. Бесхитростные, не
очень грамотные строки были полны такой неподдельной грусти и желания
встречи, что я воспользовался затишьем в моей официальной деятельности и
взял краткосрочный отпуск. Приближался "бархатный сезон", и если бы не мое
привилегированное положение, мне ни за что не взять бы билета.
прикосновением к "высшим сферам", стала покладистее. Она всецело была
поглощена сложной интригой, которую затеяла в компании с новой знакомой
против обитательниц соседнего санатория. Ей нравилось изображать
"гранддаму", знавшую лучшие времена, туманно намекать на свое, якобы
высокое, происхождение, фыркать по поводу манер посетительниц столовой.
Словом, дуэнья играла герцогиню в изгнании и поэтому смотрела сквозь
пальцы на наши с Вероникой длительные совместные прогулки и не стремилась
сопровождать нас во время вылазок в горы.
наполненное белоснежными громадами облаков днем, и бархатно-черное,
усеянное непривычно большими и яркими звездами ночью, запахи и, если и не
"немыслимых", как в стихотворении Гумилева, то, во всяком случае,
незнакомых в средней полосе трав, цветов и деревьев, а самое главное -
законное безделье способствовали, как всегда, повышению сексуальности, и
мы с Вероникой во всю использовали это обстоятельство, отбросив обычные
условности и так называемые "приличия". Через неделю после моего приезда
мы выглядели, несмотря на отличное питание, как марафонцы на финише.
Впрочем, остальные обитатели нашего и окрестных санаториев вели себя точно
так же, если только позволяли здоровье и возраст. Как всегда бывает в
переломные моменты истории, как было, судя по литературе и воспоминаниям
современников, накануне первой и второй мировых войн, люди инстинктивно
чувствовали, что для многих из них эти теплые дни могут оказаться
последними счастливыми днями, что старая, налаженная жизнь неотвратимо и
стремительно катится в пропасть, что надвигается какая-то непонятная, но
явно ощутимая катастрофа. Томные взоры, нежные прикосновения, воркующий
смех, словом, все признаки "любовников счастливых" можно было наблюдать и
слышать повсюду, за каждым кустом, деревом, на каждой полянке и скамье.
Это лихорадочное веселье, пир накануне чумы, затягивали, как омут, и я с
трудом сохранял в глубине сознания сторожевой пункт бдительности,
готовности к неприятным неожиданностям. И они не замедлили появиться.
меня позвали к телефону. Опасаясь, что это очередной приступ деятельности
моего начальника, придумавшего мне срочную и бессмысленную работу, я
нехотя направился в кабинет дежурного врача.
препараты. Возможно, уже завтра, с попуткой.
температура" означала серьезную угрозу жизни. Мгер нуждался в помощи. Вот
и кончилась моя курортная идиллия. После короткого, но бурного объяснения
с Вероникой, пообещав ей вернуться при первой возможности, я отправился в
местное управление. Через полчаса в моем распоряжении была машина, кроме
того, меня снабдили подробной картой. Еще пять часов спустя я въезжал в
узкие ворота дворика, зажатого между выбеленным известкой сараем и задней
стеной двухэтажного особнячка, расположенного на окраине городка, где
обосновался Мгер.
зеленым, глаза ввалились и были обведены кругами, как после тяжелой
болезни.
был в Сумгаите, это не люди, человек не способен на такое!
разные передряги, мы с ним видели столько трупов, столько изувеченных
человеческих тел, что никакие морги и анатомички не смогли бы не то что
произвести на нас впечатление, но даже просто лишить аппетита, как это
случается со студентами-медиками на первых курсах. Правда, Клава - одна из
нас, но тем более необходимо собраться с духом и не впадать в панику. Тут
что-то не так, что-то необычное...
исчезла вчера вечером, она еще жива. Постепенно мне становилась понятной
вся картина происшедшего.
группировок местных уголовников, прикрывающихся националистическими и
религиозными лозунгами, постоянно дрались друг с другом. Мгер имел связи
почти во всех этих группах, его здесь уважали и не трогали - отчасти
потому, что он не поддерживал ни одну из сторон в ущерб другим, и поэтому
иногда даже служил "арбитром", а главным образом - благодаря его личной
храбрости и умению постоять за себя.
поджали хвост. Пришельцы были отлично вооружены, снабжены радиосвязью и
транспортными средствами, дисциплинированы и после нескольких стычек
доказали свое право быть независимыми. Они расположились в трех домах, где
жили их дальние родственники, нагло вели себя на местном базаре и
танцплощадках, по-хозяйски прохаживались по центральным улицам. Местные
власти, давно научившись ладить со своими "абреками", делали вид, что
ничего не замечают.
городка, трое из приехавших пристали к ним. Как и следовало ожидать, это
плохо кончилось для наглецов, одного из них остальным пришлось тащить с
поля сражения под руки. В этом не было еще ничего особенного, но когда
Мгер через час после возвращения зашел к Клаве в комнату, расположенную на
втором этаже особнячка, в котором они жили, то обнаружил лишь следы крови,
ведущие к распахнутому окну, выходящему на террасу. Ночью позвонил телефон
и незнакомый голос предложил Мгеру на выбор: пользуясь служебным
удостоверением, помочь проникнуть на территорию склада, где хранились
законсервированные бронетранспортеры, или получить голову своей подруги в
бочонке молодого вина.
наверняка убита. Он решил позвонить мне.
несколько ржавых бронетранспортеров? Пусть заберут их и подавятся. Тем
более, что мы их кое-чем нафаршируем. Ты лучше скажи мне, ты не болен? Что
с тобой?
аэрозоля из баллончика. Ну, я почихал немного, а вот сейчас что-то не по
себе. Ерунда, пройдет. А баллончик я у него отобрал.
фонарика и протянул мне. На донышке я прочел шифр: С/УХ, 1985 - 10 - 2.
Текст надписей на боковой поверхности баллончика был почти стерт, остались
лишь обрывки отдельных слов на немецком, французском и английском языках.
Я взвесил баллончик на ладони, потом встряхнул его. Он был почти не
израсходован.
вызывающего слезоточение и удушье, с нервно-паралитическим
фосфоросодержащим газом того же типа, что зоман, табун и зарин. Какая
здесь вчера была погода?
штучка, у нас таких не выпускают.
все. Мы их переиграем, не сомневайся.
же, как Мгер в день моего приезда. Он, напротив, успокаивался и становился
все более уравновешенным по мере того, как его физическое состояние
возвращалось к норме. Когда утром третьего дня телефон, наконец, зазвонил,
мы с Мгером были примерно в одной "кондиции". Он снял трубку.
слышать весь диалог.
проводят в дом, поговорим.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Жюль Верн
Шилова Юлия
Чернецов Андрей
Смоленский Вадим