тебя жизни, не оставляя даже права на сопротивление. Это жестоко. Но они
этого хотели сами.
бульканья.
живых врага.
спешить. В быстром прыжке я настигаю жертву и сильно ударяю ручкой мастерка
по затылку. Он вскрикивает и оседает.
и быстро, но не торопясь, выхожу из квартиры. Навстречу мне по лестнице
пыхтя и чертыхаясь карабкается человек. Почти наверняка это водитель машины,
услышавший выстрел. Встреча с ним не входит в мои планы. Я отстраняюсь,
прижимаюсь к стене. И все-таки он задевает меня.
вверх по лестнице.
ключи. Оно и понятно. Я роняю на переднее сиденье спасенного мной агента и
нажимаю на газ.
а на четвертом этаже конь не валялся - грязь, разбитые стены. Стыдно! -
говорю сам себе, - прямо хоть возвращайся завтра.
сказать, играю победу. Потому что на самом деле мне плохо. Очень плохо.
Первый раз я по собственной инициативе убил человека. Вернее, двух, а может
даже и трех - удар-то был приличный. Да, согласен, врагов, не щадящих моих
товарищей, но все равно людей, Человеков!
толкается в стенки желудка. И еще что-то ноет и тянет в груди. Нет, не
легкое это дело - убить человека. Не раз-два, как убеждали инструкторы в
Учебке. Не раз-два!
подопечного. Он мотает головой и ничего не понимает.
баню.
телефона-автомата, я прозваниваю по данному мне телефону и прошу Нюру.
уследишь, а что касается электроники, так в такой температуре, в таком пару
никакие жучки-паучки не выживут, а на себе технику не спрятать, потому как
весь на виду!
спине, он охает, ахает, фырчит, стонет. Я не знаю, получает ли он
удовольствие или играет его, следуя заранее срежессированной роли. Может, он
сердечник, может, у него аллергия на пар, может, каждый удар мука? Кого это
волнует! Служба не мед! Сказано играть удовольствие - расстарайся, хоть в
кипятке варись, а улыбайся!
вздыхаю, прошу поддать парка, хотя с большим бы удовольствием просто
растянулся на полке и уснул. Я нормально не отдыхал уже много дней. Судя по
силе обрушивавшихся на меня ответных ударов, он не любитель парилки. Но я-то
в чем виноват? Я такая же жертва как он.
ему за такое усердие хорошего леща!) Ну услужил! - и в компенсацию за
перенесенные муки прихватываю его мыло. Вообще-то это не мыло - контейнер,
хотя мыться им можно.
указаниям шефа. Дела, похоже, совсем хреновые. Все ранее используемые
почтовые ящики, тайники и формы связи аннулированы. Передача сведений только
из рук в руки. Вот откуда эта опереточная встреча через баню! Деваться
некуда! Видно понимая, что партия проиграна, резидент пошел ва-банк,
решившись на запретное - открытую добычу информации. Правильно, ему-то
терять нечего - если проскочит, то и так проскочит, а если убьют, то все
равно убьют. Я догадываюсь, что до полной "картинки" ему не хватает
нескольких, двух, может быть, трех фрагментов. Но без них целое рассыпается.
Так бывает, что огромную плотину держит один единственный махонький
кирпичик, вытащи его, все сооружение зашатается. Отсюда следует моя задача -
заткнуть дыру, чтобы впоследствии главный архитектор мог похвастаться
произведением своего искусства. А в качестве затычки использовать
собственное тело. Такая работа!
далее мотать цепочку самостоятельного следствия. До полной победы или...
смерти. Под такое дело шеф пожертвовал мне свои основной и резервный склады.
Бери, пользуйся, только дай результат.
обликом Пьеро вряд ли добьется успеха. А вот если надеть на себя личину
Карабаса-Барабаса! Полдня я, подобно театральному костюмеру, подбираю
соответствующую разыгрываемой роли одежду, составляю, репетирую тексты, ищу
наиболее убедительный тембр голоса, характерные жесты. В единственном своем
лице я совмещал десяток театральных профессий: драматурга, режиссера,
актера, завлита, завпоста, гримера, осветителя, критика и пр. Я тружусь в
поте лица, хотя зритель у меня будет один единственный и совсем не
благодарный. Нашим бы сценическим деятелям такую самоотверженность!
меняю мизансцены. Вроде ничего, мне нравится. Как-то пройдет премьера?
специальностей - декоратора и рабочего сцены. При кажущейся второстепенности
оформление сценической площадки важно не менее чем выбор актеров на главные
роли. Хорошо исполненные декорации создают нужное настроение, без которого
любое театральное действо - дешевое ремесло. А мне требуется самое высокое,
999 пробы, искусство. Мне надо, чтобы мне поверили!
зеркало, вытряхиваю на пол из ящиков стола содержимое, роняю на бок
телевизор. Любуюсь на свою работу. Впечатляет. Ухоженное жилище с годами
становится как бы продолжением человека. Он сживается с этими диваном,
креслом, шкафом, телевизором. Утрата любимой и желательно дорогой вещи
вызывает боль не меньшую, чем, например, загнанная под ноготь иголка. Причем
палец-то заживет, а вот разбитый на куски предмет любви обратно не сложится.
Это важное психологическое обстоятельство, его нельзя не учитывать, если
хочешь получить результат.
пространстве, главную роль.
дверь с полудюжиной секретных замков, входит, снимает ботинки. Аккуратный.
Включает свет и видит все... Я, притаившись у него за спиной, с
удовольствием наблюдаю произведенный мною погром. Подследственный стоит
минуту столбом, выпучив глаза и не в силах даже ахнуть. Он начинает бояться.
Что и требовалось. Наконец он, отойдя от столбняка, поворачивается и
замечает, вы угадали, меня.
соответствует моменту - что-то среднее между японским ниндзя и базарным
мясником. На голове шерстяная черная шапочка с прорезями для глаз,
опять-таки черный облегающий костюм с засученными рукавами, широкий и снова
черного цвета, кожаный пояс. Черный цвет люди вообще воспринимают как-то
трагически, траурно. Явись я в белом, веселом костюмчике пляжного покроя,
эффект был бы не тот.
кулака в шею. Когда он придет в себя он будет совершенно голым (раздетый
человек всегда чувствует себя очень незащищенным перед одетым - небольшой
прием, дающий большие преимущества!), сидеть в кресле, спеленатым по рукам и
ногам, глазами в стену с неудобной и дурно пахнущей (уж не собственный ли
носок?!) затычкой во рту. Ему будет неудобно, больно, стыдно, но более всего
страшно. Что дальше? Что? Что?!
собственной фантазии.
топливо. Пусть разгорается, наддает жару. Выматерюсь грубо. Грубый палач он
страшнее доброго, хотя при чем здесь грубость или доброта - итог-то один.
Звякну чем-то непонятным, но очень зловещим. Сплюну на роскошный, в палец
толщиной ворсом, ковер. Уроню, разобью дорогую вазу. Злодей, оберегающий от
порчи вещи, какой-то нестрашный, невсамделишный. И наоборот, незнакомец,
способный вот так, запросто загасить окурок о бок антикварного буфета или
походя разгрохать старинное зеркало, цена которому полавтомобиля, убеждает в
своей способности в следующее мгновение, не моргнув глазом, нарушить
целостность шкуры хозяина вещей. Такой способен на все!
Черепнин Владимир
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Андреев Николай
Контровский Владимир
Вронский Константин