Чтение 28–й страницы книги ~Айсберг~

Питт взглянул на свои часы,-- половина второго, ранний полдень.
Сандекер выключил двигатели, и Питту стоило усилий сохранить бдительность --
внезапная тишина и туман начинали расслаблять его ум.

Солнце казалось бледным белым диском, тускло блестевшим в неровной
пелене тумана. Питт глубоко вздохнул, стараясь отбросить ощущение сырости и
озноба, проникавшее в его легкие. Его трясло в костюме, материал которого
притягивал влагу. Он уселся на крышку люка, прислушиваясь. Ждать пришлось
недолго. Вскоре он ощутил отчетливые мерные удары -- это был звук двигателей
гидроплана.

Все должно получиться с первого раза. Второго раза не будет. Видимо, в
этот момент радист гидроплана докладывал, что приборы потеряли сигнал
местонахождения "Гримзи", и они не могут двигаться вперед. Однако решение
было принято -- они не стали менять курса. Нос гидроплана должен был
протаранить "Гримзи" в самом его центре.

Питт уже, наверное, в десятый раз проверил содержание контейнеров.
Одним из них являлся четырехлитровый стеклянный кувшин, который Тиди
обнаружила в камбузе. Остальные три представляли собой ржавые, с вмятинами,
жестяные газовые баллоны разной величины. Их Питт нашел в шкафу, в машинном
отделении. За исключением содержимого, да сделанных из тряпок фитилей,
торчавших из отверстий контейнеров, ничего общего в них не было.

Гидроплан был уже близко, очень близко. Питт повернулся к рубке и
крикнул:

-- Пора! -- Он достал зажигалку и поджег фитиль стеклянного кувшина.

Сандекер нажал на стартер. Мощные "Стерлинги" кашлянули, а затем
заревели, набирая обороты. Он поворачивал штурвал направо и добавлял
скорость. "Гримзи" поднялось на воде, как скаковая лошадь со стрелой в заду.
Адмирал взял штурвал обеими руками, рассчитывая только на один шанс: что
гидроплан не врежется в "Гримзи". Вдруг деревянная спица вылетела из
штурвала и ударилась о компас. Он понял, что по рубке стучат пули. Он ничего
не видел, но знал, что команда гидроплана вслепую стреляет в тумане,
ориентируясь только на указания радиста.

Напряжение казалось Питту непереносимым. Он то сосредоточенно
всматривался вперед, в стену тумана, то бросал взгляд на кувшин в руке.
Пламя было слабым, но быстро подбиралось к закрытому горлышку и бензину,
находившемуся внутри кувшина. Пять секунд, не больше. Потом кувшин надо
будет бросить за борт. Он начал считать. Пять секунд наступили и прошли.
Шесть. Семь. Он поднял руку. Восемь. В этот момент гидроплан вынырнул из
тумана, пройдя не более чем в десяти футах от корпуса "Гримзи". Питт с силой
бросил кувшин.

Последующие мгновения запечатлелись в памяти Питта на всю оставшуюся
жизнь: высокий блондин кожаной куртке, сжимавший перила капитанского мостика
и в шоковом состоянии завороженно наблюдавший, как смертельный предмет летит
в его направлении сквозь пелену тумана затем удар кувшина о переборку и
сухой взрыв яркого пламени. Больше Питт ничего не видел. Корабли пронеслись
мимо, и он потерял гидроплан из виду.

У него не было времени на размышления. Он поджег фитиль одного из
газовых баллонов, в то время как Сандекер на полной скорости развернул
"Гримзи" на сто восемьдесят градусов вслед за гидропланом. Посудина была
послушна. Гидроплан затормозил, и пульсирующие красно-желтые отсветы хорошо
были видны сквозь серую пленку тумана. Адмирал направил "Гримзи" прямо на
гидроплан. Он стоял в рубке прямо, как шомпол. Было ясно, что все, кто
стрелял по "Гримзп" тридцать секунд назад, вряд ли останутся на пылающей
палубе в надежде сделать еще несколько дырок в старой посудине. Пока огонь
не будет потушен, гидроплан и не попытается вновь пойти на таран.

-- Дай им еще,-- крикнул он Питту через разбитое переднее стекло
рубки.-- Пусть эти ублюдки почувствуют вкус их собственной микстуры.

Питт не ответил. У него едва хватило времени, чтобы швырнуть горящий
баллон, прежде чем Сандекер повернул штурвал и направил судно в третью
атаку. Дважды еще они проносились мимо гидроплана, и дважды Питт забрасывал
туда свои ржавые огненные разрушающие баллоны, пока его самодельный арсенал
не иссяк.

Через некоторое время сильный удар подбросил "Гримзи", выбил все
оставшиеся стекла и сбил Питта с ног. Взрыв превратил гидроплан в
вулканический сноп пламени и пылающих развалин вокруг.

Эхо отразилось от прибрежных скал и оглушило Питта, когда он попытался
встать на дрожавшие ноги и взглянуть на то, что осталось от гидроплана.
Великолепно спроектированное, супермощное судно превратилось в груду
горевших обломков, с шипением исчезавших с поверхности воды. Он, шатаясь,
добрел до рубки. От контузии он временно утратил чувство равновесия. В ушах
звенело. Сандекер заглушил двигатели и продрейфовал мимо тонувшего корабля.

-- Остался кто-нибудь в живых? -- спросил Сандекер. На его щеке была
небольшая царапина.

Питт отрицательно покачал головой.

-- Никого,-- сказал он безучастно.-- Если даже кто-то из них прыгнул в
воду, то от взрыва погиб.

В рубку вошла Тиди, держась одной рукой за сливовый синяк на лбу. Ее
лицо выражало полнейшее замешательство.

- Что... что случилось? -- заикаясь, прошептала она.

- Это не были баки с горючим,-- сказал Сандекер.-- В этом я уверен.

-- Да,-- мрачно согласился Питт.-- У них на палубе была взрывчатка. В
нее и попала моя последняя самодельная бомба.

-- Очень неосторожно с их стороны.-- Голос Сандекера был достаточно
добродушным.-- Неожиданность действий -- вот что ты говорил, и ты был прав.
Этим бессловесным тварям и в голову не могло прийти, что загнанная в угол
мышь будет бороться, как тигр.

-- По крайней мере, мы рассчитались с ними.-- У Питта темнело в глазах,
но это мало беспокоило его. Он и Сандекер сражались против воли, за
выживание. Они вдвойне расплатились за смерть Ханневелла и остальных, но
окончательный расчет был еще впереди. "Странно,-- думал он,-- как,
оказывается, легко убить человека, с которым ты даже незнаком, о жизни
которого ты не имеешь ни малейшего представления". "Ваше отношение к
жизни,-- говорил доктор Джонссон,-- приведет к вашему поражению. Умоляю вас,
мой друг отбросить колебания, когда придет момент". Питт почувствовал
удовлетворение. Момент пришел, и он не колебался. У него даже не оказалось
времени подумать о боли и смерти, которые он причинял. Он спрашивал себя,
является ли эта подсознательная терпимость к убийству любого незнакомого
человека тем фактором, который заставляет человечество принять и оправдать
войны.

Срывающийся голос Тиди прервал его мысли.

-- Они мертвы, они все мертвы.-- Она начала всхлипывать, закрыв лицо
дрожавшими руками.-- Вы убили их всех, хладнокровно заживо сожгли их.

-- Извините, леди,-- металлическим голосом произнес Питт.-- Откройте
глаза! И посмотрите вокруг! Эти дыры вокруг пробиты не дятлом. И если
привести какой-нибудь штамп из любого западного боевика -- "они напали
первыми: у нас не было выхода, маршал, их было больше", то у тебя неверный
сценарий, дорогая. Мы -- хорошие парни. Это они хотели хладнокровно
прикончить нас.

Она взглянула в спокойное, решительное лицо, увидела полные понимания
зеленые глаза и покраснела.

-- Вы были предупреждены,-- все еще всхлипывая, говорила она.-- Я вам
сказала: заткнуть мне рот, если я его открою и начну истерику.

Питт поймал ее взгляд.

-- Адмирал и я пока терпим тебя. А если ты еще и сделаешь нам кофе, мы
не станем жаловаться на разницу во взглядах.

Она поднялась на цыпочках и нежно поцеловала Питта.

-- Два кофе сейчас будут.-- Она потерла глаза пальцами.

-- И умой лицо,-- улыбнувшись, заметил Питт.-- Твоя косметика
растеклась по щекам.

Она послушно повернулась и спустилась в камбуз. Питт подмигнул
Сандекеру. Адмирал кивнул головой в знак мужского взаимопонимания и
посмотрел на пылающий корабль.

Гидроплан быстро тонул, опускаясь кормой вниз. Волны пучились вокруг
верхнего борта и заливали пламя. На месте корабля образовалось шипящее
облако пара, которое вскоре исчезло. Через несколько секунд только
кружащиеся масляные пузырьки, неопознанные обломки, да грязная пена
обозначали место захоронения. Теперь казалось, что корабль был просто
смутным ночным кошмаром, который исчезает с уходом ночи.

Усилием воли Питт заставил себя вернуться к реальности.

-- Нет смысла крутиться тут, вокруг. Нам следует вернуться в Рейкьявик
быстро, как только мы сможем в таком тумане. Чем быстрее и дальше мы
уберемся от этого места к тому времени, ко1да погода прояснится, тем лучше
для всех нас.

Сандекер взглянул на часы. Было без пятнадцати два. Все сражение заняло
не больше пятнадцати минут.

-- Горячий пунш кажется еще более привлекательным, чем обычно,-- сказал
он.-- Следи за эхолотом. Когда глубина станет менее ста футов, мы будем
знать, что приближаемся к берегу.

Через три часа и двадцать миль к юго-западу от Рейкьявика они обогнули
мыс полуострова Кефлавик и вышли из полосы тумана. Кажущееся вечным
исландское солнце приветствовало их ослепительным блеском. Поднявшись со
взлетной полосы Международного аэропорта Кефлавика, прежде чем сделать круг
на восток и затем взять курс на Лондон, над их головами взмыл самолет
компании "Пан Америкэн". Его блестящая алюминиевая чешуя, как в зеркале,
отражала солнечные лучи. Питт внимательно наблюдал за ним, подумав, что он
предпочел бы оказаться сейчас в кресле пилота, а не находиться на палубе
этой старой развалины. Его размышления прервал Сандекер:

-- Не знаю, как и начать, чтобы выразить мои сожаления по поводу того,
что мы возвращаем Рондхейму его корабль в таком разбитом состоянии.--
Лукавая, дьявольская усмешка скользнула по его лицу.