хабиры, и переводчики.
весьма неприятный инцидент, едва не закончившийся совсем уж плачевно. Вовка
и Леха пригласили на свои проводы одного переводчика с гражданского
контракта - он был их однокурсником по ИСАА, а в Йемене работал с группой
советских строителей, сооружавших в пригороде Адена, недалеко от
Шейх-Османа, приливную гидроэлектростанцию. Звали этого парня Виталий
Лисовский, и в лице его и впрямь было что-то лисье. Кстати, Лисовского знал
хорошо и Илья Новоселов - Лис, оказывается, два курса отучился в ВИИЯ, а
потом ушел из военной системы в гражданский институт... С чего пошла
заводка, Андрей не видел, на второй день пьянки он тихо задремал в кресле,
вспоминая то Лену, то Машу, то одну студентку-медичку из Питера, с которой у
него возник бурный постельный роман за несколько месяцев до отъезда в
Йемен...
его головой бутылка из-под водки. Андрей удивленно заморгал: Леха Цыганов,
по пояс голый, прыгал перед Лисовским, пытаясь достать того кулаками, и
орал:
ног Лисом, парнем довольно крупным. Илья спокойно спал на дальней кровати,
не обращая внимания на шум, а Армен Петросов, от волнения перешедший на
армянский, пытался увещевать взбесившихся однокурсников. Цыганов сделал
удачный финт и попал Лисовскому по скуле - тот отлетел к столу, опрокинул
его и ухватился за финку, которой во время пьянки резали хлеб, сыр и
колбасу. Глаза у Лиса налились кровью, он выставил лезвие перед собой и,
присев, пошел на Цыганова. Андрей, естественно, решил вмешаться на стороне
Лехи - Лисовского он почти не знал, да и вообще этот парень ему сразу не
понравился.
выбивают ножи из рук разных гражданских мудаков, но он не учел, сколько было
выпито водки и свою обувь - на Андрее были не кожаные сапоги, а вьетнамки на
босу ногу. Поэтому, когда Обнорский встал и картинно махнул нижней
конечностью, финка, пробив вьетнамку, вошла в стопу, а на пол брызнула
кровь.
нырнул под руку Лисовскому, беря ее на излом и одновременно направляя Лиса
лбом в шкаф. Треск пробиваемого головой шкафа слился с хрустом ломаемой
кости, Лисовский взвыл и тут же отключился. Стало тихо. Все замерли, и тут
раздался стук в дверь.
Лиса за шкаф, Обнорский сел в кресло, а очухавшийся Гридич метнулся к двери
- пришел дежурный снизу выяснить, что за крики у переводчиков.
заплывающий после удара левый глаз Гридича, потом заметил кровь на полу и
стал очень серьезным:
пальцами зажать рану, из которой просто хлестало.
быстро включившийся в происходящее. - Надо быстро козла этого спрятать
куда-нибудь - сейчас нагрянут шефы разбираться.
промыл и перебинтовал ногу, в то время как остальные участники банкета
лихорадочно наводили порядок в комнате - как оказалось, все было сделано
вовремя. Минут через пятнадцать пожаловали замполит Кузнецов и секретарь
парткома военной колонии подполковник Кораблев - оба, кстати, сами заметно
поддатые. Никакого особого криминала они не обнаружили и, как показалось
Обнорскому, сами вздохнули по этому поводу с облегчением. Но нотацию на
полчаса все же зачли и пообещали сделать соответствующие выводы. После их
ухода вздохнули с облегчением и переводяги - за пьяную драку с поножовщиной
все могли огрести "полный расклад с высылкой". И даже то, что у Гридича с
Цыгановым уже закончился срок, ничего не изменило бы - выслать ведь можно и
в последний день...
него, кроме перелома руки, взявшейся за нож, было еще и сотрясение мозга.
Лису быстро соорудили самодельную шину, дождались сумерек, через "тропу
переводчиков" незаметно вывели на шоссе и усадили в такси.
вякнуть что-нибудь кому-нибудь - в Москве встретимся... Скажешь: споткнулся,
упал, очнулся - гипс...
но, похоже, понял, что Лехины слова не пустая угроза.
но передвигался довольно бодро.
позже нас сюда приехал - вот и начал хвастаться, как после Вовкиного отъезда
он с какими-то корешами Светку на хор подписал...
меняло - все равно рассказывать и так уже издерганному парню о художествах!
девушки явное западло. Тем более перед самым отъездом в Союз...
обнялись на прощание, у всех глаза завлажнелись - все-таки правду, видимо,
рассказывали про то, что местный климат способствует развитию слезливости.
Говорили мало, все уже было сказано до того.
дембеля, прежде чем здесь совсем херово станет, - только лишь и сказал
Андрею
Цыганова было некое чувство вины за то, что они - улетают, а ребята -
остаются... Хотя разве же была их вина в том, что они прибыли в Йемен
раньше?
вечер, почти не разговаривая друг с другом...
каким-то непостижимым образом все равно узнали все - в советской колонии,
как в деревне, трудно утаить в мешке какое-либо шило... Об этом Обнорскому
после очередного отъезда Ильи в Эль-Анад намекнул во время встречи Царьков.
Но Андрею было уже почти наплевать на глубокую осведомленность комитетчика.
напряженность ожидания неизбежного взрыва. Среди молодых переводчиков
потихоньку шла пересменка, вместо улетавших в Союз появлялись новые ребята,
почему-то сплошь таджики и азербайджанцы. Илья и Андрей с ними близко не
сходились - сказывалась разница в национальных культурах. Исключение
составил лишь попавший вместо Вовки Гридича маленький смуглый таджик
Назрулло Ташкоров: его земляки-переводчики, возглавляемые "папой" - старшим
лейтенантом Алиджаном Муминовым, - почему-то не общались с ним, поэтому
Назрулло и прибился к Обнорскому с Новоселовым. Был он молчаливым, печальным
и в отличие от многих "национальных кадров" отлично говорил по-русски. Не
отказывался и рюмку-другую опрокинуть. Постепенно Андрей с Ильей стали
считать его абсолютно своим. Своим настолько, что Новоселов однажды не
удержался и спросил:
досадливо щелкнул языком, но все же ответил после долгой паузы:
про тебя знают, что ты полукровка... Очень узбеков не любят... Ну и потом -
у нас кланы, семьи... Без их поддержки ты - никто...
Отец умер десять лет назад, но человек помнит про долг - он обещал дать мне
образование и работу. Если бы не он... - Маленький таджик помолчал, вздыхая
как-то очень по-взрослому, и закончил неожиданно:
не будет...
они, посовещавшись, провели в комнате маленькую перепланировку и втиснули в
нее еще одну кровать - для Ташкорова. В тесноте, да не в обиде, тем более
что в комнате в основном по-прежнему Андрей жил один - ребята приезжали в
Аден хорошо если дней на шесть в месяц.
Саудовской Аравией - там стало совсем неспокойно, муртазаки постоянно
переходили из одного государства в другое через мертвую пустыню, наводя
страх в приграничных деревнях Южного Йемена. Погони за этими бандитами
напоминали игры в кошки-мышки, причем десантники вовсе не всегда выступали в
роли кошки: иногда уже на территории НДРЙ группы муртазаков сливались в
такие крупные соединения, которые вполне могли дать бой двум-трем ротам
регулярных войск.
банду некоего Маамура, нарвался в вади ) Вади - река или сухое русло, ущелье
(арабск.)) недалеко от Гариса на хорошо организованную засаду - у
десантников были большие л потери, потому что никто не ожидал от Маамура
плотного минометного огня. В этой экспедиции комбрига сопровождали только
Громов и Обнорский, Дорошенко остался в Красном Пролетарии проводить занятия