рассказывающий о глубоководных существах, тонко пела хрустальная люстра,
кричал водитель.
довольным голосом:
Лысый.- Мы скоро подъедем...
через двор к "дежурной "шестерке"". Напоследок он бросил на Зверева не
особенно доброжелательный взгляд.
антресоли квартиры судьи Анастасии Тихорецкой. Квартира народного судьи
обладает абсолютной неприкосновенностью. Да и искать криминальные деньги
здесь никому и никогда не придет в голову.
боли. С похмелья. Сашка открыл глаза и не понял, где находится. Он
попытался сесть, сразу накатила боль. "Крепко же я вчера набрался",-
подумал он. И вдруг вспомнил! Вспомнил вчерашний день целиком, в
подробностях. По крайней мере до того момента, когда водка уже начала
застилать рассудок... Слева от Сашки кто-то зашевелился, он повернул голову
- увидел голые женские плечи и растрепанную рыжую голову на подушке. От
этого стало еще более противно. Сашка смотрел на спящую женщину и пытался
вспомнить, как же ее зовут... Жанна?.. Светка?.. Кажется - Жанна. Впрочем,
кто ее знает? Их там вчера много крутилось...
дороге молчали. Зверев испытывал странное двойственное чувство:
удовлетворение от того, что все прошло без осложнений и - одновременно -
стыд и отвращение к самому себе. Оттенков на самом деле было значительно
больше, но основными - стыд и отвращение. Сашка сидел, смотрел в набегающий
на лобовое стекло "девятки" поток снежинок и молча курил. Разговаривать не
хотелось, хотя он был благодарен Лысому за приглашение в баню. Десять минут
назад, когда он запихнул на антресоль портфель, Настя прижалась к нему. Он
почувствовал упругость груди, вдохнул запах ее волос и кожи. Он
почувствовал все то, что любил - единственную на свете женщину - и
отстранился. Разговаривать или тем более заняться сейчас с ней любовью
оказалось выше его сил.
он, оторвал от себя женщину и вышел.
Сейчас Сашке необходимо было выпить. Крепко выпить. Очень крепко выпить.
дворе Джабраилова, и две девахи. Да еще банщик, которого, впрочем, было не
видно и не слышно. Он знал, кто у него сегодня в гостях, и глаза не
мозолил... К приезду Сашки и Виталия стол в холле был уже накрыт. На
белоснежной скатерти стояли запотевшие бутылки с водкой, пивом, тарелки с
закусками. В ленинградских магазинах осени девяносто первого увидеть такое
было никак невозможно: несколько сортов твердокопченой колбасы, язык,
буженина, ветчина... Икра, крабовые палочки, сыры, рыба, зелень...
Немецкое, чешское и финское пиво, нескольких сортов водка. И еще, и еще, и
еще...
с усмешкой подумал Зверев и оказался не прав - вскоре подошли еще две...
вот теперь комплект!
сказывалось пережитое напряжение, отчасти потому, что и Кент, и второй
бандит - его прозвище было Слон - видели в Звереве мента. Все-таки мента...
А кем видел себя сам капитан УР?
Зверевым. Сашка лил в себя водку, не ощущая ни крепости, ни вкуса ее...
хотелось быстрей опьянеть, ощутить провал в сознании.
будто куда-то торопились.
автомобильной камеры, питающейся долларовым планктоном. Лебедки наматывали
тросы, вытягивая добычу на поверхность. Давление воды уменьшалось, камера
распухала, ее черное блестящее тело раздувалось на глазах. В тот момент,
когда трал вышел из воды, камера лопнула. Зеленая долларовая масса вытекала
наружу. Она дурно пахла и отвратительно шевелилась. Камера обмякла,
покрылась складками, потускнела. Из зеленой жижи поблескивали золотые
обручальные кольца. Из зеленой жижи показалась личинка новой долларовой
камеры - обрезок шланга с изолентой на концах...
Кент и Слон тоже. На плече Слона синела наколка: ВДВ.
Судорожно дергалась личинка.
отлично, расслабься, скинь напряжение.
Магомед обратится в ментуру? Никогда! Никогда он на это не пойдет. Да и ваш
Тихорецкий прикрывать в данном случае его не станет.
И еще возьмем столько же. Половина - твоя...
гогот Слона.
понял - в душу не лез. Дальше... дальше началась какая-то безумная пьянка и
полное скотство. Когда-то это называлось оргия. Но мы назовем скотством.
Описывать не будем... Зайдите в ближайший секс-шоп, купите порнокассету,
которые почему-то настырно называют "эротическими",- увидите примерно то,
что происходило в баньке.
ни старался, не смог. Жанка? Светка? Ленка?
с легким прищуром и ироничной улыбкой на коралловых губах. И негромко
говорит:
работник, трясся от страха перед запугавшими его пацанами. Но жадность
оказалась сильнее... Когда ему пообещали сжечь новенькую "семерку", он
побежал в милицию.
афганцы и просто вчерашние пэтэушники сбивались в стаи и начинали искать
свое "место под солнцем". Шел девяносто первый год, пора большого Хапка,
быстрого обогащения, раздела и передела. Газеты взахлеб писали о рэкетирах,
подогревали страх. В моде были кожаные куртки, спортивные штаны "Адидас" и
стрижка наголо.
перед злыми бандитами и жадностью. Менталитет комсомольского аппаратчика
учил гнуться перед тем, кто сильнее, но жадность пересилила. Панический
звонок кооператора прозвучал в двадцать седьмом отделении всего за полчаса
до визита вымогателей. Переадресовывать урода в ОРБ. было уже поздно.
Зверев, Осипов и Кудряшов выехали в адрес.
уже жалел, что обратился в милицию.
кооператора в лес вывезли и пытали. Вы читали?
очки. Ему очень хотелось услышать подтверждение, что, мол, да - сказки.
свои вопросы сам.
никуда не заявлял. А?
кооператор наконец решился. К моменту прихода бандитов за данью Зверев и
Осипов стояли за стенкой из пустых картонных коробок, Кудряшов прогуливался
на улице. Бледный кооператор с роскошным синяком под глазом стоял за
прилавком.