сопроводительном письме, - сказал отец, беря со стола лист бумаги. - Вы не
возражаете, если Чарлз ознакомится с ним, мистер Гэйтскилл?
крайней мере, предлагает хоть какое-то объяснение ситуации и хоть в
какой-то мере извиняет дикое поведение мистера Леонидиса.
почерком, по которому можно было судить о сильном характере и
неординарности его обладателя.
меня есть причины вести себя с непонятной для вас скрытностью. Я всегда
глубоко верил в Индивидуальность. В любой семье (это я заметил еще в
детстве и запомнил навсегда), как правило, есть одна сильная личность,
которой суждено нести на себе груз забот и проблем всех остальных
родственников. В моей семье такой личностью всегда был я. Я переехал в
Лондон, устроился здесь и всю жизнь помогал живущим на Смирне
родственникам; однажды вызволил из тюрьмы одного из братьев, потом купил
одной из сестер свободу от несчастливого брака и так далее. Бог
благосклонно даровал мне долгую жизнь и счастливую возможность вырастить
детей и внуков. Многих забрала смерть, остальные же - к моей радости -
живут под одной крышей со мной. После моей смерти бремя ответственности,
которое сейчас несу я, должен будет взять на свои плечи кто-то другой. Я
долго сомневался, делить ли мне состояние среди моих любимых родственников
на - по возможности - равные части, и пришел к выводу, что в результате
такое равенство обернется неравенством. Люди не рождаются одинаковыми - -
и для того чтобы компенсировать разницу природных качеств, необходимо
перераспределить баланс. Другими словами, кто-то должен стать моим
преемником и взять на себя ответственность за всю остальную семью. По
долгом размышлении я пришел к выводу, что ни один из моих сыновей на это
не способен. Мой горячо любимый сын Роджер абсолютно не обладает деловой
хваткой и, несмотря на прекрасную душу, слишком импульсивен, чтобы верно
оценивать ситуацию. Филип слишком неуверен в себе, чтобы сделать в жизни
что-нибудь большее, чем уйти от действительности в мир книг. Мой внук
Юстас слишком еще молод, и я не думаю, что он обладает необходимым для
лидера здравым смыслом. Он ленив и легко поддается постороннему влиянию. И
только моя внучка София, по-моему, обладает всеми требуемыми качествами:
она умна, рассудительна, решительна, умеет объективно оценивать ситуацию
и, полагаю, благородна духом. Ей я и поручаю ответственность за
благоденствие семьи и за благоденствие моей дорогой свояченицы Эдит де
Хэвилэнд, которой я глубоко благодарен за пожизненную преданность и
верность нашей семье.
Гораздо труднее мне объяснить вам, мой старый друг, почему я прибегнул к
подобному обману. Я просто посчитал разумным не возбуждать лишних
разговоров и раздумий по поводу того, как я распорядился своим состоянием,
и не хотел ставить семью в известность о своем решении касательно Софии.
Поскольку оба моих сына уже в достаточной мере обеспечены деньгами, я не
считаю, что условия данного завещания ущемят их жизненные интересы.
для меня завещание, которое и зачитал вслух на семейном собрании, после
чего положил документ на стол, прикрыв его листом промокательной бумаги и
велел пригласить в гостиную двух слуг для его подписания. Когда они
подошли ко мне, я чуть сдвинул вверх промокашку, открыв нижнюю часть листа
с текстом завещания, поставил на нем свою подпись, после чего предложил
расписаться и свидетелям. Излишне пояснять, что при этом подписано было
завещание, приложенное к данному письму, _а _н_е_ составленное вами и
зачитанное мной семье.
совершить подобный поступок, - я просто прошу вас простить меня за
скрытность. Старики любят хранить свои маленькие секреты.
мои дела. Засвидетельствуйте перед Софией мою глубокую любовь к ней и
призовите ее разумно править семьей.
- Повторяю, я всегда полагал, что мой старый друг мистер Леонидис доверяет
м_н_е_.
природным хитрецом. Он всю жизнь любил неординарные ходы, _к_р_и_в_ы_е
окольные пути.
хитрец из хитрецов.
профессионал он был уязвлен до глубины души.
уважаемая фирма "Гэйтскилл, Каллит энд Гэйтскилл". Не признают никакого
мошенничества. И когда Леонидис прокручивал какие-то темные махинации, он
никогда не обращался за содействием к этой фирме. Его обслуживал еще с
добрый десяток юридических контор. О, это был настоящий хитрец!
завещания! - подхватил отец.
то получается, что единственный, кто мог смухлевать с этим завещанием, был
сам старик. Нам просто не пришло в голову, что ему это могло понадобиться!
д_у_р_а_к_и_!"
девочка подслушивала под дверью (что казалось мне весьма вероятным), она
едва ли могла угадать действия своего деда. Но откуда тогда этот
высокомерный вид? Какие основания у Джозефины называть полицейских
дураками? Или это просто рисовка?
и Тавернер внимательно наблюдали за мной. Не знаю, _ч_т_о_ в их поведении
заставило меня возмущенно воскликнуть:
телефон на столе отца. Он поднял трубку: - Да? - подождал немного и
сказал: - Соедините, - потом взглянул на меня:
состоянии... Врачи говорят, она может не оправиться...
способен:
машине по направлению к Суинли-Дин.
небрежное замечание: "Пришло время для второго убийства". Бедная девочка
не предполагала, что именно она, по всей вероятности, и явится новой
жертвой.
отца. Конечно же, я не должен был спускать с Джозефины глаз. Хотя ни у
меня, ни у Тавернера до сих пор не возникло никаких догадок по поводу
личности отравителя, вполне возможно, что они были у Джозефины. И все
принятое мной за детскую болтовню и рисовку вовсе таковым не являлось. В
процессе своей сыскной деятельности девочка случайно могла стать
обладательницей какой-то информации, важности которой сама не понимала.
подозрения показались мне необоснованными и мелодраматичными. Я же должен
был отдавать себе отчет в том, что речь идет об убийстве и что совершивший
его человек рискует головой и, значит, в целях обеспечения своей
безопасности не остановится перед вторым преступлением.
- Джозефине грозит опасность, и именно этим и объясняется ее внезапное
решение отправить дочь в Швейцарию.
машине "Скорой помощи" в местной госпиталь. Доктор Грей сообщит о
результатах рентгеновского обследования.
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Соломатина Татьяна
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий