Чтение 28–й страницы книги ~Идентификация Борна~

отражался свет настольной лампы. Свет горел всю ночь. Мари просто
оставляла его без всяких объяснений.

Утром она должна была уехать, и ему было необходимо четко представить
собственные планы. Он должен оставаться в гостинице еще несколько дней,
затем вызвать доктора и подготовить все для отъезда. После этого - Париж.
Деньги теперь находились в Париже и кроме того, что-то еще притягивало его
к этому городу: он ощущал это кожей. Окончательный ответ на все эти
вопросы находился в Париже.

"Вы не бесполезны. Вы должны найти свой путь".

Что он хотел найти? Человека по имени Карлос? Кто такой Карлос и
какое отношение он имеет к человеку по имени Джейсон Борн?

Он услышал легкое движение на живописном диване. Вглядевшись, он
обнаружил, что Мари не спит. Наоборот, она внимательно смотрит на него.

- Вы не правы, и вы знаете это, - неожиданно заявила она.

- Относительно чего?

- Того, о чем вы думаете.

- Вы не знаете, думаю я или нет.

Знаю, я вижу это по вашим глазам. Собирая факты, вы не уверены в их
значении и поэтому боитесь их.

- Тем не менее, они были! - негромко воскликнул он. - Объясните тогда
Степпдекштрассе... Объясните толстяка в Альпенхаузе.

- Я не могу этого объяснить, но вы тоже не можете.

- Они были. Я видел их там.

- Вам нужно отвлечься от этих мыслей. Не надо быть тем, кем вы быть
не можете, Джейсон. Забудьте об этом.

- Париж... - проронил он.

- Да, Париж, - Мари поднялась с дивана. Она была в желтом ночном
халате, почти белым, с перламутровыми пуговицами, начинавшимися почти у
подбородка. Подойдя к нему ближе, она подняла руки и стала расстегивать
пуговицы. Халат мягко упал на пол, когда Мари села на его кровать и
склонилась над ним, уставившись в его глаза.

- Я хочу отблагодарить вас за мою жизнь, - призывно прошептала она.

- А я - за свою, - мгновенно возбудился он. В его воспоминаниях не
осталось места для женщин, и поэтому она казалась ему всем, что он только
мог вообразить.

Но они боялись говорить друг другу, что все это - только на остаток
ночи до утра, может быть, на час или два. И лишь Бог знал, как они
нуждались в обыкновенной ласке и участии.

Они лежали обнявшись, ничем не нарушая окружавшей их тишины. Наконец,
Мари подняла руку и приложила указательный пальчик к его воспаленным
губам.

- Я хочу что-то сказать, но не хочу, чтобы меня прерывали. Пока еще я
не отправила телеграмму Петеру. Пока...

- Минутку... - он отвел ее руку от лица.

- Пожалуйста, не перебивай меня. Я сказала "пока". Это не означает,
что я не пошлю ее. Может, это произойдет чуть позже. А сейчас я остаюсь с
тобой, так как хочу проводить тебя в Париж.

Он с трудом нашел нужные слова:

- Предположим, что я против этого.

Мари повернулась, прижимаясь к нему всем телом.

- Это не твое желание. Это говорит компьютер внутри тебя.

- На твоем месте я бы не был таким уверенным.

- Но ты - это не я. Я не вижу все способы, какими ты стараешься
удержать меня от этого поступка. Ты говоришь о стольких разных вещах, о
которых тебе не хочется разговаривать. В конце концов нам пора сказать
друг другу все, что мы не успели сказать за эти несколько дней. Сейчас я
не могу от тебя уехать. Ты нуждаешься во мне, и ты вернул мне жизнь.

- С чего ты взяла, что я в тебе нуждаюсь?

- Я могу сделать для тебя очень много такого, чего ты сам сделать не
в состоянии. Это все, о чем я думала в течении нескольких последних часов.
Тебе придется иметь дело с банками, счетами и с множеством других вещей, в
которых я разбираюсь лучше тебя. Возможно, раньше ты знал это, но не
теперь. Есть и еще кое-что... У меня есть определенное положение в
правительственных учреждениях Канады. Я могу вполне официально получить
доступ к различной информации, а кроме того, я могу рассчитывать на
определенную защиту. Международная финансовая система терпит кризис, в
результате которого пострадает и Канада. Это еще одна причина, почему я в
Цюрихе. Я занимаюсь насущным анализом ситуации, чтобы поддержать принятие
правильных решений на государственном уровне во взаимоотношениях с нашими
союзниками, а не только прослушиванием теоретических дискуссий на
конференциях.

- И при все этом ты собираешься помогать мне?

- Я думаю, что это возможно, включая защиту со стороны посольства,
что может стать самым важным. Но я даю тебе слово, что при малейших
проявлениях жестокости с твоей стороны, я уеду. Мои собственные страхи
позади, и я не буду обременять тебя ни при каких обстоятельствах.

- При первых признаках... - повторил Борн, глядя на Мари. - И я смогу
определить, когда и где это может случиться.

- Если тебе так хочется. Здесь мои познания ограничены. И я не буду
спорить.

Он продолжал смотреть на нее, загипнотизированный тишиной.

- Теперь ты можешь прервать меня, чтобы мы могли заняться намного
более приятными вещами, если тебе это по силам.

Рука Борна непроизвольно потянулась к ее груди...

Прошло еще три дня. Они все время находились в напряжении, как люди,
ожидающие перемен. И когда они пришли, то они пришли так быстро, что
разговоры о них уже нельзя было больше откладывать. Над столом поднимался
сигаретный дым, смешиваясь с ароматом свежего кофе. Консьерж, весьма живой
швейцарец, чьи глаза видели гораздо больше, чем произносили его губы,
оставил им несколько цюрихских и одну местную газету.

Джейсон и Мари сидели друг против друга, погруженные в просмотр
новостей.

- У тебя что-нибудь есть? - осведомился Борн.

- Этот старик, сторож на Гуизон Квей, был похоронен позавчера.
Полиция не сделала никаких конкретных заявлений. "Расследование успешно
продолжается", - утверждают они.

- В моей газете это дается более подробно, - сообщил Борн, неуклюже
складывая газету левой рукой.

- Как она, все еще болит? - поинтересовалась Мари, уставившись на его
руку.

- Уже лучше. Я могу двигать пальцами более уверенно.

- Я это знаю.

- У тебя испорченная голова, - он сложил газету и продолжил:

- Здесь они повторяют все то, что было вчера. Пули и следы крови
будут переданы на анализ. - Но кое-что они добавили. Остатки одежды, этого
раньше не было.

- А в чем тут проблема?

- Во всяком случае, не во мне. Моя одежда была куплена в самом
расхожем магазине Марселя. А что можно сказать о твоем платье? Оно сшито
по заказу или это стандартная модель?

- Ты пугаешь меня. Конечно, нет. Все мои платья сшиты у портнихи в
Оттаве.

- Их можно проследить?

- Я не вижу каким образом. Материал привезен из Гонконга.

- А могла ты что-нибудь купить в магазинах вокруг или внутри отеля
"Кариллон"? Что-нибудь, что потом могло быть на тебе. Косынку, заколку или
еще что-то в этом роде?

- Нет, я никогда не покупаю вещей подобным образом.

- Хорошо. А с кем ты встречалась в Цюрихе, кроме тех, кто
присутствовал на конференции?

- Ничего страшного. Я имела несколько встреч, в результате которых
нашлось несколько заинтересованных лиц, которых можно будет использовать в
интересах наших торговых компаний, а также компаний наших торговых
союзников. Я должна отправлять отчеты об этом Петеру в Оттаву. Кстати,
этот разговор навел меня на еще одну мысль, которая касается вас. Вы могли
представлять ту часть вашей фирмы, которая занималась нелегальными
торговыми операциями. Мне кажется, что я смогу получить об этом некоторую
информацию. Но я должна сделать это по телефону. Такие вещи нельзя
доверять телеграммам.

- Теперь я попытаюсь сунуть нос в твои дела. Что подразумевается подо
всем этим?

- Если "Тредстоун", 71 стоит за каменной стеной каких-нибудь
трансляционных компаний, то существуют определенные методы обнаружить их
связь. Для этого я должна должна позвонить Петеру в Оттаву с
телефона-автомата где-нибудь на автоматической телефонной станции в
Париже. Я скажу ему, что натолкнулась на это название "Тредстоун" 71 в
Цюрихе, и оно почему-то заинтересовало меня. Я попрошу его попрошу его
провести скрытый поиск, с скажу, что чуть позже перезвоню ему.

- И если он найдет ее?

- Если она существует, то он ее найдет.

- И тогда я смогу войти в контакт с кем-либо из директоров или
должностных лиц.

- Надо действовать осторожней и действовать через посредников. Через
меня, например.

- Почему?

- Потому что их поведение весьма странно.

- То есть?