главным в жизни была власть, нашлось много преданных последователей?
словно заряжаясь его энергией. Но в тот вечер, помимо жены и сына, с Сацугаи
была еще одна девушка, которая с первого взгляда пленила Николаса. Он
наклонился к матери и спросил, кто она.
ненадолго, погостить у них.
вообще не приезжала. Николас собрался спросить, чем ей не нравится эта
девушка, но как раз в этот момент Сацугаи подвел к ним племянницу и
представил ее Цзон и полковнику.
Необыкновенно длинные темные волосы, огромные влажные глаза, кожа,
светящаяся изнутри, словно фарфор, - этого нельзя было добиться с помощью
косметики. Николас был просто потрясен. Сацугаи отдельно представил девушку
Николасу: ее звали Юкио Дзекоин.
ни на шаг. Николас никак не мог понять, нравится ей это или нет.
пригласить девушку на танец, но он не знал, что из этого может выйти. Он не
столько робел перед Сайго, сколько не хотел раздражать Сацугаи, у которого с
полковником были и без того весьма натянутые отношения.
преувеличивает возможные последствия своего поступка. Он подошел к Юкио и
Сайго, и девушка сама завела с ним разговор. Она много спрашивала о Токио, в
котором давно не была, и Николасу показалось, что Юкио не отпускают далеко
от Киото.
уже был готов заявить об этом вслух, как вдруг его позвал к себе отец. Сайго
нехотя извинился и отошел.
серо-голубая ткань с серебряной ниткой, украшенная узором из темно-синих
колес со спицами, - такой узор был распространен в средние века среди дайм".
невесомой. Через тонкую ткань кимоно он чувствовал тепло ее тела.
голосом, - а она так сильно повлияла на нас. Странно, правда?
даже ее пот пахнет духами, - Ведь история не прерывается. Ничто не
происходит в вакууме - от любого события расходятся круги, сталкиваются с
другими кругами, изменяют их ход и меняются при этом сами.
ним, но она засмеялась и добавила:
что сегодняшняя встреча повлияет на наше будущее.
приблизилась к Николасу, и его обожгло горячее прикосновение ее бедра. Она
продолжала говорить, глядя ему в глаза и прижимаясь все сильнее. Николас
затаил дыхание и боялся пошевелиться. Он чувствовал интимность этой минуты
тем острее, что все происходило среди сотен нарядно одетых людей, не
одобрявших новую жизнь и свободные нравы. Поворачивая Юкио в танце, Николас
поймал на себе взгляд Сайго, все еще беседующего с отцом. Пожалуй, это был
единственный случай, когда Николас подумал о Сацугаи с теплотой.
друг другу ни слова о возникшей между ними близости, - Николас не
предполагал, что следующая их встреча произойдет спустя четыре года.
потому, что в выходной ему хотелось полностью нарушить привычный распорядок.
По выходным Цзон готовила сама. Николас знал, что она любила стряпать и
делала бы это каждый день, если бы не запрет полковника.
это платят. А твое время должно принадлежать тебе - делай, что тебе
нравится.
полковник, - сказала она на ломаном английском, хотя прекрасно владела этим
языком, и стала непрерывно кланяться.
пародировала людей, мгновенно схватывая их самые тонкие особенности. Он не
любил вспоминать об этой темной стороне азиатской истории, о том, с каким
презрением англичане и американцы относились к китайцам и малайцам, словно
те были недочеловеки, годные только для услужения белым хозяевам. Полковник
крепко обнял Цзон загорелыми руками и поцеловал в губы - он знал, что это
единственный способ заставить ее замолчать.
когда Николас вошел в кухню.
самолета, приземлявшегося в аэропорту Ханэда. Низко над горизонтом повис
гусиный клин, медленно удалявшийся от огненного круга восходящего солнца.
остаться дома.
когда это станет невозможным.
У него в запасе еще оставалось какое-то время - он собирался привести в
порядок свои многочисленные дела. Но он сказал, что мы с ним видимся в
последний раз; так оно и вышло.
отцом была здесь, в Японии. Но разлука с Со Пэном разбивала мне сердце. Он
стал мне отцом, нет, гораздо больше чем отцом, и я была для него больше чем
дочерью. Вероятно, потому, что мы сами выбрали друг друга - нас связывала не
кровь, а общность душ.
его дома, как всегда делала в детстве. Когда я уже собралась идти, Со Пэн
положил руку мне на плечо. Твой отец в это время уже ушел вперед. "Теперь,
Цзон, ты - это я", - сказал он на особом китайском диалекте, которым мы с
ним обычно пользовались.
чашке с холодной лимонной водой и снова принялась ловко и быстро резать
овощи, на этот раз огурцы. - Я плакала не переставая, пока мы не прошли
через лес и не оказались на поляне, где нас дожидался джип. Твой отец,
разумеется, ничего не сказал; он побоялся меня обидеть.
был мой долг перед твоим отцом. Со Пэн это знал. Он бы никогда не допустил,
чтобы я осталась с ним и пренебрегла своим долгом. Забыть о долге - значит,
разрушить то, что делает человека личностью, что дает ему силы для великих
дел.
смерти. Это подлинное бессмертие.
город, в ботанический парк Дзиндайдзи, чтобы полюбоваться цветением вишни.
навестить больного дядю.
облака выстроились в ряд, словно картины импрессионистов в гигантской
галерее.
деревьев, согнувшиеся под тяжестью нежно-розовых соцветий, поражали неземной
красотой. В другое время года этот парк, наверно, выглядел более заурядно,
но теперь, в апреле, от его великолепия захватывало дух.
бумаги, растекаясь по извилистым тропинкам парка. Николас с отцом подошли к
дотку со сладким соевым творогом тофу. Полковник купил две порции, и они,
жуя на ходу, неторопливо продолжили свой путь. Мимо пробегали смеющиеся
дети, получившие на время полную свободу; проходили, держась за руки,
влюбленные пары. Среди гуляющих было довольно много американцев.
промышленных концерна Японии. И какое-то время, сразу после войны, многие из
высших руководителей дзайбацу стояли перед судом как военные преступники.
Этого я не понимаю.
нависшими ветвями. Казалось, нет вокруг шумного Токио - только эти розовые
облака. Для японца это ощущение было вполне естественным. Япония изобилует
символами, обладающими немалой силой. Пожалуй, самый важный из этих символов
- цветы вишни. Они олицетворяют обновление, очищение, любовь и невыразимую
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Панов Вадим
Пехов Алексей
Лондон Джек
Майер Стефани