read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



театрах Москвы в вечерних платьях необычайной красоты, то видела себя на
залитой огнями и сияющей рекламами улице Горь­кого, которую Пулат с Саней
называли небрежно Бродвеем. То представляла свой будущий дом, где она
принимает гостей, друзей Пулата и его сослу­живцев, и среди них Сталину с
Саней, -- что и го­ворить, были у подружек и такие планы.
Мысли Норы то и дело уносились к Пулату, она строила самые невероятные
догадки, отчего он пе­рестал ходить на танцы. Кондратов и тут напустил
туману, оттого подружки придумывали одну версию сентиментальнее другой, и во
всех вариантах, очень похожих на кино, хочешь не хочешь, а счастью
благородных влюбленных мешал злодей, косивший сено в подшефном колхозе. Ей
казалось, что дружки Закира застращали Пулата насмерть, да еще тайком, так,
что даже Кондратов об этом не ведал. А о том, что они могут запугать кого
угодно, и не только студентика из Москвы, Нора, живя на Форштадте, хорошо
знала. Отталкиваясь от подобной версии, она фантазировала: как безумно
влюбленный Пулат, страстно мечтающий, чтобы она стала его женой, не может
одолеть страх перед шпаной. Однажды на работе она подумала, что он, избитый
хулиганами, лежит у себя на квартире и, конечно, в таком виде не смеет
появляться ей на глаза. От неожиданного открытия она чуть не заплакала,
проклинала себя, что до сих пор не могла предположить подобного.
В тот день с работы она ушла пораньше и по­бежала на базар -- как бы ни
унижал ее визит, она решила обязательно проведать Пулата. Ведь она счи­тала
во всем виноватой себя и больше не хотела полагаться на случай, считала, что
пришла пора действовать, защищать свою любовь. Дома она от­варила курицу,
напекла с помощью бабушки беля­шей, наложила в банки домашних солений и
ва­рений; после долгих раздумий даже достала из бу­фета бутылку вина и
вечером вместо танцев отпра­вилась наносить визит. Она настолько уверилась в
своей версии, что испытывала такое небывалое волнение, такую искреннюю и
глубокую печаль, сме­шанную с жалостью и нежностью к своему воз­любленному,
что, когда увидела Пулата живым и здоровым, невольно заплакала и долго-долго
не мог­ла успокоиться.
Пулат принялся успокаивать неожиданную, но желанную гостью: он гладил
ее волнистые, шелковые волосы, разбросанные по тонким плечам, пытался
вытереть слезы. Обнимая содрогающееся от рыданий тело, пьянел от ее близости
и чуть не плакал сам, растроганный вниманием, от жалости к ней и к себе.
Наконец, улыбаясь сквозь слезы, Нора рас­сказала, что пережила за
сегодняшний день и каким она боялась его застать.
Пулат, не избалованный девичьем вниманием и оказавшийся в такой
ситуации впервые, и сам вол­новался не меньше Норы. Продолжая обнимать ее,
шептал какие-то горячие слова, давно вызревшие в его душе, -- наверное, это
и было признанием, которое так жаждала услышать Нора.
Поздно вечером вернувшийся с танцев Кондратов застал молодых людей
мирно беседующими на ве­ранде за хозяйским самоваром и по глазам понял
сразу, что между ними произошло что-то важное. Так оно и было: они успели
обменяться признанием в любви, клятвами в верности и теперь не сомне­вались,
что их в жизни ждет только счастье. Они и о Закире не думали, по крайней
мере в тот вечер. Нора сказала, что все берет на себя.
Закир должен был объявиться в городе со дня на день -- об этом
поступили к Норе свежие све­дения. Расставаясь, она попросила Пулата не
при­ходить в "Тополя", пока не уладит отношения с Закиром. Ей не хотелось
подвергать любимого бес­смысленному риску, от одних предчувствий беды она
извелась, изревелась. Нет, теперь, когда все, казалось, решено, дразнить
Рваного не следовало -- в гневе тот становился непредсказуем. Она видела
девочкой-подростком однажды, что было, когда он бушевал в парке.
"Коня на скаку остановит, в горящую избу вой­дет" -- сказано это
русским поэтом о женщине, и нет для нее преград, нет страха ни перед чем, ни
перед кем, если в сердце ее огонь любви. Не могла Нора и часа ждать Закира,
не хотела томить свою душу, созревшую для любви, попросила друзей его, чтобы
немедленно вернулся в город, и на другой вечер Ахметшин объявился в
"Тополях". Обрадо­ванная, кинулась она ему навстречу и тут же увела с
танцев. Три часа говорили они в парке и до утра у ее дома на Форштадте. Все
было: слезы, мольбы, унижения, уговоры, угрозы, шепот и крик, и даже
поцелуи.
"Если не судьба нам быть вместе, стань братом моим!" -- просила она,
упав на колени, и как брата обещала любить всю жизнь. Перед таким напором,
страстной мольбой, любовью, готовой на любые жер­твы, так знакомой самому
Закиру, устоять он не мог, и под утро сломленный Ахметшин поклялся быть
братом и как брат обещал беречь ее.
Через день, глубокой ночью, в окно веранды, где жили практиканты,
громко постучали. Поздними гостями оказались Ахметшин и Раушенбах;
чувст­вовалось, что они уже где-то долго и основательно беседовали. По
виноватому лицу Марика можно бы­ло понять, что пришел он сюда отнюдь не
добро­вольно. Гости, видимо, разгорячились не одним толь­ко крутым
разговором, и сейчас каждый из них держал в руках по две бутылки водки.
-- Пришел познакомиться с человеком, влюб­ленным в мою сестру, --
сказал Закир, войдя, и по­ставил на стол бутылки.
Марик за его спиной подавал какие-то знаки, гримасничал. Смысл этих
жестов и ужимок означал одно: не бойтесь.
Закир, словно чувствуя, что творится у него за спиной, вдруг сказал
устало:
-- Да, да, не бойтесь, любовь, оказывается, ку­лаками не удержишь.
Давайте стаканы и поговорим о любви. Марик уверял, что вы очень образованные
и интеллигентные парни.
Какая неожиданная выпала ночь -- не всякому дано и за долгую жизнь
пережить такое! Могучая, за­путавшаяся душа Закира жаждала исповеди, словно
искала место и время, и отыскала его вдруг на веранде старого купеческого
дома.
Исповедь -- шла ли речь о горящем в ночи балке на Севере, или об Османе
Турке, мечтавшем, чтобы его преемником на Форштадте стал Закир, или о
чернобурке, что подарил таежный охотник, зная, что невесту спасителя зовут
Нора, или о тесном кубрике в океане, где над головой отчаянного мат­роса по
кличке Скорцени висела фотография их общей знакомой, или о гитаре, которая
вызывала раздражение той же девушки, -- все было гимном большой безответной
любви.
Никакой не дипломат Рваный: ни разу напрямую не обратился к Пулату, но
все адресовалось ему. Человек отрывал от сердца самое дорогое -- люби­мую,
вынужденный из-за клятвы называть ее се­строй.
Ночь пролетела мгновением, бутылки были опу­стошены, но никого водка не
брала -- сила слова, сила чувства оказались сильнее вина, только
сен­тиментальный Марик в какие-то минуты, не таясь, вытирал повлажневшие
глаза и, нервно вскакивая, поднимал стакан и провозглашал тост, многократно
повторяемый в тот вечер:
-- За любовь!
-- ...За любовь... -- устало повторяет вслух Пулат. Раушенбах со
стаканом в руке так ясно стоит перед глазами, словно это случилось вчера, а
ведь прошло уже тридцать лет...
"Неужели генетически во мне заложено преда­тельство?" -- ужасается
вдруг Махмудов, подумав об отце: ведь его расстреляли за предательство, за
из­мену, как рассказывала Инкилоб Рахимовна.
Он пытается разобраться с отцом и быстро ус­покаивается: о генетическом
коде не может быть и речи -- отца расстреляли за веру, за убеждения, за
преданность, но другим идеям и идеалам, новой власти он не присягал на
верность, не служил ей, чтобы считать свой поступок предательством, а Саиду
Алимхану наверняка давал клятву на Коране.
Нет, он не хотел так легко найти оправдание своим поступкам, тем более
сегодня.
"Подлец... Предатель... -- думает он горестно вто­рой раз за вечер. --
Живешь себе спокойно, спишь, вершишь судьбами людей, точнее -- масс, потому
что, выходит, людей и не видел... не видел..."
И вдруг откуда-то всплывает в сознании редко встречающееся ныне в
обиходе слово "благородство", словно выдернул лист из Красной книги на букву
"Б". Утекло, словно вода в решете, ушло в песок благородство из нашей жизни,
и не спешат его отыскать, восстановить в правах -- так удобнее всем, и
гонимым, и гонителям, ибо, имея благородство в душе, нельзя быть ни тем, ни
другим.
Не случайно, наверное, утерянное слово сверлит его мозг -- иные слова
обладают магией вмиг об­ретать зримые очертания, проявляться как на
фо­тографии, и возникает конкретный образ. Всю свою сознательную жизнь
Пулат, кажется, провел среди достойных и уважаемых людей при званиях,
дол­жностях и орденах, но сегодня ко многим их ти­тулам и наградам он вряд
ли мог бы добавить редко употребляемый эпитет "благородный" -- язык не
поворачивался и душа смущалась. Если бы ему выпало право отметить кого-то
высоким знаком ис­тинного Благородства, то ими, без сомнения, ока­зались бы
Инкилоб Рахимовна, Закир Рваный, па­рень, выросший на ложной, блатной
романтике Форштадта. Для них понятия "клятва", "долг", "слово", "честь",
"достоинство" означали только то, что оз­начают, они принимали их без скидок
и оговорок.
-- Бла-го-род-ный, -- произнес нараспев Пулат Муминович и отметил, что
даже на слух оно звучит красиво, гордо -- Благородный! И вдруг понял, что,
предложи сегодня кто-нибудь обменять все его зва­ния и награды на эту
приставку к своему имени, не дающую ни льгот, ни особых прав и положения,
раздумывать он не стал бы.
"Ну, положим, обменял бы звания, должность, не пожалел, стал бы я от
этого благороднее?" -- возник новый вопрос, и рассуждать дальше нет смысла
-- вспоминается ему библейское "единожды солгавший...".
О каком благородстве может идти речь, если он предал свою первую
любовь, Нору, загубил ей жизнь, от этого не уйти, не отмахнуться, -- какие
письма писал из Москвы!
А как назвать его поступок по отношению к Закиру? Ведь если откровенно,
он сломал и ему жизнь и повинен в его гибели.
Да и за судьбу Норы он в ответе, если по-бла­городному. Он уже работал



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 [ 28 ] 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.