извлекает кассету и отдает камеру вместе с футляром Саиду. - Он с тобой
по-свойски побеседует.
тень. Помнит он про Седого - такие вещи не забываются. Неудачная шутка
получилась. Антон и сам понимает - невольно отводит взгляд, смотрит на
камеру в руках Саида.
оттуда - сразу в Черноводск.
какая-то связь между побитым племянником Гулаева и похищением мальчишки. -
Дальше давай!
Ахмед теперь в Черноводске не появляется. Убью, говорит.
знаешь - у нохчи дом там, где живет его тейп... Так вот, пришел Ахмед и без
спросу взял товар. А когда Арзу вмешался, люди Ахмеда его оскорбили: избили
и отобрали оружие... Теперь понятно?
ясно, нужно только заставить Саида окончательно сформулировать мысль, чтобы
полностью исключить превратное толкование прозрачного намека... - Тупой я,
тупой!
Сатуева. Ахмед Сатуев взял какой-то товар, Арзу Гулаев по этому поводу с ним
крупно поссорился... Какой товар мог взять Сатуев? Делай выводы, Сыч! И
смотри - если что, я тебе ничего такого не говорил! Если меня спросят, я
скажу - нет, ничего такого не говорил...
спрашивать, что говорил Саид санитарам ЗОНЫ. Сразу башку отрежут безо всяких
разговоров.
остались довольны друг другом. Саид, сам не ожидая, благодаря своей
незаурядной осведомленности о многих житейских делах получил больше, чем
рассчитывал, и вдобавок разжился прекрасной видеокамерой за две тысячи
долларов. Антон же получил, что хотел. Не зря прогулялись...
Глава 6
ШЛИ БЫ ВЫ...
плохого к худшему...
Сначала на фоне сплошной черноты забрезжило микроскопическое нежно-зеленое
световое пятно, подмигивая наподобие светофора. Затем пятно разрослось до
размеров арбуза и, наконец, трансформировалось в абажур ночника, интимно
освещавшего мрачную картину места происшествия.
осторожно ощупывая голову и слезящимися глазами глядя на Лену.
черепа вздулся здоровенный желвак, который при прикосновении отдавался
острой болью в глазах и носовых пазухах. Рациональное мышление спряталось
куда-то вглубь, не желал мозг работать после такого сотрясения. В общем,
нехорошо было сибиряко-вой голове - нельзя так бить по аналитическому
устройству.
и показывала Александру Евгеньевичу опухший синий язык, накрепко прикусив
его чуть ли не у самого корня.
пальца к девичьей шее чуть выше странгуляционной борозды и не обнаруживая
пульса. Какой, к черту, пульс?! И так все ясно...
осматриваясь по сторонам и осторожно вытряхивая из слипшейся прически
крупные бляшки непрозрачного стекла. Рядом, на ковре, валялись разорванные
колготки, скрученные в веревку, - судя по всему, ими и удавили. На светлом
пледе были отчетливо видны пятнышки крови - небольшие, но обильно
разбрызганные как раз в том месте, откуда только что слез ударенный сибиряк.
какова природа пятнышек. - Голая, лохматая, гадкая сволочь... - и вдруг
заметил, что он действительно совсем гол! А до потери сознания, насколько
помнится, был только без штанов - рубашка, майка, даже галстук на нем
присутствовали.
облачился, с трудом натянул носки и туфли - при наклонах голова начинала
пульсировать, обещая сей момент лопнуть по швам, - и, распахнув дверь
гостиной, шагнул в прихожую.
крови отсутствовали да лежавшее на полу головой к входной двери тело
бабульки - хозяйки квартиры - было полностью одетым. Но факт, что задушили
примерно таким же способом - странгуляционная борозда была различима с
первого взгляда, и приближаться не нужно было.
Евгеньевич, осторожно огибая тело, снимая с вешалки свое пальто и на
цыпочках направляясь к входной двери. - Это что же такое творится, а?!
Выйдя на площадку, Александр Евгеньевич замер как вкопанный. Из блочного
окна меж этажами вдруг понесло синими сполохами милицейской мигалки,
послышалось дружное хлопанье отечественными автомобильными дверьми.
Приехали! С мигалкой. Но без сирены...
пар ног, бормотанье какое-то невнятное раздавалось, показалось - лязгнуло
что-то.
юркнул за дверь. Быстро запер оба замка, накинул цепочку, забыв про головную
ломоту, бросился в гостиную.
Евгеньевич после недолгой борьбы открыл тугие шпингалеты, распахнул
законопаченные на зиму рамы и высунулся наружу.
ограничения скорости, через сто метров шоссе делает крутую петлю, опоясывая
зону реставрационных работ. На тротуаре никого не было. Идиллия! Если не
обращать внимания на выскакивающие из арки на шоссе шальными чертиками синие
блики стоящей во дворе "канарейки"...
зареготал преотвратным менуэтом звонок, затем кто-то начал сосредоточенно
долбить по мягкой обшивке ногой.
гардину и при помощи лежавшего на столе ножа из прибора распуская плотную
материю шторы на три продольных лоскута.
трубе и, перемахнув грузным телом через подоконник, за считанные секунды
спустился примерно до уровня потолочного перекрытия первого этажа,
умудрившись не угодить ногами в окно нижней квартиры - откуда только
сноровка взялась!
оттолкнулся от стены и прыгнул в неглубокий сугроб между тротуаром и шоссе,
больно отшибая пятки и сбивая дыхание.
голове вдруг колыхнулась счастливая мысль - а ведь послушай он Ибрагима и
загони машину во двор, черт его знает, как бы оно тогда обернулось!
сил, упираясь в рулевое колесо и стойку, и, сдвинув машину с места, принялся
толкать ее задом по шоссе к углу дома. Пару раз сердито бибикнули мимо
проезжавшие авто, кто-то, проскочив и чуть не задев толкача левым фонарем,
притормозил впереди и красноречиво высказался - но, вовремя рассмотрев в
свете проспектных ламп габариты нарушителя и марку машины, чертыхнулся,
перегазовал и умчался прочь.
салон, включил двигатель и с минуту приходил в себя, сжимая раскалывавшуюся
на части голову руками, - казалось, отпусти сейчас, непременно лопнет! Такая
нагрузка и здоровому организму противопоказана, а уж после травмы головы - и
подавно.
голову на улицу и прислушался. Как будто дожидаясь этого момента, из-за угла
дома раздался нервозный вскрик, полный злобы и растерянности, затем сочно
треснуло разбиваемое стекло, срикошетив от кирпичной стены звонкой трелью
осколков.
Акунин Борис
Буркатовский Сергей
Херберт Фрэнк
Махров Алексей
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий