пощадят, потому что именно я выговаривал для них поблажки, арестанты этого
не забывают.
погоны эта власть снимет - конец. Новая - тоже конец. Кроме как запоры
проверять, что я умею? То-то и оно, ничего, А ведь власть пока что эта.
Эта, дорогой. Вы молодой, вам и сражаться.
оторваться от гранки: в номере шла статья профессора Ричича, который
исследовал правомочность правительства-преемника расторгать заключенные
ранее договоры, основываясь на нормах международного права. Белград решил
опубликовать эту статью именно в Загребе, чтобы продемонстрировать Берлину
общенациональное единство взглядов на сложившуюся ситуацию. Это
мероприятие было задумано в отделе печати министерства иностранных дел и,
как большинство подобного рода действий, являло собой некую игру в
"жмурки", ибо и югославское и германское правительства знали истинное
положение вещей в Загребе, знали, что в Хорватии зашевелилось усташеское
подполье, а два эмиссара поглавника Павелича вылетели в Берлин и были
встречены там представителями СС и вермахта. Однако в любой
государственной машине существуют разные ведомственные интересы, и в тот
момент, когда военные планируют нападение, дипломаты обязаны крепить
дружеские контакты и - хотя бы внешне - предпринимать все возможные шаги,
чтобы избежать вооруженного конфликта, добиваясь своих целей, не "вынимая
шпаги из ножен".
интересовалась, придет ли он к обеду. В первые годы Взик приглашал жену
пообедать вместе с его друзьями, но Ганна всегда отказывалась: "Не люблю
незнакомых людей". Как-то раз Звонимир сказал, что ему нужно, чтобы она
поехала вместе с ним, когда он принимал полковника из албанского
генерального штаба - тот слыл женским угодником. Ганна ответила: "Ляпну
что-нибудь не то и спугну твоего вояку. Я ведь не понимаю, как проводить
ваши "деловые" встречи". Звонимир хотел поправить ее: "Наши встречи",- но
решил, что не стоит. Характер - это такая данность, которую можно сломать,
но нельзя изменить. Он пригласил на обед свою стенографистку. Девушка была
влюблена в него, и он, ничуть не смущаясь, как это было бы с Ганной,
объяснил ей, что с полковником надо в меру пококетничать., проявить
особенное внимание, намекнув при этом, что любит-то она его,
шеф-редактора, но при случае не прочь встретиться и с албанцем. Обед
прошел великолепно, полковник цокал языком и говорил, какое это счастье,
когда мужчину любит такая прелестная девушка, находил в ней сходство с
дочерью, рассказывал о том, какая у него умница жена, а когда девушка - ее
звали Лиляна - отлучилась, чтобы вызвать машину, спросил Взика, где в
Загребе надежный "дом любви".
упорно звонит. ("Это, конечно, не Ганна. При том, что она ленива,
нетерпеливость у нее чисто горская".) - Взик слушает.
которые подвластны року, не людям. Ты где обедаешь сегодня?
косулю...
разошлись. Везич сказал Звонимиру на выпускной пирушке: "Мир все более
тяготеет к силе, и государственные идеологи будут формировать подданных
"под себя". Однако вечно так быть не может. Югославия дождется своего
часа, когда на сцену выйдет тот, который предложит программу действий, а
не прозябания. Я буду ждать этого часа. Не фыркай, когда узнаешь, где я
решил пройти школу "силы". Не уподобляйся либералам, которые оценивают
лишь очевидное, забывая про компоненты, из коих это очевидное слагается.
как в студенческие годы. Звонимир признавался себе в том, что отнесся к
странному решению Петара именно как либерал, считающий, что брезгливость
по отношению к человеку, решившему служить силе - то есть полиции, -
главное чувство, отличающее его от остальных.
захотелось увидеться. И потом, что может быть срочного в эти дни? Они сами
по себе так стремительны, так быстролетны, что любая срочность в сравнении
с ними подобна черепахе.
что заставило его сказать:
редко видимся, чтобы терять шальной шанс на встречу. Говори адрес.
пахнувшего козьей шкурой.
особенно интересным.
по воскресеньям не бастуют.
действительно, суббота и воскресенье у меня самые занятые дни в неделе -
сплошные рауты и приемы, А в будни обычная суматоха. То усташи хотят
взорвать мост, то профессор Мандич устраивает бунтарское выступление
Цесарца в университете, то твой обозреватель, профессор Ричич, входит в
контакт с немецким эмиссаром Веезенмайером...
заскучал по другу молодости. И даже не для того, чтобы сказать о встречах
Ричича с Веезенмайером - перед тем, как ехать к нему, Ричич связался с
соответствующим отделом тайной полиции. Звонимир понял, что Петар просил
его приехать в связи с деканом исторического факультета профессором
Мандичем, потому, что знал об их давней дружбе.
шлюхами и спекулянтами? Кто его будет читать, Петар? Мы с тобой мечтали
заниматься высокой политикой, а нынешние молодые ребята, когда приходят в
газету, жаждут попасть в отдел криминальной хроники.
логикой. Да и карманник - отброс общества. Это не какой-нибудь воротила,
который наймет лучших адвокатов города и любую свою махинацию представит
как акт борьбы за экономический прогресс.
заинтересованность".
тех пор, как он принимал участие в молодежных демонстрациях после убийства
в Скупщине хорватских депутатов. Потом он отошел от политики, занялся
философией, но бюрократизм полицейского дела обязывал тем не менее держать
его в поле зрения и составлять досье на его публикации в научных журналах.
Петар знал, что Ганна, по крайней мере, три часа в день проводит сейчас в
доме у брата Мийо, знал, что Звонимир живет с ней плохо, Ганна устраивает
ему скандалы по пустякам - так бывает, если женщина очень любит или если
не любит совсем. Вопрос о Ганне Везич задал не случайно: он хотел
посмотреть, как поведет себя его старый товарищ, а затем сделать вывод о
мере его, Звонимира, закрытости.
просигналит, что ему можно, а от чего надо отказаться. Курение, вино,
кабанятина - все это ерунда, Петар. Нервное напряжение - вот что нас
губит. Не знаю, как ты, а я последние три дня не сплю. Как думаешь, будет
драка?
неуравновешенного человека, Звонимир.
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Куликов Роман