мошенников? Как Па? Что интересного в нашем бандитском городе?
себя, пусть людишки любуются Дженнингсами, такое не часто увидишь.
сам не нарывался, просто пришлось помочь нашему дружочку Биллу Сиднею
Портеру, он с нами путешествует, рассказывает истории, от которых мы то
смеемся, то плачем, как сироты, взятые на воспитание тетеньками из Армии
Спасения.
назначили карнавал-маскарад, куда пригласили всех звезд страны и вроде бы
даже самого ихнего президента. Пропустить такое было выше наших сил, мы
одолжили Портеру денег на фрак, сами приоделись, как на свадьбу, и
отправились в громадный стеклянный ресторан. Стоим мы себе возле колонны,
разглядываем красоток, оркестр гремит, пары кружатся, и вдруг мимо
проплывает такое Рыжее Чудо с голубыми глазами, что мы балдеем, словно
юнцы во время первой поллюции.
цветом в пшеницу, глаза зеленые, плечи налитые, рот очерчен резко, хотя
очень мягок, будто постоянно хранит в себе улыбку. Рыжее Чудо его и
приметило, пока глазела на него через плечо кавалера, трепетно
прижимавшего ее к сердцу. Все бабы - стервы, точно говорю, все до одной, у
каждой на уме блуд!
подправляла своего маленького, но крепкого кавалера именно к нашей
колонне, а он, дурень дурнем, поддается, как все мужики, если к ним найден
верный подход. Вот тут-то Билл Портер и начал процесс: он низко поклонился
Рыжему Чуду, не таясь от ее кавалера, что по испанским законам есть
объявление войны, блокада, страшное оскорбление, пиратство и воровство
средь бела дня. Ладно, думаю, будь что будет. А Рыжее Чудо не унимается,
волочет своего быка по третьему разу к нам, и снова Билл кланяется ей, а
она так улыбается, что я ему говорю, зря вы это, ее Малыш вас прибьет, а
он только усмехнулся: "некоторое оживление всегда красит вечера, подобные
этому".
входил в банк за золотом, потому что было предчувствие, и каждый раз
предчувствие меня не подводило, сидела засада, ну и тут сосет у меня под
ложечкой, сил нет. Говорю Биллу, мол, давай слиняем, если тебе баба нужна,
вызовем в номер. А он холодно возразил, что Рыжее Чудо не баба, но сама
молодость и чистота. Тут к нам и подвалил этот самый бычок, что ее
вальсировал, и сказал Биллу, не смей таращиться на мою невесту.
ни в какую; вообще-то он покладистый, как ребенок, но иногда становится
каменным, ни с места не сдвинешь, ничем не переубедишь.
своего малыша глянет с ненавистью, то на Билла - вопрошающе. Он бледный,
замер весь. А потом красотка возьми да и брось свою мантилью к его ногам.
Он ее поднял, прижал к груди и, поклонившись, вложил в ее трепещущие
пальчики.
ему обязаны вернуть платочек, ему, а не ей, он вам голову за такое
свернет. А Билл только усмехнулся: "Мне это не впервой, полковник". (Он
меня зовет только так, "полковник", я его спросил, отчего, а он ответил:
"Не "крошка" же мне вас называть! Все маленькие мужчины злые, коварные,
обидчивые". Вообще-то он верно говорил, я иногда, как баба, злюсь и
обижаюсь из-за того, что мама родила меня таким коротеньким.)
подъехал к нам и как даст Биллу по скуле! Тот от неожиданности с копыт
долой. Потом вскочил, глаза побелели от ярости, догнал испанца, окликнул
его: "Малыш!" - тот удивленно обернулся, а наш Билл поднял его, как
курочку, над головой, придушить хочет, ей-ей, а бычок из кармана выхватил
стилет, и торчать бы ему в сонной артерии веселого выдумщика Билла, если б
я не успел выхватить кольтяру и не продырявил Малышу лоб между бровями.
Мексико-Сити было не с руки, пришлось улепетывать, полиция, погоня,
перестрелка и все такое прочее.
считает, что вся его проклятая жизнь построена на неверно понятом законе
причин и следствий. "Со мною всегда и все не как с людьми, - сказал он
мне, - я обреченный человек, полковник".
находится эстансия с табунами необъезженных двухлеток. Билл подрядился
туда и пару недель объезжал таких скакунов, которых побаивался сам хозяин.
Эта рисковая работа его успокоила, он вернулся к нам, и теперь мы заняты
тем, что каждый вечер обсуждаем будущее: как поступить, чтобы стать
богатыми на всю жизнь. Я спросил Билла, что он намерен сделать после того,
как разбогатеет. Он ответил, что его главная мечта заключается в том,
чтобы открыть театр оперетты в Хьюстоне, пригласить туда парижский
кордебалет, а самому плясать наиболее веселые партии в "Периколе".
от юриспруденции, что мне, как иностранцу, грозит за налет на здешний
банк, имею ли я надежду - в случае неудачи - на защиту как американец, или
же сразу посадят на кол, не обращая внимания на мою принадлежность к
сообществу Северных Штатов.
доставили ему столько горя в жизни.
написать хоть пять слов - так же невозможно, как курицу научить манерам
льва.
ты обязан перевести на известный тебе счет.
убежден, что это не псевдоним и мистификации тут ждать не приходится.
Наверняка он начинающий автор. Я запросил "Бюро анализов и исследований"
м-ра Саймона Врука. Тот ответил, что литератор с таким именем не
зафиксирован в справочниках.
мастер новеллы. Его фабулы и стиль совершеннейшим образом потрясли меня.
Поэтому дочитай письмо до конца и постарайся понять меня. Это послание
продиктовано моей благодарностью за все то, что ты сделал мне в жизни. Мне
отплатить тебе нечем, кроме как тем, что я намерен сейчас предложить.
Веселая ироничность, энциклопедическое знание, независимость оценок,
смелость характеристик делают его человеком, рискующим спорить с
немеркнущим талантом Марка Твена и Эдгара По.
вход в фабулу настолько личностен, что это позволяет ему утвердить себя в
глазах читающей публики не только литератором, но и философом, политиком,
моралистом.
изумительные по наглости. Понятно, так у нас еще пока никто не говорит.
Портер выдумывает свой язык, но выдумка его невероятно привлекательна,
поскольку являет собою образец языка более емкого, более сочного, более
интеллектуального, чем тот, к которому мы все привыкли и в литературе, и в
каждодневной жизни.
такого рода диалоги, бесспорно, привлекут читателя в силу их емкости и
особости. А ведь все неожиданное - залог успеха в таком предприятии, как
литература, театр, то есть и з о б р е т а т е л ь с т в о.
традиций будут костьми ложиться, только б не пустить новое в литературу),
ты, как писатель, имеющий имя и широко печатающийся, имеешь возможность
"поиска"; стиль Портера, его т е х н о л о г и я, коли ты решишь
исследовать ее и последовать ей, позволит тебе сделать качественно новый
рывок и захватить новое место под литературным солнцем, которое принесет
больше дивидендов, нежели те, которые ты получаешь сегодня.
тонкая, дьявольская игра! Он искуситель и философ, он есть новое качество
литературы, угодное новому времени, высотным зданиям, скоростям
метрополитена и тоннажу океанских пароходов. Я чувствую это ладонями, ты
уж поверь потомственному и почетному неудачнику от изящной словесности.
сумеем удержать Портера и он ворвется в наше предприятие, будет поздно;
заявивший себя позиции не уступит.