Чтение 28–й страницы книги ~Первое дело Мегре~

вы придумали".

Хватило ли у него времени? Или тот сразу набросился на него?

Миллионы людей, которые пили кофе "Бальтазар", точно так же, как госпожа
Мегрэ, вклеивали в альбомы картинки с изображением всех видов растений и
цветов, и думать не думали о том, что их утренний кофе был поводом для
драки, разыгравшейся в одной из комнат особняка на улице Шапталь. Гнусной
драки, к отголоскам которой прислушивался слуга за дверью,

По-видимому, мужчины схватились мертвой хваткой. Возможно, они катались
по полу.

Был ли вооружен Ришар Жандро? Он из тех людей, которые способны наносить
удар из-за угла.

- Мне думается, стреляла девчонка. Не со зла. Просто голову потеряла.
Она, может быть, сначала бросилась к окну звать на помощь, да ее оттащили. А
может, окно было открыто и раньше? Что-то не заметил... Видите ли, я
полагаю, что она в конце концов по-настоящему влюбилась в Боба. Ведь такое
не скроешь. Сначала-то она все это из деловых соображений, а потом попалась
на удочку. Он ведь был не похож на всех этих мороженых судаков, с которыми
ей приходилось встречаться... Когда она увидела, сдается мне, что Боб падает
и брат ее пытается нанести ему удар исподтишка, она потеряла голову и
выстрелила. К несчастью, она не умела целиться. И угодила в Боба, да еще в
самое сердце... Что, если заказать еще бутылочку? Оно же совсем легкое, это
вино. Вот так-то, старина!

Когда я увидел чудака, который пытался достучаться к ним, я уехал, потом
опять вернулся, но никого уже не было. Тогда я предпочел смыться. Мы
посоветовались с Люсиль. Все надеялись, что Боб вернется или хотя бы даст
знать, в какую он угодил больницу. В конце концов я отправился к Жандро в
контору. Вот почему я знаю, как выглядит старик. Он тотчас же раскошелился -
жалко, я не содрал с него сто тысяч вместо пятидесяти. Свора мерзавцев! Вы
свалились нам на голову как раз в тот момент, когда мы собрались прятать
концы в воду. Согласитесь, что было бы глупо дать себя поймать...

Ваше здоровье, старина! Они все устроили как нельзя лучше для себя. Я уже
начинаю понемножку свыкаться с этой мыслью. Но меня просто тошнит, когда я
вижу на улице их грузовые фургоны, запряженные откормленными битюгами...
Хозяин! Кофе нам, только не "Бальтазар".

Пришлось, однако, выпить бальтазаровское - другого не оказалось.

- До чего все гадко! - процедил Дедэ сквозь зубы. - Хорошо, что можно
будет отсидеться в деревне.

- С Люсиль?

- Она вроде не против. У нас есть пятьдесят тысяч франков или около того.
Я всегда мечтал открыть бистро на берегу реки, такое, к примеру, как это,
где посетителями будут мои дружки-приятели. Только трудно найти такое
местечко - надо ведь, чтобы оно было неподалеку от ипподрома. Завтра
пошатаюсь вокруг Мэзон-Лафита. Я и Люсиль туда отвез и там спрятал. - Он
вдруг сконфузился и поспешил добавить: - Не подумайте, что мы стали
добропорядочными буржуа.

* * *

Так прошла целая неделя. Каждое утро по звонку Мегрэ входил в кабинет
комиссара и представлял ему дневной рапорт. Каждое утро Ле Брэ открывал рот,
словно собирался что-то сказать, но потом отворачивался.

Они не обменивались ни словом, кроме служебных разговоров. Мегрэ стал
более серьезен и менее подвижен, хотя и не располнел. Он даже не утруждал
себя улыбкой и прекрасно отдавал себе отчет в том, что был для Ле Брэ
постоянным живым укором.

- Скажите, голубчик... Это было в начале мая.

- ...когда у вас экзамены?

Экзамены по тому самому предмету, которым он занимался в ночь, когда в
его жизнь ворвался флейтист, заявившийся в полицейский комиссариат, чтобы
сообщить о расквашенном носе.

- На следующей неделе.

- Надеетесь преуспеть? ,

- Надеюсь.

Он продолжал оставаться холодным, сухо официальным.

- Гишар говорил мне, что вы мечтали поступить з Сыскную.

- Да, было такое.

- А теперь?

- Сам не знаю.

- Мне кажется, там вы будете больше на месте. Я, конечно, вами очень
дорожу, однако постараюсь вам помочь в этом деле.

Мегрэ, у которого перехватило дыхание от волнения, не проронил ни слова.
Он все еще сердился. По существу, он не смог простить случившегося им всем -
и комиссару, и Жандро, и людям из Сыскной, и, может быть, даже самому
Гишару, к которому в глубине души испытывал почти сыновнее почтение.

Однако если бы Гишар...

Он понимал, что в конечном счете правыми окажутся они. Скандал ни к чему
бы не привел. При всех обстоятельствах Лиз Жандро была бы оправдана.

И что же?

Не к самой ли жизни он предъявлял претензии и не заблуждался ли он, не
желая этого понять?

Он не хотел выкупа. Он не желал хоть чем-нибудь быть обязанным комиссару
Ле Брэ.

- Дождусь своей очереди, - наконец проговорил он. Назавтра же его вызвали
на Набережную Орфевр.

- Все еще сердитесь, мой мальчик? - спросил его главный, кладя руку ему
на плечо.

Он не сумел удержаться и почти с вызовом, как мальчишка, бросил:

- Это Лиз Жандро убила Боба.

- По всей видимости.

- Вы в это верите?

- Я подозреваю. Ради ее брата Луи не пошел бы на такой риск.

Окна кабинета выходили прямо на Сену. Буксиры тащили за собой целую
вереницу барж и сигналили, прежде чем пройти под мостом. Трамваи, автобусы,
извозчики, такси безостановочно катили по мосту Сен-Мишель, а на тротуарах
пестрели женщины в ярких платьях.

- Присаживайтесь, старина.

Урок, преподанный ему в этот день отцовским тоном, нельзя найти ни в
одном из учебников по научной криминалистике.

- Вы поняли? Наша задача - приносить как можно меньше ущерба. Чему бы это
разоблачение могло послужить?

- Правде.

- Какой правде?.. - И высокое начальство заключило: - Можете закурить
трубку. С понедельника вы приступите к работе - инспектором в группе
комиссара Бародэ.

Мегрэ не подозревал, что в один прекрасный день, спустя двадцать лет, он
снова встретится с Лиз, которая будет носить аристократическую итальянскую
фамилию мужа. И что она примет его в той же неизменной конторе Бальтазаров,
о которой он знал со слов некоего Дедэ, и что он, наконец, увидит портрет
старика, висящий на том же месте.

"Господин комиссар..."

Это он, Мегрэ, комиссар.

"Считаю лишним просить вас о сохранении тайны..."

Сюртэ в это время уже переименовали в Сыскную полицию.

И речь пойдет о том, что на административном языке называется "следствие
в семейных интересах".

"К сожалению, у моей дочери характер отца..."

Что касается ее самой, то она была спокойна и холодна, как старый
Бальтазар, портрет которого, во весь рост, висел на стене за креслом.

"Она дала себя увлечь одному бессовестному человеку, который увез ее в
Англию, где добился разрешения на брак. Необходимо любой ценой..."

Да, тогда он не знал, что ему доведется еще раз держать честь семьи
Бальтазар в своих руках...

Ему было двадцать шесть лет, и ему не терпелось сообщить жене новость: "Я
поступаю в опергруппу шефа".

Но ему не удалось тотчас же осуществить свое желание. На улице его ждал
Жюстен Минар.

- Плохие новости?

- Хорошие. Меня засватали.

Флейтист разволновался, он был даже более взволнован, чем сам Мегрэ.

- Вы покидаете комиссариат?

- С завтрашнего дня.

- Выпьем?

И они отправились в пивную "Дофин", в двух шагах от Набережной Орфевр.
Инспекторы из Сыскной, сидевшие здесь, не знали этих двух мужчин, которые то
и дело чокались и казались необыкновенно счастливыми. Спустя несколько дней
они познакомятся - во всяком случае с одним из них. Мегрэ станет их
коллегой. Он будет заходить сюда как к себе домой, гарсон будет называть его
по имени и знать, что ему подать.

Домой он вернулся на взводе. Десять раз они провожали друг друга,
флейтист и он, от одного угла улицы до другого.

- Твоя жена... - возражал Мегрэ.

- Неважно. Какое это имеет значение?

- Сегодня тебе не надо дудеть в свою дуделку?

- В какую дуделку?

Поднимаясь по лестнице, он здорово шумел. Открыв дверь, серьезно заявил:

- Приветствуй нового инспектора из группы шефа!

- Где твоя шляпа?

Проведя рукой по голове, он убедился, что позабыл где-то шляпу.

- Таковы все женщины! И заметь, заметь, прошу тебя, потому что это весьма
важно... весьма важно, ты слышишь?.. Вовсе не благодаря комиссару... Они уже
давно ко мне присматривались, а я и понятия не имел Знаешь, кто мне об этом
сказал?.. Сам шеф... Он мне сказал... Я не могу повторить все, что он мне