Чтение 280–й страницы книги ~Вокруг Иосифа Бродского~

шумели реки, всюду душный мрак,

мелькали камни, словно буки, грабы.

Мелькали сталактиты -- каждый шпиль,

как будто перевернут кем-то город.

Мелькал песок и супесь, глина, гниль

То свет, то мрак, то грязь, то жар, то холод.

И вот он дерн пронзил своим крылом.

Испуганно крылом взмахнула птица".

"Но как столь белый, что сверкает хром,

он смог из-под земли на свет явиться.

Земля черна". -- "О нет, она бела.

Белы поля зимой заемным светом.

Светла трава. Белы у нас тела.

Белы тела, хоть кровь красна при этом.

Бел известняк. Белы листы письма.

Белы березы, листьев частью тыльной

белы кусты, всегда бела тесьма,

что держит гроб, и бел ваш крест могильный.

Бела земля и, как постель, тесна,

белы моря, ловцы, челны и сети *(27)

Бела постель, бела внутри сосна

и облака белей всего на свете.

И белый ангел плод земли, он бос.

(Но) Он с дерева, чьи ветви вправо, влево

раскинулись, не только плод принес,

но зерна в нем. И, значит, с ними -- древо.

Нет, ангел -- плод земли. Его отец

сейчас вдали, но он живет, не умер..."

"А кто же он" -- услышал тут гонец.

"Чьи голоса я слышу" -- он подумал.

"То царь сказал... Молчанье... Шелест крыл..."

А чей же голос он сейчас услышит...

На этом месте он глаза открыл.

Густой туман у входа ткань колышет.

Сырые пятна кроют свод шатра.

Своей пятой колонны пламя гасят.

Играют шлем и панцирь роль ведра.

Подтеки, как пилястры, стены красят.

Никто не входит. Что же, все мертвы.

Он приподнялся на локтях устало.

и про себя отметил цвет травы:

она почти совсем зеленой стала.

Того гляди, начнет белеть назад

(чего он не видал на белом свете...)

Он вдруг подумал: как звался тот сад,

где ангел получил листочки эти.

Сад Гесперид, должно быть... дальний сад.

Стволы стоят, как колоннада в зале.

Вся рознь лишь в том, что там плоды висят.

С колонн как будто капли свеч свисали. *(28)

Сад с колоннадой, полный зал стволов...

Всех прогони, повсюду стражу выставь...

Лишь звери смотрят изо всех углов,

да птицы -- изо всех просветов в листьях...

Плоды срывают сотни разных лиц.

И ты не раз и сам сей труд повторишь.

Куда б их ни несли -- несут их вниз,

и кто б ни нес -- гонец, гонец всего лишь.

Адам и Ева, тот, кто изгнан прочь,

а также тот, кто здесь успеть не чает

к чуткой войне, и блудный сын, и дочь --

два смысла "гнать" они в семью венчают.

Солдат, юнец, не всяк, кто чист лицом,

садовник тот, что тронул пальцем пестик,

и ангел этот -- всякий стал гонцом...

и путник в Фермопилы -- тоже вестник...

Вода бормочет. Все как будто спят,

пируют волк и вран на дальней тризне.

Конь крепко спит. Вода дошла до пят.

Вокруг лишь дождь. Совсем не слышно жизни. *(29)

Не ангел ли и я... О нет, увы.

Еще возможно, чтоб весь воздух замер.

Еще возможно бледный лик травы

до Божьего поднять... Но я не ангел.

Нет, знаю сам (пора краснеть лицом)

кто в битве враг, кто раб и кто Виновник...

Садовника я смог назвать "гонцом", *(30)

но о гонце нельзя сказать: садовник. *(31)

Нет, я не ангел... Брезжит свет зари,

две тучи отразились в темной луже.

Вот лучший довод: нет в земле "внутри".

-- "Да, точно так же, как и нет "снаружи" --

Кто здесь сказал! Я сам... я сам сказал.

Хоть сам сюда я изнутри явился.

Но там, внутри, не сад был -- только зал

и темный трон одной рукой ветвился.

А рядом ангел, в царский сад лицом

стоял повернут, чуть кося мне глазом.

Но он, как я, с Началом, как с Концом,

как истинный гонец, почти не связан.

Совсем не связан... вот и дунет прочь...

А может быть, тогда он только... мнился.

Темнеет здесь... темнеет... будто ночь...

уснуть бы мне..." И он ко сну склонился.

Когда же он проснулся, вкруг себя

увидел он столбы такого рода

каких ему в его путях судьба

не ставила, не слала в дар природа.

Он оглянулся: сон его они

обстали точно так, как вишню -- чаша,

а та -- на дне, мелькали в них огни

но это был не зал, не сад, не чаща.

Деревья -- нет, колонны -- нет, тогда

со сталактитом это было схоже,

но нет, не сталактит, на дне гнезда

он заметался в страхе: что же, что же!

Удар меча -- и он нашел проход.

И вправду лед со сталактитом сходен.

А это лед. Повсюду желтый лед

под ложем из попон и тонких седел.

Ледовый потолок над ним навис *(32)

и на стенах узор холодный вышил

Того гляди, все это рухнет вниз.

Он разрубил проход и в поле вышел.

Пред ним земля была белым-бела

белы холмы, нигде не видно леса

белы кусты, покрыла дали мгла,

но и она, увы, была белеса.

Уже погас дневной последний луч

в горах незримых быстро солнце село

над ним луна за стаей белых туч --

за тонкой занавеской -- здесь висела. *(33)

Унылый ждал гонца в шатре ночлег

Души живой не видно в самом деле.

Все мертвецы ушли по горло в снег

Их кони к небесам копыта вздели.

Куда все делись, где, куда ушли

И как же он назад вернуться сможет.

Следа здесь нет -- но слышит стон вдали

и вдаль бежит, хоть сердце ужас гложет.

Вокруг него сверкает белый ад

скользит сапог по всем телам убитым.

Он подбежал. В крови лежал солдат,

разбита грудь мечом, копьем, копытом.

Он в красный снег уже по горло врос

сейчас умрет, спросить дорогу нужно

Как ехал ты -- спросил он -- был ли оз.

"Гора... была..." -- ответил тот натужно.

Потом умолк. Но вдруг хрипит: "Смотри"

Гонец взглянул наверх и в страхе замер

как прежде белый, только раза в три

чем прежде больше вился в небе ангел.

Так значит он пришел узреть Конец

Так значит не насытил взгляд Началом

И лук схватив, что бросил в снег мертвец,

гонец уж сам не слышал, как вскричал он:

"Беги же к черту!" И пустил стрелу