стало видно, что все это время он просидел с пистолетом в руке. Трейси
жестом велел ему сесть снова.
одно лицо, мы твердо договорились, что оно останется в этой комнате, пока
все не встанет на свои места.
субмарины, который смотрел на них в полном недоумении. - Будет, как он
сказал, О'Тул. Вы влезли в это дело вслепую, поверив мне на слово, что
повредить вашу подлодку, увести ее в море, где она взорвется, и вдобавок по
радио притвориться, что вы на борту, - это очень важно и очень секретно.
Возможно, у вас есть какие-то догадки относительно того, что происходит, но,
если даже и так, я прошу вас держать их при себе. Оставайтесь в этой комнате
с Пикерингом, хотя бы ради вашей же безопасности. Мы схватились сейчас с
отчаянными людьми и должны стать такими же отчаянными, как они; я твердо
убежден, что эти двое скорее застрелят вас, чем позволят сегодня вечером
выйти отсюда.
плечами, подчиняясь.
меня нет желания его повторять.
и рукоятка револьвера убралась снова. - Никто не должен вас узнать, иначе
игре конец.
быстро и неузнаваемо, что наблюдавший за этой метаморфозой О'Тул шепотом
помянул имена одного-двух святых. Первым делом в кожу рук и лица была как
следует втерта коричневая краска, потом за щеки вложены маленькие подушечки,
несколько быстрых прикосновений черного карандаша обозначили морщины,
потайные колечки вставлены в ноздри, которые сразу расширились и
округлились, а увенчалось дело густыми черными усами на быстросохнущем клее
и весьма гармонично их дополнившим париком. Когда Гас глянул в зеркало, у
него даже дыхание перехватило - на него смотрел незнакомец, очевидно,
принадлежавший к латинской расе, скорее всего один из островитян, который
ничем не напоминал человека, недавно севшего на этот стул. Пока он
восхищался этим произведением искусства, Трейси занимался собственным лицом,
обрабатывая его так же, как и лицо Гаса; завершил он это таинство, достав
два костюма в узкую полоску, с широкими лацканами и накладными плечами,
имевших явно континентальный покрой, и черные остроносые туфли. Когда оба
переоделись, О'Тул невольно присвистнул сквозь зубы.
бы, не вру!
воспринял бесстрастно, как нормальное признание добросовестно выполненного
дела. - К месту встречи придется идти кружным путем.
переулки, по которым предпочитал идти Трейси, были темнее дегтя. Но он,
похоже, отлично знал географию этих трущоб, потому что безошибочно пришел к
цели. Когда они остановились перед утопающей во тьме дверью, ничем не
отличавшейся от сотен других, мимо которых они прошли, он наклонился к Гасу
и прошептал:
хотите?
пользовался большим уважением в колледже и вас неоднократно зазывали на
профессиональный ринг. Когда доходит до ближнего боя, против кулаков трудно
что-нибудь возразить.
ведите.
расположенных в районе порта; там был нависавший над главным залом балкон,
где представители местной знати или те, кто старался под них подделываться,
могли пить в относительном уединении, глядя на зловонное бурление жизни
внизу. Заняли столик у перил;
начали было бочком подбираться к ним. Официант принес бутылку лучшего вина,
которое могло предложить это заведение, - водянистого, кислого шампанского
по удивительно высокой цене; они подняли бокалы к губам, не делая ни глотка.
Говоря так тихо, чтобы лишь Гас мог его слышать, Трейси поверх бокала
произнес:
оборачивайтесь - мы здесь не единственные наблюдатели.
концом, которую передал ему Трейси, Вашингтон бросил спичку на грязный пол и
рассеянно оглядел толпу внизу. Там пили, кричали, играли, ругались -
отвратительное кипение жизни, где рядом в одном котле варилось местное
хулиганье, землекопы, грубая матросня... Клоака. Наконец Гас позволил своим
глазам скользнуть по одиноко сидящему за столом у двери - точно так же, как
они скользили по остальным.
которого тот назвал Козлищем. Одет он был как землекоп, работал в туннеле, в
береговой его части. И, само собой, мог иметь доступ к субмарине, сразу
пришло Гасу на ум. Его акция, если смотреть со стороны, увенчалась успехом,
теперь он ждет платы, ждет встречи с другими гангстерами, поскольку своим
дерзким поступком доказал свою ценность для них.
Гаса в особенности - отдельно от остальных прозвучал знакомый, похожий на
бычий, рев, который Гас явно слышал много раз. С нарочитой рассеянностью,
словно бы от нечего делать, он опять обвел взглядом толпу - и едва сохранил
контроль над собой; ни одна черточка на лице не дрогнула от того, что он
увидел внизу. Завершив ленивый осмотр происходящего в зале, он поднял бокал,
и, лишь когда лицо его оказалось прикрыто, сказал:
туннеля. Если он меня узнает...
сорвана. Я знал, что он приехал сегодня с группой новых рабочих для
английской ветки, но почему при таком обилии возможностей выпить он
предпочел это заведение всем другим? Вот же не везет!
донеслись хриплые вопли. Дверь с треском распахнулась, и вошел Саппер
Кукурузник, пьяный вдрызг. Бутылка, которую заказал в начале вечера
Вашингтон, была теперь пуста, но Саппер продолжал сжимать ее горлышко.
Видимо, опасаясь, что кто-то мог не заметить его громкого появления, он
возвестил теперь о себе протяжным воинственным кличем, от которого заплясали
стаканы в баре.
троих, если у вас кишка тонка вставать поодиночке! Я могу положить шестерых,
если не...
оцепенел, но глаза его сузились, а голова медленно повернулась, двигаясь с
неотвратимостью вращающейся орудийной башни; глаза напоминали спаренные
орудия. Но стоило Сапперу найти Джека взглядом, как тот встал.
ударил бутылкой о косяк двери, и в руке его осталось отбитое горлышко.
Боевой Джек ногой отпихнул стул и открыто выступил вперед.
кулак размером с небольшую лопату. Раздался глухой стук - это Саппер
отбросил горлышко и двинулся навстречу Джеку.
побороть кулак индейца?
оставался между ними, бросились врассыпную. Ни один не остановился, пока не
сошелся вплотную с противником - нос уперся в нос, глаза сверкали, зубы
оскалились; они были будто два бизона, упершиеся морда в морду, или два
локомотива на одной колее, бессильные освободить дорогу друг другу. По
молчаливому согласию оба шагнули в сторону и уселись за только что
освободившийся столик, смахнули на пол бутылки и стаканы, скинули куртки, с
тупым стуком утвердили правые локти на покрытой трещинами деревянной
поверхности, усаживаясь поудобнее. Глядя друг другу в глаза, они сцепили
руки, стиснули пальцы и принялись сдавливать друг друга с силой, которой
хватило бы, чтобы сломать дерево, но недостаточной, чтобы причинить хоть
какой-то урон противнику. Тогда каждый из них начал что было мочи клонить
руку другого на столик, чтобы костяшки пальцев коснулись поверхности, - это
бы считалось победой. Весьма примитивная процедура, завершающаяся легко и
быстро в большинстве случаев, когда более сильный или более решительный
одолевает другого.
гиганта, то это были как раз они - ни один не уступал ни на волос. Мышцы их
рук вспучились, словно застывшие натеки стали, сухожилия выступили из-под
кожи, как металлическая проволока; мужчины выкладывались до конца. Они были
друг другу ровня, даже уж слишком ровня, потому что ни один, даже на пределе
возможностей, не мог взять верх над другим. Толпа во все глаза следила за
этой битвой титанов и так замерла в благоговейном трепете, что, когда