(англ.) - ручка сковородки. [200] протолкнуться, в любое, считай, время дня,
и все больше старики, во всяком случае выглядели они стариками, и все они
лежали бок о бок, почти впритирку, и каждый завернут от ультрафиолета в
серебристый пластик, блестящий, как костюмы Элвиса, только сами эти люди
совсем не были похожи на Элвиса из видеофильмов, которые показывали иногда в
Бивертоне. Так уж говоря, они и вообще походили не на людей, а на червяков,
завернутых в серебряную фольгу, каждый - в свой, отдельный клочок, и
шевелились они тоже как червяки, у Шеветты прямо мурашки бежали по коже. Не
любила она это место.
были такие участки, что идешь, смотришь и все как на мосту: люди делают, что
хотят, ни от кого не прячась, вроде как копов и на свете не существует.
Только на мосту Шеветта ничего не боялась, да и чего же бояться, если рядом
всегда есть знакомые, если не свои, так хотя бы Скиннеровы, уж его-то,
Скиннера, там каждая собака знает. И все равно она любила ходить по Хайт -
где же еще найдешь столько мелких лавочек, такую дешевую еду. Вот, скажем,
булочная, где всегда можно купить вчерашние бублики, дешево и хорошо;
Скиннер говорит, что такие бублики и нужно есть, вчерашние, а свежие бублики
все равно что яд, от них кишки склеиваются, или затыкаются, или еще что-то в
этом роде. У него, у Скиннера, много таких заморочек. Пообвыкнув, Шеветта
начала даже заходить в хайт-стритские лавочки, [201] почти во все, только
старалась вести себя там очень тихо, улыбаться и не вынимать руки из
карманов.
понять, чем же это таким торгует лавка. По занавешенной сзади витрине были
расставлены и разбросаны странные вещи - кактусы в горшках, большие ржавые
железяки и еще какие-то маленькие, зеркально отшлифованные стальные штучки.
Кольца, короткие стержни с шариками на концах и всякое такое, и одни из них
висят на кактусах, прямо на иголках, а другие лежат на тех ржавых железяках.
И эта самая занавеска, из-за нее не видно, что там внутри. Дверь лавки не
была заперта, люди входили туда безо всякого звонка или там стука; Шеветта
набралась смелости и решила, что не будет ничего страшного, если она откроет
дверь и хоть краем глаза посмотрит, что же там такое делается. Из лавки
вышел, посвистывая, толстый мужик в белом комбинезоне, затем вошли две
высокие черноволосые женщины, с головы до ног в черном, как вороны.
Интересно, чем они там таким занимаются.
огненно-рыжими волосами, все стены помещения были увешаны потрясными
картинками, краски такие, что ослепнуть можно, и все сплошные змеи и драконы
и всякое такое. Дикое количество картинок, все сразу и не рассмотришь;
Шеветта стояла раскрыв рот, а потом эта женщина за прилавком сказала: да ты
заходи, [202] чего дверь загораживаешь, - и Шеветга вошла, и только тут она
увидела, что продавщица, или кто там она еще, одета во фланелевую рубашку
без рукавов, распахнутую до пупа, и что ее руки и все, сколько видно, тело
сплошь разрисованы такими же в точности картинками.
по это самое место и в подростковой колонии, и так, на улице, но ведь там
была сплошная кустарщина, для которой достаточно иголок, цветной туши, нитки
и шариковой ручки. Она подошла к прилавку и уставилась на безумное
неистовство красок, сверкавшее между грудей женщины (не таких больших, как у
Шеветты, хотя женщине этой было уже под тридцать, а может, и все тридцать),
и там были осьминог, и роза, и голубые зигзаги молний, и все это
переплетено, перемешано, ни хоть вот столько неразрисованной кожи.
смотрите?
что это за маленькие металлические штучки, которые в витрине.
хромированными накладками. Женщина развернула ее к Шеветте, раскрыла на
первой странице, где красовался странного вида член - здоровенный, [203] с
двумя маленькими стальными шариками по бокам клиновидной головки.
называют его некоторые, имеет много разновидностей. Это - гантель, а это, -
она перелистнула страницу, - шпора. Запонки. Кольцо. Грузила. А эта модель
известна как "мутовка". Нержавеющая сталь, ниобий, белое золото пятьсот
восемьдесят третьей пробы.
первый болт.
а потом, как привыкнешь, так чистый кайф.
тридцать два ослепительно белых зуба, улыбка, под подбородком болталась
нанопористая маска, - вот так и произошло первое знакомство Шеветты с
Сэмьюэлом Саладином Дюпре.
велосипедных курьеров. Она давно уже пялилась на этих ребят. Одежда и
прически - как ни у кого кроме, а главное - велосипеды со светящимися
колесами и рулями, загнутыми вверх и вперед, как скорпионьи хвосты. А еще
шлемы со [204] встроенными рациями. Они либо неслись куда-то во весь опор,
либо вот так вот, как сейчас, мирно тусовались - чесали себе языками да пили
кофе.
половинку бутерброда. Розовая в черную крапинку рама гудела низкой, почти
одни басы, музыкой, длинные черные пальцы левой руки безостановочно плясали
по рулю, отбивая такт. Шеветта подошла поближе, чтобы присмотреться к
велосипеду. Переключение скоростей, тормоза, все такое хитрое и, ну,
красивое, что чистый отпад.
бутербродом. - В пуп и в гроб мой амфи... мой амфитрахий. Ам-фалл-ланг. Где
ты раздобыла такие туфли?
что Шеветте пришлось запихать в каждый чуть не по целой газете.
Я уже заправился.
передачи [205] и подшипники. Гидравлика от "Зуни". Полный абзац.
который сшибет тебя на улице, хоть заметил, что кого-то там сшибает.
собственно, и было их настоящее знакомство.
Сэму о японке, как та вывалилась из лифта. И как она сама, Шеветта, в жизнь
не попала бы на ту пьянку и даже не знала бы, что где-то там идет пьянка,
если бы не оказалась в том самом месте - перед лифтом, значит, - в тот самый
момент. Сэмми отвечал неразборчивым хмыканьем; колеса его велосипеда
погасли, стали тускло-серыми.
спросила?
велосипед абсолютно не сковывал ее движений.
там и публика, и все-все там было богатое.
и на этих выборах, и на прошлых.
петлю. Сэмми поставил свой велосипед рядом, загоревшиеся было колеса
потускнели и снова стали серыми.
тронет.
петлю, как она осторожно, чтобы не оставить на розовой с черным эмали ни
царапинки, обматывает раму его велосипеда, как запечатывает петлю большим
пальцем. - В тот раз, когда у меня сперли первый велосипед. И следующий.
Скиннера, похоже, нет. [207]
суп, кисло-сладкий лимонный суп, любимое блюдо Скиннера.