именами, - и каждая из них была глазом космического существа размерами в
миллионы световых лет...
незначительным, таким смехотворным; собственное "эго" запирало его в
скорлупке ограниченных чувств; теперь он избавился от страха и ощущения
безнадежности, но до сих пор пребывал в странном безотносительном движении,
поглощая наполняющий мир фотонный ветер...
Пространство утратило прозрачность и бесконечную перспективу. Он падал
куда-то в сужающуюся яму и рассмотрел на неопределенном расстоянии от себя
обнаженную женскую фигуру с развевающимися волосами. Она повернула к нему
голову, и Макс разразился слабеющим смехом - вместо женского лица он увидел
изящную мордочку леопарда в золотистых каплях, сверкавших тончайшими звуками
клавесина...
тяжкие якоря существования, тянувшие на дно Вселенной, к костям и смерти...
Темнота становилась все более гнетущей. Стены бездонной ямы состояли из
липкой мертвеющей субстанции. Он понял, что оказался в прото-сне, сне без
видений и атрибутов - в том измерении, которого никогда раньше не осознавал.
Он даже не вспоминал о собственном теле, но ощущал чье-то присутствие рядом.
Это были они, его союзники - две трепещущие жизни, которые когда-то, где-то
назывались Ирина и Клейн...
Он почувствовал неописуемую вибрацию. Масон успокаивал его, как человек
успокаивает растерявшегося и испуганного щенка, впервые оказавшегося в
непривычной обстановке. Он знал, что чернота, простиравшаяся вокруг,
бесконечна, и это ужасало сильнее, чем физическое уничтожение. Он мучительно
постигал первый урок перехода: безмолвие разума, сворачивание сознания в
точку, погружение в первобытный сон, лишенный архетипов.
заблуждений, комплексов. Его перестало тревожить одиночество - никакого
другого состояния просто не существовало. Человеческая мораль предстала в
виде уродливой короткоживущей догмы, вроде кодекса поведения и обязанностей,
принятого в муравейнике. Он стал опасен; его снова затапливала грязь.
нее тысячами своих чувств и опутать ее "эго", чтобы затем раздавить его...
Макс дрожал от похоти. Где-то должно было опять возникнуть ее тело, как тень
от зажженной лампы инстинкта, как проекция его вожделения. Он искал то, что
хотел, и понимал, что уходит в сторону. Болото затягивало, мгла звала
беззвучными сладострастными песнями, но Клейн держал его на крепком поводке.
И девушку тоже.
начинался жуткий и интригующий путь к сновидениям. Это был мост между
"внутри" и "снаружи", врата, за которыми начинались непостижимые территории
измененного сознания.
кружились в призрачном хороводе. Где-то на его вершине, там, куда возносил
ветер перемен, существа погружались в хаос новых измерений. Отыскать в нем
нужную дорогу было труднее, чем в самом сложном лабиринте Земли. Поэтому
Макс цеплялся за общий сон, за общую бесчувственность, лишь бы не потерять
союзника, впервые отправившего его в путешествие на другую сторону жизни...
***
"...мне придется ввести вас независимо от вашего желания", дверь квартиры
Голикова была взломана крепкими ребятами из спецподразделения "титан",
одетыми в черные комбинезоны и бронежилеты.
горел свет. На столе были найдены остатки еще теплого ужина на троих.
Дверные замки были заперты изнутри, также закрытыми оказались балконная
дверь и все окна.
связывалось со столь же загадочными смертями Строкова и Могилевского.
Голиков стал главным подозреваемым и в деле об убийстве Кононова В.А.,
выброшенного из окна его кабинета. Это дело постепенно обрастало самыми
невероятными слухами.
свет на события последних дней. Милиционер, дежуривший в метро, опознал по
фотографиям человека, толкнувшего под поезд женщину и затем напавшего на
него... "Беретта" и "скорпион" исчезли из квартиры так же бесследно, как
исчезают тела ушедших в нирвану.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СУМЕРКИ
Глава тридцать вторая
галлюцинации новую реальность отличала прекрасная проработка деталей и то,
что человек по имени Максим Голиков отлично помнил свою прежнюю жизнь. Он
осознавал произошедшую с ним глубокую перемену. Горький привкус во рту
напоминал о препарате Клейна и переходе...
Вполне возможно, что в ближайшем будущем ему придется "вспомнить" еще
несколько снов.
***
на потолке примерно в шести метрах от него. Себя, богатого тридцатилетнего
повесу, единственного наследника мультимиллионного состояния, владельца
золотого прииска в Сибири, фабрики по производству контрацептивов в
Харькове, нескольких пятизвездочных отелей на южном побережье Крыма, и
спавшую рядом крепким утренним сном Ирину Савелову - певицу из роскошного
ресторана "На набережной", носившую артистический псевдоним "Ирен"...
него иных чувств, кроме нежности и самодовольства. Стройные ноги его подруги
были до колен укрыты смятой простыней; выше открывался простор для фантазии
художника или эротомана.
Состояние двойственности было слегка ошеломляющим и в то же время отдавало
какой-то фантасмагорической игрой. Убийственные проблемы из той реальности,
где Макс был незначительной личностью, все еще напоминали о себе
рудиментарными приступами страха, а когда Голиков вспомнил о неприятностях,
возникших у отпрыска богатейшей фамилии здесь, он потянулся к своему
золотому портсигару, лежавшему на прикроватной тумбочке.
и незнакомым одновременно. Макс безрадостно ухмыльнулся. Ситуация уже не
казалась ему забавной. Одна половина его двуликого существа видела герб
впервые, другая созерцала сие геральдическое чудо не менее восьми тысяч раз,
начиная с раннего детства, проведенного в родовом поместье под Харьковом.
"Ладно, черт с ним..." Он открыл портсигар и достал заранее приготовленную
папиросу с марихуаной. Оказывается, у него были надежные старые друзья,
поставлявшие прекрасную афганскую "траву".
в постели и попытался думать. Ему предстояло совместить кошмары двух
измерений, чтобы уцелеть в обоих.
продолжалось. Себя он рассматривал в зеркале осторожно, словно боялся
обнаружить подделку. У него снова были длинные ухоженные волосы. Ровный
загар. Чистая кожа. Не правдоподобно белые зубы. "Тренажерная" мускулатура.
В общем, аккуратненький плейбой из солярия...
пятидесяти рублей в сутки. Стены и углы потолка были украшены росписью на
мотивы скифской мифологии. Сквозь тяжелые лиловые шторы еле пробивался
ранний солнечный свет. На столике стояла ваза со свежими фруктами. Тут же
валялся номер бульварной газетенки. Увидев собственную фотографию,
помещенную на первой полосе. Голиков скривился и почувствовал запоздалое
раскаяние.
что перебрал "смирновской номер 21" и вместе с двумя приятелями из высшего
света выплясывал что-то дикое под музыку молдавской фолковой группы. Кстати,
с ними были и три какие-то шлющонки. Но откуда взялась Ирина? Вот этого он
никак не мог понять... Вполне возможно, что сегодня он получит счет из
кабака за причиненный ущерб. И теперь уже не скажешь: "Живем один раз!.."
простыни показалась ее ножка, охваченная золотой цепочкой, и пальчики игриво
погладили его бедро. Макс удивленно посмотрел на нее; он ожидал совсем
другой реакции.
было кое-что обсудить и кое о чем договориться. Он-то помнил ночь любви,
которой на самом деле не было! Или все же была?! Не приходилось сомневаться,
что внутри этой женщины осталось его семя. Голова шла кругом после
дьявольского фокуса масона...
Уже около шести месяцев она была его официальной любовницей.
его руку и балуясь, перекатилась вплотную к Максу. Ее большие выпуклые соски
Быков Василий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Самойлова Елена
Лондон Джек