Чтение 29–й страницы книги ~Клеарх и Гераклея~

Митрадат страшно побледнел и растерялся:

-- Что ты несешь, старик! Мой отец восстал против царя!

Рядом закричал Клеарх; толпа между ними была, как море; Клеарх кричал,
что не собирался уезжать, что хотел лишь провести с гостями три дня в
загородном поместье.

-- Ты уедешь, а землю отберут!

Толпа остервенела; обоих потащили в город. Там на площади Клеарху
пришлось поклясться, что он не оставит город на произвол судьбы, а персу --
что он завтра же покинет Гераклею.

Вечером Клеарх отхлестал до полусмерти подвернувшегося раба, бился в
руках Сатира и кричал: "Это проделки Агарида! Он за это поплатится!"

Войска Датема и Ариобарзана -- с одной стороны и Оронта -- с другой
сошлись во Фригии. Неподалеку от лагеря Оронта в горах была
гробница-астадана, где лежали предки Митрадата; а при ней маги и поместья
для прокорма покойников. В войске пошли слухи, что в день сражения Митрадат
превратит белые кости в белых голубей, которые заклюют царские войска. Оронт
сказал: "Ничего я так не боюсь, как козней этого дэва, который не проливает
кровь и не касается трупов!" -- и приказал разорить -гробницу. Это было
страшное дело, и его не следовало совершать. Митрадат нашел двести ручных
голубей, договорился со жрецами и спрятал их в разрушенной гробнице. В утро
сражения голубей выпустили, войска Оронта бежали в ужасе.

Конники Датема захватили лагерь; Оронт, хотя и с трудом, спасся.

Свита его была убита или отстала, Оронт сам упрашивал спутников искать
милосердия победителей. К вечеру въехали в какое-то ущелье. Последний раб,
бывший с ним, умолял наместника ехать дальше, обещая задержать
преследователей.

Оронт ехал всю ночь. Было холодно, сделался ветер, повалил мокрый снег,
огромные хлопья были похожи на белых голубей. Оронт устал и продрог, он не
мог найти даже тухлой воды, соскреб со скал немного снега и так напился. У
него закружилась голова, и он с трудом, хромая, влез обратно на коня.

Потом он вынул меч, бывший у него, и хотел перерезать себе горло, но
увидел, что клинок сломан, и заплакал.

На рассвете он выехал к какой-то речке, на холме был пастух со стадом,
он стал просить у пастуха какой-нибудь еды. Пастух дал ему грубого хлеба и
надоил молока; пища показалась Оронту необычайно вкусной. Оронт еще раньше
успел поменяться с оруженосцем одеждой, но на ногах у него остались
пурпурные башмаки. По этим башмакам пастух признал наместника и спросил:

-- А что же стало с твоим войском?

-- Что станет с кулаком, если разжать пальцы? -- ответил Оронт. Тут он
заметил внизу, в долине реки, всадников, снял с себя золотую бляху и на
коленях стал умолять пастуха спрятать его. Пастух поклялся всем, что имеет
вверху и внизу, что не скажет, где он, и укрыл его в стогу сена.

-- Не видал ли ты всадника? -- спросили подъехавшие.

-- Нет, -- ответил пастух, а рукой указал на стог.

В лодке (а Оронта посадили в лодку) Оронт сидел неподвижно, знаком
отказавшись от предложенной еды. Некоторые дивились, что у него не хватило
духу покончить с собой. Некоторые жалели его.

Его привезли в Даскилий; народ сбежался смотреть. Оронт надеялся, что
Митрадат помилует его, но, увидев на площади перед дворцом крест, понял, что
погиб.

Пленника ввели во дворец и поставили перед Митрадатом; глаза у
Митрадата были темны от бессонницы, губы искусаны. Он помолчал, потом
сказал:

-- Я испугался, что ты заблудишься в горах, и я осмелился
воспрепятствовать тебе явиться к царю, опасаясь за твою жизнь. Ведь ты
знаешь, что царь раздражителен и казнит тебя, как Тиссаферна, сказав, что ты
с умыслом погубил войско. И если хочешь, присоединяйся к нам, ведь не из
мести или нахальства, но ради свободы подняли мы восстание, а если нет,
поживи здесь, пока гнев царя не утихнет.

Тут Оронт заплакал и сказал:

-- Есть два вида друзей. Одни соединяются друг с другом по
необходимости или имея выгоду. Это не друзья, а союзники. Другие же
протягивают руку в несчастье и спасают от неминуемой гибели. Это настоящие
друзья, и как мне благодарить тебя?

Итак, Оронт помирился с восставшими; вскоре его примеру последовал еще
один знатный перс, Писсуфн, затем Вивана, затем лидийский наместник
Автофрадат.

Вся Азия за Галисом была потеряна для царя, как Египет. В Египте,
однако, был свой царь, в Азии царя не было, а был лишь верховный
главнокомандующий: Митрадат сам быть царем не мог, а другого сделать царем
не хотел.

x x x

Между тем в Гераклее народ устыдился оскверненного храма. Ярость народа
обратилась против зачинщиков -- Агарида и его приспешников. Тот бежал, но по
дороге в Болу был схвачен людьми Клеарха. Приведенный к эсимнету, он
изворачивался, грозил, что в случае смерти его сообщники отомстят за него, а
кончил тем, что стал сулить за свое освобождение все имущество, отнятое во
время грабежей и спрятанное в надежных местах. Клеарх поклялся, что отпустит
Агарида. Через неделю народного вожака, однако, нашли повесившимся на
огромном платане у поворота священной дороги.

Приспешники Агарида объединились с олигархами и обратились за помощью и
к восставшим сатрапам, и к царю. Обе стороны отказались, считая Клеарха
своим союзником. Тогда изгнанники наняли войско и неожиданно высадились в
Астаке, опустошая гераклейскую хору.

Народ назначил Клеарха стратегом-автократором. Битва была страшной, ибо
с одной стороны в ней участвовали люди, лишенные имущества и отечества, а с
другой -- бывшие наемники Клеарха, которым он предоставил землю и
гражданские права. Личную охрану Клеарха составляли пафлагонцы, которые были
столь дики, что в бою сбрасывали с себя одежду и поедали сырыми тела убитых.
Некоторые, впрочем, знают, что они это делают лишь для устрашения врага, а
на самом деле проглоченное мясо потом выплевывают.

Немногих оставшихся в живых олигархов Клеарх провел по городу в цепях и
отдал народу. Должность стратега-автократора осталась у него.

x x x

Царь очень страдал и плакал по ночам.

Сын его Ох принес ему известия о мятежниках и их планах: египтянин Tax
с Хабрием во главе наемников захватил почти всю Палестину и Финикию. Он
собирался соединиться в Сирии с Оронгом и вдги дальше через Вавилон на Сузы.
Войска Датема подходили к Евфрату.

После этого Ох отправился в Финикию и потерпел там поражение. После
этого Ох вернулся в Сузы к царю и казнил любимого сына царя Арсаму.

После этого царь плакал не только ночью, но и днем. Особенно часто
плакал он, гладя на золотые монеты, которые чеканили восставшие. Золотые
монеты имел право чеканить только царь. На монетах сатрапов вместо Митры и
лучников были Зевс, Афина и греческий пельтаст.

Царь стал собирать войско дня борьбы с Оронтом.

В Малую Азию он послал Артабаза, сына Фарнабаза, троюродного брата
Митрадата. Греческих наемников Артабаза возглавлял его друг и деверь,
родосец Мемнон. Артабаз перешел Галис и был разбит Датемом и Ариобарзаном.

У Датема был тринадцатилетний сын Отана; младший брат Митрадата Арией
был его ровесником. Мальчики очень сдружились, оба были страстные охотники
до петушиных боев. Накануне сражения они поспорили на своих петухов: чей
отец первым захватит лагерь?

Отана проиграл, но петуха отдавать не захотел. Ариобарзан, узнав о
неуместном споре, пришел в бешенство и отправил слугу свернуть обоим петухам
шеи. Слуга свернул шею петуху Отаны, увидел, как заплакал сын хозяина, и
пожалел петуха Ариея.

Метрадат, узнав об этом, в тот же день явился к Датему с богатыми
подарками -- почти треть захваченного в лагере.

-- А все остальное ты считаешь своим, да? -- в бешенстве закричал Датем
и выбежал из палатки.

Датем был человек горячий, вскоре понял, что был неправ, и помирился с
Митрадатом.

Сын его, однако, не мог забыть оскорбления и каждый день жаловался
отцу.

-- Ты воюешь, а он обманывает! Разве не он отнял у тебя командование и
передал Оронту?

-- Замолчи, -- говорил Датем.

Мальчик уходил, а через неделю опять:

-- Безумен тот, кто доверяет обманщику. Вот увидишь, он как та кошка,
которую бот превратили в женщину, а она вскочила с брачного ложа, чтобы
поймать мышь. Не переменишь природный нрав и нрав изменника не переменишь!

А тем временем разбитый Артабаз бежал в Мисию; вошел в город Кий, но
потом вышел оттуда и стал неподалеку лагерем, опустошая поля. Ариобарзан
занял город, а Датем расположился в виду вражеского лагеря.

Сын его шептал ему в ухо каждую ночь; наконец Датем устал спорить и
спросил:

-- Что же мне делать?

Отана возразил:

-- Ты сейчас хозяин в лагере. Позови Митрадата с немногими верными на
пир и отрави его.

Датем так и сделал. Вот когда все поели и стали пировать, за третьей
чашей Датем сказал:

-- Знаешь ли, почему я тебя позвал? Вот послушай старую притчу:
поспорили однажды солнце и ветер: кто скорее сорвет с прохожего плащ? И как
ни старался ветер, прохожий лишь крепче кутался в свой плащ. Солнце же